эти негодяи выбрались из посольства и приехали на аэродром, там их ожидала большая группа революционных бунтарей, которые набросились на них с криками: «Предатели», «Долой советский ревизионизм», «Расстрелять», «Поджарить в масле…» На вещах и чемоданах, которые они несли с собой, мы написали тушью и чернилами лозунги на китайском и русском языках: «Долой советский ревизионизм!», «Повесить!» и т. д. И мы с гордостью подписывались под этими лозунгами: «Китайские хунвэйбины»…»
Заметка заканчивалась словами: «На столичном аэродроме нашей великой родины мы одержали большую победу в борьбе против ревизионизма. Это великая победа идей Мао Цзэ-дуна. Это великая победа китайского народа, а также советского народа и революционных народов всего мира…»
Эта дикая вакханалия на пекинском аэродроме продолжалась три дня. Все это время работники советского посольства звонили в Министерство иностранных дел КНР и требовали обеспечить безопасность для отлетающих. Но ответ был неизменен: «Мы не можем гарантировать безопасность советских граждан».
«Мы не можем молчать, когда подвергаются оскорблениям и провокациям советский народ, его правительство и Коммунистическая партия Советского Союза…» — заявила в те дни Долорес Ибаррури. И действительно, с гневным протестом выступили коммунистические и рабочие партии мира, советский народ. Радовались только враги Советского Союза. Так, Макс Френкель заявил по телевидению США: «Мы должны поблагодарить председателя Мао Цзэ-дуна за то, что он разрушил этот гигантский китайско-советский монолит, который нам не предвещал ничего хорошего». А политический наблюдатель газеты «Вашингтон пост» Крафт откровенно выразил мнение «официальных лиц Вашингтона»: «Мао служит американским интересам» — и объяснил, что «его усилия по гальванизации китайских масс вовлекают Китай в большей степени в конфликт с Россией, чем с Соединенными Штатами…» И не только поэтому. Американские официальные лица «думают о том, как культивировать маоизм в качестве средства давления на Москву». Сенатор Джексон заявил: «Мы не должны делать ничего, что могло бы сблизить русских и китайцев», «самое ценное, что мы имеем, — это раскол между Советским Союзом и красным Китаем». Эти заокеанские призывы перекликаются с заявлениями Штрауса, разносящимися по старому континенту: «Русско-китайские противоречия выгодны для Европы, а не вредны…»
И призывы услышаны. Уже в начале «большого тайфуна» руководитель Информационной службы США дает указание своим центрам за границей «использовать все возможности для укрепления позиций сторонников Мао», потому что в интересах США, чтобы «Мао и его группа остались у власти», и потому что «их деятельность» направлена против Коммунистической партии Советского Союза и других компартий. И еще: использовать все средства для «ослабления влияния ортодоксальных промосковских групп и даже содействовать их полной ликвидации».
Директива Центра приводится в исполнение…
Антисоветизм в полном разгаре: свыше 200 серьезных антисоветских провокаций, более 90 официальных протестов китайскому Министерству иностранных дел, более 2 тысяч нарушений на советско-китайской границе. И это только за 1967 год. В 1968 году — новое усиление антисоветской пропаганды.
В своем блокноте я записал: «Только в газете «Жэньминь жибао» в 1968 году было помещено свыше 600 антисоветских материалов…»
И далее:
«После провокации в порту Дальнем, во время которой был совершен налет пограничников и хунвэйбинов на теплоход «Свирск», арестованы капитан и его заместители и преданы «публичному суду», организована новая провокация против танкера «Комсомолец Украины», везущего материалы для сражающегося Вьетнама…»
«30.11.68 г.
…Уже несколько дней без предварительного уведомления мы не получаем провинциальных газет. В дальнейшем будем получать только две центральные газеты: «Жэньминь жибао» и «Гуанмин жибао». Нас лишили единственной возможности следить за жизнью этой страны. Закрыли единственное окно для наблюдения за тем, что происходит в провинциях. Сначала никаких контактов с населением, ограниченные поездки по стране, а теперь — никаких или почти никаких газет…»
«20.V.68 г.
Только что узнал, что сегодня на одной из пекинских улиц хунвэйбины задержали двух корреспондентов ТАСС. Корреспондентский пункт ТАСС находится метрах в ста от нашего посольства в «дипломатическом гетто» «Вайцзяо далоу». Я побывал у них. Журналисты совершали очередную прогулку по городу. И вдруг их остановили хунвэйбины, толпа вокруг них нарастала, откуда-то появились наспех написанные лозунги. Раздались угрозы, над их головами угрожающе поднялись кулаки. Так продолжалось целых 7 часов…»
«Вайцзяо далоу» — это жилой комплекс из 10 зданий. Здесь живут дипломаты, иностранные корреспонденты, находятся гаражи, магазины, медицинские заведения. Этот комплекс окружен толстыми кирпичными стенами. Первое, что бросилось в глаза, когда я впервые пришел сюда, — полностью замазанные белой краской окна первого этажа здания, стоящего около входа в комплекс, а также большие нарисованные черным и красным углем карикатуры на советских людей и лозунги против Советского Союза. В этом помещении расположился корпункт советского телеграфного агентства. Здесь же жили и два корреспондента ТАСС — Борис и Гриша. Сколько сил и выдержки у этих людей! Оторванные от Родины, изолированные от своего посольства, без семей, они жили и работали здесь, словно затворники, под непрерывный вой хунвэйбинов. Но и в самые напряженные дни и ночи «красного августа» в квартире не гас свет, стучали пишущие машинки, работал телекс, звонили телефоны. Они знали: здесь теперь фронт. А они — на посту.
В 1968 году мы впервые услышали слово «социал-империализм». С того момента этот термин станет постоянным атрибутом антисоветской пропаганды в Китае. Замысел ясен: поставить знак равенства между Советским Союзом — первым социалистическим государством, страной Ленина, страной Великого Октября, и Соединенными Штатами Америки — знаменосцем современного империализма. Классовый подход и классовые критерии игнорируются. В сущности, новым был только термин… Ведь еще XI пленум ЦК Компартии Китая провозгласил, что Советский Союз «не имеет права входить в единый антиимпериалистический фронт». Мао Цзэ-дун открыто провозгласил начало «нового исторического периода борьбы против американского империализма и советского ревизионизма».
Наступление «нового исторического периода» ознаменовала кровавая провокация. Ночью вооруженный до зубов китайский военный отряд нарушил советско-китайскую границу на реке Уссури и вступил на остров Даманский. Ранним морозным утром он внезапно открыл огонь по советскому пограничному наряду. Белый снег обагрился кровью советских солдат и офицеров. Через две недели китайская сторона предприняла попытку совершить новую провокацию. Вне всякого сомнения, цель вооруженной провокации на Даманском — «подлить масла в огонь», разжечь и без того достигшую опасных пределов антисоветскую истерию… Еще не смолкли выстрелы на Даманском, а в Пекине начинаются новые антисоветские демонстрации, снова советское посольство в осаде, день, два, три, четыре… Круглосуточно, дни и ночи, улицы Пекина заполнены возбужденными толпами. Поток дико орущих людей непрерывно осаждает посольство Советского Союза и непрестанно скандирует лозунги: «Долой…», «Смерть…», «Кровь за кровь…»
Советское посольство в осаде, но именно в один из этих дней в нем должен был состояться обед, назначенный задолго до уссурийских
