например.
Мы переглянулись, не понимая, что могла означать подобная просьба. Пожав плечами, двинулись по лестнице и остановились у комнаты приемного отца.
– Давай стучи, – подтолкнула сестру Шипу.
– Сама стучи, – огрызнулась Мони.
Обе девчонки уставились на Нику.
Я выдохнул и ударил в дверь кулаком.
– Мы с ним сегодня уже разговаривали, так что, наверное, ничего страшного, если…
– Кто там? – Голос Митху прозвучал словно гром среди ясного неба.
Мы вздрогнули. Несколько секунд никто не мог вымолвить ни слова. Облизав пересохшие губы, я решил отозваться – кто постучался, тому и отвечать.
– Это я, аба. Я, Ари.
Тишина…
– Опять ты?
– Да… аба. Ты же послал за нами Датти.
Я едва сдержался, чтобы не спросить – не запамятовал ли он.
Несколько секунд за дверью молчали.
– Ах да! Входи, входи.
Толкнув дверь, я жестом предложил девочкам пройти в комнату. Ника, пропуская меня, остановилась у порога. Я поблагодарил ее кивком и шагнул внутрь. Двери за моей спиной закрылись с глухим стуком, и у меня на душе стало тревожно.
Митху, развалившись на подушках, сидел на обычном месте. Привычной трубки при нем не было, зато у ног стоял флакон с жидкостью, напоминавшей заключенное в стеклянный сосуд облако. Глаза повелителя воробьев словно выцвели. Не слишком сильно, но все равно создавалось впечатление, что смотришь на драгоценный камень под слоем взбаламученной воды.
Белая отрада… Неужели он принимает эту пакость? Наркотик не только составлял основную часть дохода Коли. С его помощью покупались нужные люди – кого-то вовлекали в грязное предприятие, а других ждала куда более незавидная участь. Ходили слухи о том, как Коли подсаживает людей на отраву, если хочет от них что-то получить. Когда он выжимал из такого человека все возможное, ему наступал конец.
В голове у меня вдруг зазвенела пустота. Я просто стоял и смотрел на Митху, словно напуганный кролик.
Поодаль мялись удерживающие за руки одного из наших мальчишек Аскар и Билу.
Как настоящего воробья, его было непросто отличить от товарищей. Разницу заметишь, лишь приглядевшись.
Например, необычно широко расставленные глаза и густые брови, которые срастались на переносице, если их вовремя не подстричь. Ресницы короче, чем у большинства воробьев, поэтому мальчишка наносил на них специальную черную краску – хотел во всем походить на сотоварищей. Тугие завитки волос, которые не слушались расчески, сколько ни чеши…
– Таки?
Мальчишка ничем не показал, что слышит мой оклик. Словно спал на ходу. Не держи его охранники Митху – упал бы на пол.
Я обернулся к нашему приемному отцу. А это еще кто? Пятого человека в комнате мы сразу не приметили.
Худой жилистый мужчина, напоминающий изголодавшуюся гончую, сидел рядом с Митху. Заостренное лицо, смазанные маслом надушенные черные волосы. Одет он был в голубые шелковые штаны и рубаху с золотой вышивкой. Хилые тонкие усики вполне соответствовали тщедушному телосложению. Глаза затуманенные – сразу и не поймешь, какого цвета.
Я снова нерешительно облизал губы:
– Аба, ты просил нас зайти?
Митху покачал головой, словно вдруг припомнив свое распоряжение.
– Да-да. – Он шумно выдохнул и вновь втянул воздух, как будто запыхался. – Говорят, Мони и Шипу принесли приличный улов, куда больше, чем им удавалось последнее время.
– Да, аба, – кивнул я и искоса глянул на Нику.
Понимает ли она, что тут происходит?
Девочка ответила мне невозмутимым взглядом.
– Целая кучка оловянных чипов, верно?
На этот раз кивнула Ника.
– Хм…
Митху сидел совершенно неподвижно, уставившись в стену, затем обернулся к тощему человеку.
Не выдержав, я спросил:
– Кто это, аба?
Гость молча улыбнулся, а предводитель воробьев откашлялся и, поднявшись с подушек, обошел широкий письменный стол.
– Это друг. Деловой партнер.
Деловой партнер? Воробьиная колония вроде бы никакими делами, кроме своих собственных, не занималась. Мы попрошайничали, приворовывали, иногда – по приказу Митху – продавали украденное перекупщикам. Вот и все дела, от которых зависело наше существование, и никто во всей Империи в них не вмешивался.
– А… в каких делах он партнер, аба?
Я сделал шаг вперед, рассчитывая дотронуться до сонного Таки.
– Ах, Ари, Ари… Дела печальные, однако порой необходимые. Ты ведь знаешь, что такое необходимость? – Я неопределенно мотнул головой. – Знаешь… Ты – хороший воробей. Иногда мне даже кажется, что слишком хороший, если так можно выразиться. – Он улыбнулся, и его улыбка, словно в зеркале, отразилась на лицах Аскара и Билу.
Я не совсем его понял, однако холодок в груди подсказал: выяснять не следует. И мне стоит прислушаться к внутреннему голосу…
Я сделал все наоборот.
– Что ты имеешь в виду, аба?
Митху не ответил, лишь махнул рукой, приказывая мне следовать за ним, и отошел к двери в дальнем углу комнаты, рядом с арочным окном. Открыв дверь, он ступил на лестницу, и Аскар с Билу, придерживая Таки, направились за ним.
Я тоже двинулся вслед, Ника и сестры потянулись за мной. В груди у меня затянулся тугой узел; поднимаясь, я то и дело оглядывался: не догоняет ли нас худой мужчина? Не слишком приятно сознавать, что тот остался где-то за спиной.
Наконец мы забрались на крышу. Парапета здесь не было, и при сильном порыве ветра запросто было свалиться с края.
– Что видишь, Ари-ча? Что ты видишь, мой маленький воробей?
Я промолчал, не понимая, чего он ждет.
– Чик-чирик, птичка! Почему молчишь? Пой, воробушек, пой! – Митху сплел большие пальцы и изобразил размахивающую крылышками птицу.
– Аба… ты меня пугаешь! Не пойму, о чем ты…
– Жду от тебя ответа: что ты видишь? – Он обвел рукой поднимавшиеся вокруг крыши Кешума.
– Улицы, небо, места, где мы просим милостыню и ищем, где украсть для тебя деньги. Если подойти к самому краю, наверняка увижу, как усердно трудятся мои братья и сестры, аба.
– Что ж, подойдем к краю, Ари. Посмотрим вниз.
Митху направился к свесу крыши, и Аскар с Билу, не отпуская Таки, последовали за ним. Что там Ника? Ничего не посоветует? Девочка лишь пожала плечами.
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и подошел к предводителю воробьев.
– Желаешь знать, что вижу я, Ари? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Это мое маленькое королевство, мое гнездо в большом городе. Вокруг него кружат большие птицы, куда больше нас с тобой. Эти ястребы готовы отнять все, что у нас есть. Если мы хотим жить, петь и пользоваться дарами природы, ястребов надо задобрить. Иногда следует пожертвовать одной-двумя птичками, отдать их туда, где они смогут петь новые песни, понимаешь?
Я раскрыл рот, чтобы переспросить, о чем это он, и тут в голову ударила безжалостная истина. Словно
