этим быть?
– Скажи, какой улов был худшим в этом цикле?
– Три оловянных чипа за день.
Я поморщился. У нас на руках оставалось пять – вдруг такой суммы хватит, чтобы выручить девчонок из беды?
– Шипу, держи.
Я высыпал в протянутую ладошку девочки всю мелочь и загнул ее пальцы.
– Поделись с сестрой. Один чип у вас есть, так что получится по три на брата. Ника, а ты посчитаешь, как будто они принесли по шесть.
Она округлила глаза:
– Что? У них лишь по три, откуда возьмется двенадцать? Ари, я не могу обманывать Митху, он ведь все пересчитает и поймет.
– Да, это ложь, но скоро мы превратим ее в правду, – заявил я, вытащив спрятанный под рубашкой шарф. – У нас будет еще шесть чипов, клянусь!
Обняв Нику, я бросился бежать, оставив девочек ждать меня на улице.
Митху не ошибался. У меня действительно была семья, и она во мне нуждалась. Театральной семье я помочь не смог, зато выручу воробьиную.
34
Проливающий кровь
Добиться успеха я мог двумя способами: вымолить монету у прохожих или срезать чей-нибудь кошель. Вот только времени не было ни на то, ни на другое. Я бежал изо всех сил, но после улицы Хадхи основные дороги оказались настолько забиты людьми, что до нужного мне места добрался позже, чем рассчитывал.
Похоже, сегодня в Кешум пожаловало просто несметное количество путников с Золотого Пути. Купцы разных мастей, стремясь расторговаться, выгружали товар прямо посреди улицы – а может, просто пытались меня задержать.
Я побежал по глухим переулкам и почти никому не знакомым дорожкам, направляясь к тайнику. Добравшись до него, встал как вкопанный: кирпич в стене лежал криво, будто его вытащили, а затем поспешно сунули обратно. В груди у меня похолодело не хуже, чем в волшебном ящике продавщицы мороженого. В голове возникла звенящая пустота.
Неужели кто-то обнаружил мое тайное место?
Дрожащими пальцами я коснулся кирпича. В глубине души трусливо подумал – не оставить ли его на месте, будто ничего не случилось?
Пока держишь глаза закрытыми, воображение может играть с тобой в самые фантастические игры, что бы ни случилось в реальности. Со временем начинаешь верить в собственную искусную ложь.
До тех пор пока не суну нос в тайник – мое сокровище на месте.
И все же я извлек кирпич, уронил его на землю и заглянул внутрь. Кирпич раскололся, а с ним – и мое сердце.
В выемке лежала мертвая птица с согнутой под ужасным неестественным углом шейкой. Воробей… Птица была наполовину ощипана, и стены тайника окрасились кровью. Ее тело стягивал обрывок бечевки, покрытой стеклянной пылью.
Та самая леска, которую используют против чужих воздушных змеев. Или для мести двум мальчикам, когда-то тебя избившим…
Я сунул руку в дырку, и мои веки затрепетали. На ресницах повисли слезы. В тайнике остались считаные металлические кружочки, которые кто-то выложил ровной линией. Одиннадцать чипов. Ровно столько, сколько дней вмещает цикл Империи Мутри. Одиннадцать дней потратил Брам, чтобы вынести вердикт сбившимся с пути истинного людям.
Вердикт…
Одиннадцать монет, одиннадцать зернышек…
Так это послание, которое я должен разгадать?
Один цикл, считая от сегодняшнего дня, и с одним из воробьев Митху случится что-то ужасное.
Причем понятно с кем. Со мной.
У меня отняли дорогой и привычный мир. Голоса, которые я слышал с детства. Лица тех, кто окликал по имени, делил со мной трапезу, тех, кто был ко мне добр…
Все это я потерял.
Мне дали обещание восстановить справедливость, возможность создать собственные накопления и получить уверенность в том, что я в безопасности.
У меня украли надежду.
Мои внутренности скрутило в тугой узел, и я сжал челюсти так, что мог бы расколоть камень. В сердце зародился вопль, способный перекрыть уличный шум большого города.
Крик замер внутри.
Я выдохнул и рассовал монеты по карманам, решив оставить загадку на потом. Сегодня надо думать о сегодняшнем дне, а завтра будет видно. Семья во мне нуждается, это самое главное.
Покинув проклятый переулок, я оставил в нем планы по побегу из Кешума. Обещание, данное Маграбу, выполнить не суждено.
Скорее всего, здесь замешаны Габи и Типу. Сейчас разберусь с Шипу и Мони, а потом окончательно решу вопрос с этими подонками, что следовало сделать давным-давно.
Я набрал такую скорость, что люди расступались на моем пути, чего неприкасаемый, вечно голодный воробей ожидать был не вправе. Никто сейчас не смотрел на меня как на маленького негодяя, заслуживающего лишь подзатыльника или пары монет, – лишь бы убрался с дороги.
Пришлось рявкнуть на бегу на уличного торговца с тележкой, который решил пересечь улицу перед самым моим носом. Другого времени не нашел!
Мужчина шарахнулся, будто в зад ему ткнули раскаленным прутом, и, взвизгнув, отскочил в сторону вместе с тележкой.
Девчонки меня ждали на том же месте. Ника сразу кинулась мне навстречу:
– Я решила, что мысль соврать Митху, а потом ждать, когда ты добудешь несколько монет, – дурацкая.
Моя слабая улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Во всяком случае, Ника в моем обещании не усомнилась.
– Вот, держи. – Я протянул ей пригоршню чипов. – Хорошо, что ты не соврала, иначе я тоже почувствовал бы себя обманщиком. Похоже, мне удалось раздобыть не шесть, а даже больше.
Мони и Шипу уставились на деньги, затем на меня и бросились ко мне с объятиями.
– Хватит, прекратите! – сопротивлялся я, едва не лишившись дыхания, а эти двое не давали мне продохнуть. – Слезайте, быстро!
Девочки успокоились и сложили свои монетки с теми, что принес я.
– Спасибо, Ари! Спасибо! – крикнули они в один голос.
Поднявшись с земли, я отряхнулся, и Ника подхватила меня за руку:
– Пойдешь со мной. Сдадим добычу вместе. Хочу посмотреть, как поведет себя Митху.
Она многозначительно на меня взглянула, и я согласился. Если Мони и Шипу последнее время были неудачливы, то сегодняшний неожиданный улов наверняка поставит Митху в тупик – ведь он от девочек уже ничего не ждал. Мне нужно было подтвердить свои подозрения.
Мы зашли в общую комнату вместе и отправили одного из воробьев за нашим приемным отцом. Вскоре мальчишка вернулся и, нахмурившись, сообщил:
– Аба просит вас подняться к нему, поговорить. Спуститься не может.
Судя по лицу паренька, наверху что-то произошло.
Митху никогда не приглашал воробьев в свою комнату для ерунды типа пересчета дневного улова. Исключения он делал лишь в том случае, когда с ним хотели пообщаться без посторонних ушей – как я,
