— Я ставлю все бабки на Брэда, — сказал Ральф. — Я ему верю. Он, как ты говоришь, в своем деле дока. — Ральф попытался рассмеяться, но смех превратился во вздох, вырвавшийся, казалось, из самого сердца.
— Ральф, что ты мнешься и вздыхаешь?
— Я слышал новости по своей рации, — сказал Ральф. — Некоторые из них неплохие, а некоторые… ну некоторые не очень-то хорошие, Стю. Я хочу, чтобы ты знал, потому что их никак не удержишь в секрете. У многих в Зоне есть рации. Я думаю, кое-кто слушал, как я разговаривал с этими новыми ребятами, которые уже на подходе.
— Сколько их?
— Больше сорока. Один из них врач, его зовут Джордж Ричардсон. Неплохой малый, судя по разговору. С головой.
— Что ж, отличная новость!
— Он из Дербишира, штат Теннесси. Большинство людей в этой группе со Среднего Юга. Ну вот, с ними вроде была одна беременная женщина, и срок у нее подошел десять дней назад, 13-го. Этот доктор помог ей разродиться — у нее были двойняшки, и с ними все было нормально. Поначалу нормально. — Ральф снова погрузился в молчание, шевеля губами.
Стю схватил его за ворот.
— Они умерли? Малыши умерли? Ты это мне хочешь сказать? Что они умерли? Говори же, черт бы тебя побрал!
— Умерли, — тихо произнес Ральф. — Один — через двенадцать часов. Вроде как просто задохнулся. Другой — через два дня. Никакой Ричардсон не смог бы ничего сделать. Женщина тронулась. Болтает, что всюду только смерть, разрушение и больше никогда не будет детей. Стю, ты должен позаботиться о том, чтобы Фрэнни не было поблизости, когда они приедут. Вот что я хотел тебе сказать… И чтобы ты сам рассказал ей об этом поскорее. Потому что, если не ты, ей скажет кто-то другой.
Стю медленно отпустил ворот рубашки Ральфа.
— Этот Ричардсон, он хотел знать, сколько у нас тут беременных женщин, и я сказал, что пока только одна. Он спросил, какой у нее срок, и я сказал — четыре месяца. Это правильно?
— Теперь уже пять. Но, Ральф… он уверен, что те малыши умерли от супергриппа? Он уверен?
— Нет, он не уверен, и об этом ты тоже должен сказать Фрэнни. Так, чтобы до нее дошло. Он сказал, смерть могла произойти по многим причинам… питание матери… что-нибудь наследственное… дыхательная инфекция… или они были просто, ну, знаешь, дефективными. Он сказал, что дело могло быть и в резус-факторе, что бы там это ни значило. Он не может точно определить, ведь они родились прямо посреди поля, на обочине шоссе I–70. Ричардсон сказал, что он и еще трое, которые вели группу, сидели всю ночь и обсуждали это. Ричардсон… Он объяснил им, что это может означать, если тех малышей убил Капитан Скороход, и как важно для всех выяснить это точно.
— Мы с Гленом говорили об этом, — мрачно произнес Стю, — в первый день, когда я повстречал его. Это было Четвертого июля. Кажется, так давно… так или иначе, если тех малышей унес супергрипп, это скорее всего означает, что через сорок — пятьдесят лет мы можем сойти со сцены, предоставив ее крысам, мухам и воробьям.
— Похоже, Ричардсон так им и сказал. В общем, они находились тогда в сорока милях к западу от Чикаго, и на следующий день он уговорил их повернуть обратно, чтобы отнести тела в большой госпиталь, где он смог бы сделать вскрытие. Он сказал им, что тогда сможет сказать наверняка, был ли это супергрипп — он достаточно насмотрелся на него в конце июня. Наверное, все врачи накопили тут большой опыт.
— Ага.
— Но утром малыши исчезли. Та женщина похоронила их и не сказала где. Они потратили два дня. Перекопали все вокруг, думая, что она не могла отнести их слишком далеко или закопать глубоко: ведь она только что родила и все такое. Но они их не нашли, а она так и не призналась где, как они ни пытались объяснить ей, насколько это важно. Бедная женщина совсем спятила.
— Ее можно понять, — пробормотал Стю, думая о том, как сильно Фрэн хочет ребенка.
— Доктор сказал, что, даже если это и был супергрипп, наверное, от двоих с иммунитетом все-таки может родиться ребенок, не подверженный заразе, — с надеждой сказал Ральф.
— Шанс, что у отца ребенка Фрэн был иммунитет, примерно один из миллиарда, — буркнул Стю. — Здесь его точно нет.
— Ага, пожалуй. Он вряд ли остался жив, верно? Прости, что мне пришлось взвалить все это на тебя, Стю. Но я подумал, тебе лучше узнать. Чтобы ты сам мог сказать ей.
— Да, задача не из легких, — сказал Стю.
Однако, вернувшись домой, он обнаружил, что кто-то уже сделал это до него.
— Фрэнни?
Тишина. Ужин стоял на плите — почти весь подгоревший, но в квартире было тихо и темно.
Стю зашел в гостиную и огляделся. На кофейном столике стояла пепельница с двумя окурками, хотя Фрэн не курила и он курил сигареты другого сорта.
— Детка?
Он прошел в спальню, и она оказалась там — лежала на кровати, уставясь в потолок. Ее лицо было опухшим и мокрым от слез.
— Привет, Стю, — тихо произнесла она.
— Кто тебе сказал? — со злостью спросил он. — Кого распирало от желания поделиться хорошими новостями? Кем бы он ни был, я ему руки переломаю.
— Это была Сюзан Стерн. Она услыхала это от Джека Джексона. У него есть рация, и он слышал разговор Ральфа с тем врачом. Она подумала, что лучше скажет мне сама, прежде чем кто-нибудь еще не сгустит краски. Бедная маленькая Фрэнни. Обращаться бережно. Не вскрывать до Рождества. — Она издала тихий смешок. В этом звуке было столько отчаяния, что Стю чуть не заплакал.
Он пересек комнату, улегся на постель рядом с ней и убрал волосы с ее лба.
— Родная, это еще не точно. Совсем не точно.
— Я знаю. Но даже если все так безнадежно, мы ведь сможем иметь с тобой детей. — Она повернулась и посмотрела на него несчастными, красными от слез глазами. — Но я хочу этого ребенка. Что тут дурного?
— Да нет. Конечно, ничего.
— Я лежала тут и ждала, чтобы он шевельнулся или… С о той ночи, когда приходил Ларри, искавший Гарольда, я ни разу не чувствовала, чтобы он шевелился. Помнишь ту ночь?
— Да.
— Я тогда почувствовала, как малыш шевельнулся, но не разбудила тебя. Теперь мне жаль, что не разбудила. Ужасно жаль. — Она снова начала плакать и закрыла лицо рукой, чтобы он не видел ее слез.
Стю убрал ее руку, вытянулся рядом с ней и поцеловал ее. Она сжала сто изо всех сил, потом ослабила объятие, но не отодвинулась. Когда она заговорила, слова звучали очень глухо из-за того, что она уткнулась ему в шею.
— От незнания все намного хуже. Теперь мне остается только ждать. Кажется, еще так долго ждать, чтобы узнать, умрет ли мой малыш, не прожив и одного дня вне моего тела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
