его в руки и улыбнулась, вспомнив Игвара. Сердце снова сжалось от тоски и дурного предчувствия, и она посмотрела в сторону севера и огромного озера, узкую часть которого они пересекли сегодня днём.
А если Риган решит, что это он помог ей сбежать? Ах, если бы она узнала всё это раньше, то она бы не оставила Игвара! Да и всё было бы куда проще! Ведь если Игвар заклинатель, то сейчас он в самой большой опасности! Ведь только не остывшие ещё чувства Риган позволяют ему оставаться в живых.
Но если она узнает… Он станет ещё одним красным камнем в её ожерелье.
Торопись… Она уже близко…
Олинн вздрогнула. Голос пришёл из ниоткуда. А там, где её голова касалась коры дерева, кожа даже покрылась мурашками, будто от старой липы ей передались тревога и предупреждение.
Да и не будто…
Олинн взглянула вверх, чуть прищурилась, отрешилась от красок угасающего дня и в тот же миг увидела над кроной липы лёгкое сияние. И чем дольше она смотрела, тем ярче оно становилось: вокруг ствола, вокруг ветвей, вокруг каждого листочка сиял особенный свет, золотой с зелёным, словно воздух в лесу, пронизанный солнечными лучами.
И этот свет уходил ввысь, в небо, и проникал под землю, сплетаясь с корнями других деревьев и трав. Олинн дотронулась ладонью до ствола и увидела, что и вокруг её руки есть точно такое же сияние, и, прикасаясь к дереву, оно сливается с его светом, и в этот момент Олинн начинает слышать голос леса. В любой момент, в любом месте. Достаточно просто захотеть…
Она знает, куда ты направилась… Торопись… Она догоняет тебя…
Олинн погладила ствол липы, поблагодарив за подсказку, встала и направилась к Гленну. Тот уже выторговал лошадей и еды в дорогу, а на предложение хозяйки одного из домов остаться на ночь, лишь взглянул на Олинн.
Видение отозвалось покалыванием в пальцах. Если они останутся здесь, Риган сожжёт эту деревню дотла.
И Олинн отказалась от ночлега, хотя поспать в нормальной постели очень хотелось.
− Благодарю, но мы очень торопимся.
− Только мимо Броквилла не езжайте. Лучше понизу, над озером, − напутствовала их женщина, указывая дорогу.
− А что там? В Броквилле? — спросила Олинн, взбираясь на лошадь.
− Да нехорошее место. Люди там гибнут. И скотина. Даже птицы не живут, − женщина вздохнула и приложила ладонь ко лбу, щурясь на заходящее солнце. — Там схуна была, такая же, как наша, да не так давно сгорела… Вот то пепелище будто напиталось дурной силой. Оно всё ширится и ширится, скоро, видать, и вторую дорогу перекроет…
И женщина сотворила пальцами охранный знак. Гленн ответил тем же, посмотрел на Олинн и произнёс, приложив руку к сердцу:
− Благодарю, хозяюшка! Доброго вам здоровья!
Тронул лошадь, не став задерживаться. А, когда они отъехали подальше, Олинн спросила:
− Что там на самом деле? В Броквилле?
− Сумрачный лес.
− Сумрачный лес?
− Видимо, Риган побывала там со своими ищейками. Да ты и сама всё увидишь. Фрэйи могут его видеть.
Он показался, едва дорога спустилась с холма вниз. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, но вокруг было ещё достаточно дневных красок. Гленн указал рукой в сторону, и Олинн пригляделась. Поначалу показалось, что это просто лес, но потом…
Она даже моргнула.
Зелень исчезла, и вместо неё проступила совсем другая картина, изнанка.
Камни. Пепел. Туман стелется по земле…
И деревья стоят неживые, чёрные, с узловатыми ветвями, воздетыми вверх, словно руки… Нет вокруг них золотисто-зелёного света, и повсюду из земли тянутся серые нити, будто огромный паук в центре этого тёмного пятна плетёт ловчую сеть.
− Ох, Луноликая! — пробормотала она в ужасе.
− Там, где погибли фрэйи или заклинатели, остаётся такое пепелище, − печальным голосом произнёс Гленн, взглянув сочувственно на Олинн. − Это как дыра в земле. И сквозь неё в наш мир могут приходить твари вроде призрачных гончих, а то и ещё что похуже. Этих язв много по всей Балейре, они тянут из нашей земли сок, становятся всё шире и шире, и всё меньше рождается в наших семьях зеленоглазых детей.
− И как это остановить? — тихо спросила Олинн.
− Нужно остановить Риган и отрубить головы её приспешникам. Но, пока у неё на руке кольцо — она неуязвима. Были попытки её убить, но все безуспешные. И погибло немало тех, кто думал, что её можно убить кинжалом или ядом.
− Ты когда-нибудь слышал имя Лирия? — Олинн обернулась к дяде.
− Лирия? — удивился Гленн. − У твоего отца, Вилфа, была сестра. Лирия Нье'Тинэн, твоя тётя. Из Миндейла. А почему ты спросила?
− Моя тётя? — в ответ удивилась Олинн. — И… что с ней случилось?
− Это… печальная история, − ответил Гленн, − а нам нужно торопиться. Рядом с Сумрачным лесом нельзя оставаться долго. Этот туман отравляет душу, лишает воли, утаскивает туда, и потом, знаешь, что остаётся от человека? То, что паук оставляет от мухи. Но ты видела Гидеона, так что объяснять не нужно. Едем!
Он стегнул лошадь, и Олинн последовала за ним.
Спустилась ночь, и дорогу им снова освещали волшебные светлячки. На отдых остановились лишь под утро, когда сил держаться в седле уже не было. По правую сторону высилась тёмная громада гор, а по левую небо посветлело на востоке, и сквозь предутреннюю дымку проступили деревья. Гленн развёл костёр и постелил рядом шерстяной плед для Олинн. Она прилегла на него, глядя на то, как дядя достаёт что-то из походных сумок, и незаметно провалилась в сон.
− Вот, возьми, − Тильда достала из-за печи какой-то свёрток и протянула Игвару.
Он развернул кусок полотна и увидел на нём изящное украшение, не то звезда, не то снежинка. Настолько тонкая работа, что и представить трудно, как человеческая рука могла такое создать. Нести его в котомке было просто кощунством, и Игвар перевернул хольмгрег и прикрепил звезду с внутренней стороны. Так и не видно, и целее будет, а на его хольмгрег никто и не покусится, ценности в нём никакой.
− А вот это для тебя одёжка, а то в этих рабских штанах уже дыр больше, чем звёзд на небе, − произнесла Тильда, отдавая ему штаны, рясу и кожушок. − Помер тут один из божьих людей, а одежонка его мне по случаю досталась. Хоть и маловата будет, но так и неприметней. А вот ты как на ту сторону болот попадёшь, так тебе в
