этот поезд, который несся к станции, объятой адским огнем. И да, все чувствовали, как стало жарко в башне – словно ее снаружи обложили огромными дровами и подожгли. Она переглянулась с Асраилом, и он улыбнулся ей. Когда-то они избежали этой казни, и тот зловредный епископ не смог отправить их на костер. Как и Тигеля. И вот теперь, они горели хотя бы так – внешне, о чем свидетельствовала их полыхающая башня.
Она еще раз окинула взглядом своих родственников – все сгрудились в центре их бронированного вагона. И явно, как она видела по их глазам, никто из не думает о покаянии. Она замечала только страх на их лицах и читала мысли и мольбы о том, чтобы все это поскорее закончилось. Эта мука и навязанная им война. Но ведь они сами вызвали ее, словно неумелые шаманы, своими закланиями и молитвами, перепутав ритуалы и тряслись теперь от страха, вызванного присутствием этого злобного демона. Или духа. Этого злосчастного Кадавра. Да и опять-таки, она не духовное лицо, и выслушивать их признания она не станет. И отпускать им грехи и слушать их исповеди – тоже не ее задача. У этой Семьи не было наследников. Никому они не смогут передать свои гены, и это с одной стороны хорошо. Они сами обречены вечно нести свой геном в себе, и все свои хромосомы, весьма поврежденные и не очень здоровые. И она сначала хотела произнести перед ними речь, но только еще больше задумалась и загрустила. Как ей было воздействовать на них – к каким ценностям обращаться? К любви, к которой они никому не испытывают? К детям, которых у них нет? Чтобы, по крайней мере, ради их будущего они попытались измениться… К верности к своей Семье… Но все из них просто откровенно используют ее в своих целях.
Ангелле показалось, что они мало чем отличаются от Кадавра. Они, как и он, тоже шли так же неприкаянно и без особых принципов, по своему земному пути. Что святого осталось у них? Что можно поднять высоко над всеми ними – знамя? Но что будет изображено на нем?Их идолы и божки, в виде золота и денег? Власть, к которой они стремятся. Из святостей у них остался только Легион, и элементы его геральдики. Еще одна поруганная святыня. Как и их Кодекс, придуманный бог весть, когда. Который откровенно не справлялся со своими обязанностями их семейной библии. Даже заповеди в ней были размытыми – не убий – и они убивали. Не укради – и они крали. Их долго сопровождали, и наконец догнали закат и вырождение. И они подошли к этой битве с Кадавром опустошенные духовно и нравственно. Где-то внизу, под их ногами валялся растоптанный ими Кодекс и их семейные ценности. И этот огонь не сжигает их, да что там сжигать – все это и так давно превратилось в труху. А они сами превратились в куклы, которых поддерживает не что-то светлое, или святое, не высокие помыслы и устремления, а только их корысть и алчность. Да еще заряд их энергии.
И она не знала, есть ли у них право и дальше существовать на этой планете. Но, она поняла, с горькой усмешкой, что, если бы этого Кадавра не существовало, его надо было придумать. Как символ того, во что они превратились. Или превратятся очень скоро. Она все-таки решила обратиться к ним. Она встала посреди комнаты и подняла вверх свою винтовку, удерживая ее двумя руками, будто это была единственная святыня, на которую они все могли положиться сейчас и ждать от нее защиты. Все подошли к ней и обступили ее кругом. Только легионеры остались у бойниц, которые постепенно остывали – обстрел заканчивался, о чем и свидетельствовала наступавшая снаружи тишина.
– Как поведал мне в одной легендеТигель, наш великий Хранитель, наши души летели, или поднимались в небеса плотной группой, словно нас позвал к себе и был готов принять Создатель. Номы попали под метеоритный дождь. И нас нашпиговало этими инородными частицами. Которые несли внутри себя элементы мощного вещества неземного происхождения. С непонятной и очень сильной энергетикой… И мы вернулись обратно, под их тяжестью, на Землю, словно мы были одновременно опечалены несостоявшейся встречей, и в то же время, радовались новым способностям. И своему новому состоянию. Будто пар сразу превратился в лед, синий и безмолвный. Никогда не тающий. И этот лед, по не понятной нам причине трансформировался в наши ядра. Холодные и равнодушные. Но когда мы хотим чего-то очень сильно, мы чувствуем его жар. Когда мы пытаемся воспарить над собой, совершить невозможное, этот лед оживает и разогревает все вокруг. Очень жаль, что мы так мало и так редко хотим чего-то. Особенно, не для себя. И мы сами заморозили в себе это пламя, и успокоились, оставшись навечно на Земле. Хотя, это просто легенда, или притча, как вы все понимаете. И как сказал Тигель, в тот день на нас упало это проклятие. Или благословение. Пусть каждый решает сам для себя, что это было. По мне так это просто красивая сказка. С не очень убедительной научной базой. Но давайте просто подумаем, о том, что мы дали этому миру? Да, почти ничего. Сделали ли мы его хотя бы чуточку чище, справедливее и лучше? Безопаснее и более благополучным? Процветающим? Сомневаюсь. А ведь в каждом из нас столько света и энергии…
Неприкасаемые хмурились и явно уязвлённые, с легким укором смотрели на Ангеллу. К чему эти легенды сейчас. Ведь все уже достаточно взрослые создания, и вряд ли стоит тормошить их историю и генезис. Бытие, которое они определяли сами – своим собственным, не очень ясным сознанием. Но извините, другого у них нет.
– Ангелла, мы и сами прекрасно понимаем, что мы превратились в обычных мародеров и мошенников. Хотя могли бы стать святыми. Ну, или меценатами и благодетелями, в крайнем случае. Или просто не мешать людям своими выходками… – Гранж обвела всех строгим взглядом, особенно нажимая им на ВЧ. Те пожали плечами – извините, дорогие родственники, уж так получилось. У нас просто больше вашего развиты математические способности и любовь к деньгам. Как-никак, в нашей семье еще не запрещена специализация – кому-то суждено стать воинами, кому-то бизнесменами, кому-то гуру и консультантами по красоте и так далее.
– Да, хватит уже самоанализа и угрызений совести. К чему они сейчас… Ты лучше скажи нам чего-нибудь вдохновляющего, – отозвалась Каталина, и ее предложение горячо поддержали Глория и Гранж.
