дверь. Я же не знала, куда себя деть, понимая, кто там объявился. Ждать спокойно не осталось сил, я то поджимала под себя ногу, то опускала ее и расправляла ткань на коленях, то складывала руки в замок, то на груди, то просто старалась привести дыхание в норму. Боялась я одного, что Джонатан решит, что он не вправе рушить наши отношения с Томом. Или решит, что и правда все эти проблемы не для него. И тогда…
Я слышала голоса и ждала в гостиной. Первым вошел Натан, сердце остановилось, потому что он выглядел подавленным, расстроенным и злым, о чем говорили сжатая в кулак правая рука и напряженные скулы. На секунду наши глаза встретились, и он улыбнулся, но улыбка тут же угасла, уступая место усталости. Он не присел со мной рядом, плюхнулся в кресло и, расставив ноги и сложив руки в замок, уставился в пол.
Вошедший за ним Том вел себя более энергично и весело, он был в своем репертуаре. Перекинулся парой слов с Лиззи, чем-то пытался ее рассмешить и попросил сварить кофе.
Я занервничала, понимая, что там произошло что-то серьезное, что может изменить все между нами.
– Поговорили? – встревоженно поинтересовалась я, пока Том и Лиззи решали, какой он будет пить кофе, а Джонатан молча сверлил взглядом ковер.
Он поднял голову, услышав вопрос, кивнул и стащил с головы шапку.
– И что? – запинаясь, выговорила я.
Мне хотелось кричать на всех, вытрясти из них правду, хотелось знать, что происходит, но все вели себя так спокойно и так отстраненно, что я готова была просто взорваться от напряжения, как перегоревшая лампочка.
– Да ничего, – ехидно заметил Том, вальяжно усаживаясь на диван рядом со мной. Я отодвинулась ближе к подлокотнику, на что он криво усмехнулся.
Мой взгляд метнулся к Коулу, а потом я нерешительно взглянула на Страуда, который все еще расплывался в ехидной улыбочке.
– Мы хотели… То есть Натан хотел сначала прояснить один момент, – наконец сказал он, пристально смотря мне в глаза.
– Какой момент? – Я повернулась к Джонатану. Он откинулся на спинку кресла, но ничего не говорил, предоставляя право излагать свою версию Страуду.
– Спроси ее, – бросил снисходительно Том.
– О чем? – встревожилась я, хотя и так сидела как на иголках.
Где-то на кухне что-то брякнуло, я вздрогнула, но продолжала смотреть на Джонатана, который словно решал, что сказать или не говорить сегодня совсем. Он сжал подлокотник кресла, на лице заходили желваки, его глаза встретились с моими, и у меня по спине пробежал холодок.
– Что случилось после благотворительного вечера? – гулко спросил он.
Я сглотнула подступающий ком в горле и метнула взгляд на Тома, который счищал невидимую грязь с колена, делая вид, что он здесь ни при чем. У меня вдруг опять пересохло в горле, а слезы подступили так близко, что я не знала, смогу ли с ними справиться. Повернувшись к Коулу, я попыталась улыбнуться, но не смогла.
– Я все тебе рассказала… – осторожно проговорила я. – Ты все знаешь.
– Оказалось, не все, – холодно возразил Джонатан и сложил руки на груди. От серьезности и внутренних переживаний у него на лбу проступила жилка, которая пульсировала в такт сердцебиению, часто и нервно.
– Я…
– Хватит ломаться, Настя. Расскажи о том, что мы занимались сексом той ночью, – грубо бросил Том.
Было заметно, как Коул вжался в кресло.
– Секс? – повторила я.
Мне захотелось провалиться сквозь землю от этого абсурдного заявления. Я смотрела на Тома как в тумане.
– Но ведь ты же сказал, что ничего не было? – слова давались с трудом.
Том улыбался, получая удовольствие от того, что теперь он растаптывал то, что мы пытались создать с Джонатаном. Он наслаждался своей местью, словно десертом с вишенкой.
– А что я должен был сказать?
– Я… Нат?..
– Просто расскажи, что произошло, – так же сухо повторил Коул.
– Я выпила много шампанского, потому что чувствовала себя не в своей тарелке на этом приеме. Потом в последнем бокале, наверное, было снотворное? – Я обратилась к Тому. Он пожал плечами. – Как? Ты же… Это ты мне его принес.
Я развернулась к Тому и взглянула на Лиззи, которая ставила поднос с кофе на столик. Она покачала головой, предупреждая меня взглядом. Но я лишь хотела сказать, что ни в чем не виновата.
– И потом… Потом этот поцелуй, который напечатали в журналах. И потом я уснула в такси… Это все, что я помню.
По щеке вдруг скатилась слеза, но я вытерла ее и другую тоже, поднимая глаза к потолку, чтобы остановить поток моей слабости. Голос дрожал, я подтянула к себе колени, ища опоры, и продолжила:
– Я уснула в такси, и мне снился Джонатан.
Он поежился и сложил руки в замок.
– Мне снилось, что ты меня несешь на руках, и мы… Я думала… Это просто сон. Ведь это сон?
Я посмотрела на Тома, но он только усмехнулся.
– Натан?
Он поднял на меня глаза, но тут же опустил взгляд, разглядывая руки.
– Прости… Я ничего не помню… Я думала, это просто сон… там был ты… и…
– Ладно, – Том хлопнул себя по коленям. – Цирк окончен. Конферансье покидает вас.
Он встал и направился к двери, но потом остановился, повернулся и с победной улыбкой произнес:
– Желаю счастья, голубки.
Довольный, он вышел из комнаты, открывая дверь квартиры, она хлопнула, и наступила тишина. Я, кажется, даже перестала дышать, потому что то, что сделал Том, меня просто убило. Он не то что засунул свою грязную кроссовку, он просто там растер все ею.
– Я, пожалуй, пойду в спальню. Мне там кое-что надо сделать, – быстро заговорила Лиз. – А вы тут…
И она молниеносно скрылась, прикрыв за собой дверь.
Мы остались в гостиной одни. Джонатан рассматривал что-то на полу так же, как предыдущие минут пятнадцать, а я рассматривала Джонатана, пытаясь понять, почему все это происходит с нами. Почему мы, еще не успев побыть счастливыми, пытаемся разгребать какую-то грязь вокруг?
Внезапно его глаза нашли мои, и я испугалась того, что там увидела: жалость, разочарование, укор. Я заморгала и отвернулась, пытаясь собраться и не броситься к ногам Коула, умолять его простить и не смотреть так.
«Все кончено, – думала я. – Разве можно такое простить?»
Я же сама уговорила его и решила пожить и поговорить с Томом, что он мог еще сказать Джонатану, что я не собиралась никого из них терять? Что собиралась сидеть на двух стульях?
– Я, пожалуй, тоже пойду, – вдруг встав, сказал Натан. – Мне надо подумать и подышать.
– Да, конечно… – пробормотала я, глупо моргая и пытаясь сообразить, что происходит.
Кажется, я тоже встала,
