Политика еще раз взяла верх над логикой, и именно в тот момент, когда Жан Мермоз вел счет новым победам в небе. Пилотируя плавный трехмоторный самолет, разработанный блестящим молодым инженером по имени Рене Кузине, он вылетел из Истра (близ Марселя) и пролетел без остановок до Порт-Этьенна (2100 миль), пересек Южную Атлантику за четырнадцать с половиной часов, затем пролетел без остановок от Буэнос-Айреса до Рио-де-Жанейро (1500 миль) и, наконец, в мае 1933 года повторно пересек Южную Атлантику и благополучно сел в Дакаре, хотя один из его трех двигателей остановился. За этот перелет в 15 тысяч миль он установил четыре новых мировых рекорда, один из них – перелет через Южную Атлантику – оставался непревзойденным в течение следующих четырех лет! Это стало поразительной демонстрацией превосходства многомоторного, наземного базирования самолета над гидропланами и летающими лодками. Сикорский и Дуглас в Соединенных Штатах, Дорнье и Юнкерс в Германии пришли к тому же самому заключению; но хотя самолет Кузине разработал уже в 1929 году и опрежал их на три, а то и пять лет, «Эр-Франс», под ее новым управлением, не закажет ни единой машины!
В августе Дора был повторно нанят на службу, но ему предоставили вполне почетный пост разъездного инспектора. В октябре права приоритета, которые Португалия предоставила «Аэропостали» несколькими годами прежде, были без особой огласки отменены, после чего «Пан-Америкэн» и «Бритиш империал эйр-вэйс» предприняли шаги и заполнили эту нишу. В декабре венесуэльская авиалиния, продолжавшая работать после краха «Аэропостали», предложила себя «Эр-Франс», но безуспешно. От нее отказались, якобы она не давала прибыль! «Что! – приводит Жан-Жерар Флери восклицание директора «Эр-Франс». – Авиалиния, которая получает прибыль? Вообразите опустошение, которое подобный аргумент, выдвинутый делающими прибыль предприятиями, произведет на работу на принципах субсидий!» Что Пьер Кот, министр авиации, думал об этом, Флери не добавил (в его книге «Линия»), но как хороший социалист, он, вероятно, согласился, что делающее прибыль предприятие должно, по определению, быть неотъемлемо безнравственным и его следует избегать любой ценой.
Прежняя искра явно угасала, и даже героические усилия Мермоза горемычно напоминали искусственное дыхание. Никто не чувствовал это более остро, чем Сент-Экс, находившийся рядом с ним в тот незабываемый день в Тулузе, когда они безуспешно приводили доводы против смещения Дора. Он все больше и больше чувствовал себя несчастным во враждебной атмосфере, с которой он сталкивался в авиалинии, где некоторые его товарищи-пилоты теперь обращались с ним как со своего рода литературным самозванцем, вторгнувшимся в их среду, как если бы имелось нечто неприличное в пилоте, ставшем литератором. Находясь в постоянном движении, он чувствовал, что ему необходимо переменить место; и поскольку ни он, ни Консуэла не имели особого пристрастия к Касабланке, он информировал компанию, что берет отпуск. И с этим они перебрались назад в Париж, где ее прежний муж Гомес Карильо оставил ей квартиру в доме номер 10 по рю Кастеллан.
Написав снова Раулю Дотри, чтобы объяснить, почему он продлевает свой отпуск «до того, как уляжется пыль», как он выразился, Сент-Экзюпери решил просить работу в «Эр-Ориент». В ответе, который он получил от Луи Аллегре, зятя могущественного месье Руме, сообщалось, что заключительное решение относительно его заявления следует ждать до окончательного слияния пяти компаний в «Эр-Франс» (которое произошло в сентябре 1933 года). В действительности это был формальный отказ, вызванный неблагоприятным отзывом о Сент-Экзюпери, который новый директор «Эр-Франс» получил от инженера, одного из заклятых врагов Дора. Если бы он захотел, Сент-Экс мог легко обойти Аллегре, действуя через его голову, и напрямую обратиться к Пьеру Коту, министру авиации; но он предпочел этого не делать (характерный поступок для него) просто потому, что это могло означать «злоупотребление» личной дружбой.
