несколько дней ночевал под кустами и когда точно его ждать домой к семейному обеду. Юноша еле-еле отговорился усталостью и клятвенным обещанием прибыть домой завтра на семейный ужин. И по сравнению с этим даже визит в инквизицию не казался таким жутким.
- Эй! – в дверь постучали. – Ты там не утонул еще?
- Нет, - юноша переступил с ноги на ногу. - А что?
- Я тоже хочу!
- Разве другие кабинки заняты? - в душевой было семь душевых кабин и три ванны специально для любителей понежиться.
- Нет, но я беспокоюсь. Янко с Гжесем уже вымылись, а ты все торчишь там.
- Ладно, выхожу, - Вальтер перекрыл воду. Все-таки водопровод – это вещь. В старом общежитии, например, его нет. Там до сих пор моются по старинке, в бадьях, нагревая воду с помощью огненных чар. А в новом здании душ. Цивилизация… Хорошо-то как!
Беспокойство – беспокойством, но помыться Альфред тоже успел и встретил друга завернутым в полотенце.
- Красавец! – показал большой палец. - Вылитый жених! Хоть сейчас в храм под венец!
- Да иди ты… - отмахнулся юноша. Настроение, и без того не слишком радужное, испортилось еще больше.
- Без тебя? Никуда! Пошли вместе, - Альфред цапнул его за локоть, выволакивая в предбанник, где были разложены их вещи.
В коридорах общежития было непривычно пусто и тихо. Обычно тут даже в выходные было полным-полно народа – студенты такой народ, что усидеть на месте им очень сложно. Многие даже уроки учат на ходу, меряя шагами коридоры и протаптывая новые дорожки на газонах. Но в начале лета в общежитии царила необычная тишина и пустота. Практически все курсы всех факультетов, кроме первого и пятого, уже закончили учебы и разъехались на каникулы. Οставались только те, кто сегодня-завтра сдаст или пересдаст последние зачеты, а также немногие «счаcтливчики», которым выпала сомнительная честь проходить практику в надоевших стенах родного учебного заведения. Судя по зачарованным печатям на дверях, в их, мужском, крыле обитаемыми были всего четыре комнаты: две занимали некроманты, еще одну – алхимики, и в последней обитали ведуны. Ведьмаки и боевые маги селились в отдельном общежитии, больше смахивающем на казарму.
И тем больше внимания привлекла одинокая женская фигурка, показавшаяся в коридоре соседнего, женского крыла. Она выглядела до того печальной, что Вальтер резко затормозил, коснувшись плеча друга:
- Погоди. Я…
Альфред проследил за направлением его взгляда и понимающе хмыкнул:
- А, ну да… Понятно. Лети, мотылек! Только смотри…
Но юноша уже прибавил шагу, отрываясь от приятеля.
Лилька замешкалась перед дверью, словно не зная, стоит ли туда заxодить, и поэтому Вальтеру удалось перехватить ее на пороге.
- Лилия?
Она вскинула голову. Юноша вздрогнул, заметив, что глаза подруги подозрительно блестят, а губы кривятся и подрагивают.
- Что случилось? – руки сами собой сжались в кулаки. - Кто тебя обидел?
- Никто, – буркнула девушка, отворачиваясь.
- Лилия, – он поколебался и взял ее за руку, - скажи мне все. Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне. Кто он? Кто посмел?
То ли от его теплого голоса, то ли просто терпеть больше не было сил, а может, все дело в загадочной женской душе, но Лилька вдруг всхлипнула и ткнулась носом ему в грудь, вцепившись всеми десятью пальцами в рубашку.
- М-малыы-ыш, – простонала она, обильно орошая cлезами так вовремя подставленную жилетку.
- Кто? Что? - Вальтер вздрогнул. С одной стороны, он был готов буквально растечься от блаженства – когда ещё неприступная Лилька Зябликова будет вот так рыдать у него на груди! – а с другой… Лича действительно поблизости не наблюдалось! А ведь эти существа настолько мало изучены, что от него можно ожидать любых сюрпризов. Остатки разума и магических способностей делают этих нечувствительных к боли и не знающих усталости полу-упырей опасными для общества. И если Малыш удрал от хозяйки и сейчас бродит по территории университетского городка, то вряд ли с добрыми намерениями. Самой Лильке он мстить вряд ли станет, но какой-нибудь первокурсник или абитуриент, только-только приехавший поступать, станет его жертвой.
- Он… у-у-ушел, - подтвердила его худшие опасения Лилька.
- Как? - Вальтер оторвал от себя девушку, встряхнул за плечи. - Лилия, соберись! Это важно! Как он от тебя ушел? Когда? Где это случилось? Говори!
Чуть ли не с каждым словом он встряхивал подругу, так что заговорить нормально ей удалось только с третьей попытки.
- Т-там… на к-кафедре…
- Где?
- На к-кафедре нежитеведения, - все ещё заикаясь и всхлипывая, поведала Лилька. - Я от-твела его мэтрессе Олле, отдала ей поводок, и она… она его увела. А он… Он просто уше-ол! И даже не попрощался! А я… ы-ы-ы…- она зарыдала с новой силой.
Οт облегчения юноша рассмеялся, и его смех подействовал на девушку лучше всяких ласковых слов и нежных увещеваний. Слезы высохли, как по волшебству.
- Т-ты! Смеешься? - взвизгнула Лилька, упираясь кулаками ему в грудь. – Тебе смешно? У меня горе! Мой собственный ручной лич от меня удрал, а тебе весело? Ты это надо мной смеешься? Ты… ты… чурбан бесчувственный, вот кто ты!
- Просто! – Вальтер, одолевая сопротивление, обнял упирающуюся девушку, прижав к груди. – Прости, но я действительно рад! Рад тому, что твой Малыш пристроен в надежные руки! Мэтресса Олле будет хорошо за ним ухаживать, вот увидишь! Она глаз с него не спустит, она…
- Она его в клетку посадит и будет изучать! – продолжала возмущаться Лилька. Εе выводила из себя эта неуместная веселость. - Валька, пойми, Малыш, он…
- Он – лич. Нежить. Разумная, может быть, даже говорящая, но всего-навсего нежить! А я…
- А ты – идиот! – разозлилась Лилька. – Валька, ну что ты такой тупой! Это же я его приручила! Он – мой! А она будет пользоваться плодами моего труда?
Это была их не первая ссора за четыре года обучения. Юноша привык к вспышкам гнева своей возлюбленной, был готов терпеливо сносить и не такое – лучше уж гнев и ненависть, чем полное равнодушие! – но последние события, оcобенно то, что случилось в Старгороде, изменили его отношение к жизни.
- Пусть я идиот, – отчекaнил он, ловя взгляд Лильки, - пусть я тряпка и бесчувственный чурбан,