Сент-Экзюпери теперь оказался не у дел и в одиночестве. Материально ситуация складывалась тревожно, поскольку ему приходилось содержать жену. Выплаты по роману «Ночной полет» и его иностранным изданиям также быстро тратились. По «Ночному полету» Кларенс Броун снял фильм в Голливуде, с Кларком Гейблом и Элен Хейес в главных ролях, фильм мог бы принести ему приличную сумму, но его интересы в Соединенных Штатах, похоже, отстаивались из рук вон плохо, и в результате он получил одни гроши.
Дидье Дора, не забывавший, какое письмо Сент-Экс отправил Дотри в его защиту, теперь пришел на помощь, и, дабы помочь другу выбраться из затруднительного положения, он дал ему работу летчика-испытателя у Латекоэра, все еще производившего самолеты, хотя по большей части и не для почтовой службы. Оставив Консуэлу в Париже, Антуан сел на поезд до Тулузы и сразу же поспешил на аэродром Монтодран (о, сколько связано с ним воспоминаний!), где его принял Жан Домбрейом, как и Дора, возглавлявший в годы Первой мировой войны эскадрилью и ставший одним из первых пилотов, нанятых Латекоэром. Там же был Виктор Реканье, главный инженер-испытатель, с ним Сент-Экзюпери никогда не встречался прежде. Этот период жизни Сент-Экса описан мало, и тому есть серьезное основание: он не был создан летчиком-испытателем, и его послужной список тех месяцев точно не блестящий. Но не менее типично для него, он и там оставался все тем же важным сеньором, который в Кап-Джуби платил местному вождю из своего кармана за все программы, предпринятые под его личную ответственность. Реканье никогда не слышал от него дурного слова в адрес любого из его коллег, и только с большим трудом мог заставить Сент-Экзюпери хоть иногда предоставлять ему список расходов для возмещения того, что он потратил из своего кармана на нужды компании.
За годы, прошедшие с того времени, когда он отказался от «Аэропостали», Пьер Латекоэр сосредоточился на производстве двух– и даже трехмоторных самолетов, некоторые из которых устанавливались на поплавки, чтобы превратиться в летающие лодки. Как-то раз Сент-Экзюпери попросили слетать на «Латекоэре-35» до Парижа, где этому самолету предстояло пройти осмотр инспекционным комитетом министерства авиации. Сент-Экс никогда раньше не пилотировал трехмоторный самолет, и это заставляло его быть предельно внимательным. Что именно произошло в пути, не ясно, но ему пришлось выполнить экстренную вынужденную посадку недалеко от Парижа. Посадку он выполнил без повреждений, и инцидент был тривиален, но он оказался предвестником более серьезных происшествий, последовавших за ним.
Андре Дюбурдье, трезвый, уравновешенный летчик, когда-то служивший «вторым в команде» Дора в Тулузе, теперь также работал у Латекоэра в отделе, проверяющем самолеты. По его воспоминаниям, однажды его друг Тонио так стремился подняться в воздух, что он отказался отложить полет из-за «покашливания» и треска левого двигателя на опытном двухмоторном образце из новой серии летающих лодок Латекоэра. «Само собой разумеется, потрескивание усилилось после взлета, и в двигателе продолжались обратные вспышки, он дымил. Выполнив вираж, самолет устремился к аэродрому, когда мы с ужасом увидели, как большой кусок металла, нечто вроде куска рифленой кровли, оторвался прочь от самолета и, вращаясь, медленно стал падать на землю. Но самолет продолжал свой полет, как если бы ничего не случилось, несколькими минутами позже он совершил совершенно нормальное приземление. Оказывается, мы наблюдали, как падает дверь, поскольку Сент-Экс, спешивший улететь, пренебрег задвинуть ее должным образом и она, внезапно открывшаяся в воздухе, была оторвана встречным воздушным потоком».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
