Совсем рядом скрипит снег. Рядом никого нет, кроме членов банды. Поэтому не реагирую раньше времени.
— Привет, — раздается сверху голос Курта.
Неожиданно. Курт не болтун. По большей части молчит да хмуро зыркает на всех. Еды нет. Может быть, голод сделал самого упитанного из нас более общительным?
Поднимаю голову. Прищуриваюсь. Солнце, отраженное от снега, бьет по глазам.
— Привет, — отвечаю эхом. — Виделись, вроде.
Курт присаживается на корточки рядом. Так можно говорить тише.
— Что происходит? — спрашивает, заглядывая в глаза. Приехали.
— Почему спрашиваешь меня? — отвечаю вопросом на вопрос. Кесседи находится в паре метров от нас. Логичнее было бы задать вопрос главарю.
Курт следит за моим взглядом, затем быстро отводит свой, чтобы Райан не заметил, что мы его обсуждаем.
— С твоим появлением в банде все изменилось, — выдает. — Поэтому спрашиваю тебя.
Хмурюсь. В первые недели меня вообще не выпускали из кухни. Что же, по его мнению, изменилось? Ничего не говорю. Только пристально смотрю из-под козырька кепки. Жду пояснений. Курт ежится, поднимает воротник повыше.
— После смерти Джека Кесса как подменили, — сообщает доверительно. Ну надо же. — Он общался с остальными только по делу. Ну, может, с Мышем чуть мягче, — упоминание о мальчишке отзывается тупой болью в груди. Невинная жертва. Еще одна невинная жертва Нижнего мира, напоминаю себе. Сколько тебе уже довелось их увидеть? — А с тобой Кесс стал общаться. Понимаешь? — заканчивает многозначительно.
Мотаю головой. Нет, не понимаю.
— Ну, стал, — пожимаю плечами. — Меня поселили в его комнату. Вот и стал.
— А до тебя к нему поселили Фила, — а вот при упоминании этой жертвы, внутри полное равнодушие. — И он вылетел оттуда с вещами в тот же день, — дергаю плечом. Информация для меня новая, но не несет с собой никакой смысловой нагрузки. На месте Кесседи, мне бы тоже не захотелось иметь такого соседа. — Кесс тебя принял, и он тебе доверяет, — пауза. — Больше, чем нам.
А это еще что? Ревность?
— Это его выбор, — отрезаю. Еще Райана мы не делили. Что, он кукла, что ли?
— Ты ведь знаешь, куда мы идем, — на этот раз не вопрос. — Скажи.
Разговор начинает меня раздражать.
— Ты с Райаном уже не один год, — шиплю. — Он твой друг. Так иди и задай этот вопрос ему.
— Кесс теперь главарь, — мы явно говорим на разных языках. — Главарь говорит то, что считает нужным. Ему не задают вопросов, — пристрелиться!
— Мы идем туда, куда вел вас всеми любимый Коэн, — чистая правда. — Так что ничего нового не происходит.
— Но ты знаешь, зачем Кесс продолжает вести нас туда, — не сдается Курт.
— Чтобы спасти ваши задницы, — окончательно выхожу из себя. Оглядываю банду. В нашу сторону не пялится только Кесседи. — Ты, что, парламентер? — морщусь.
— Парла?.. — переспрашивает. Не знает слова.
— Пришел спросить за всех? — перефразирую.
— Ну-у, — мнется. — Что-то вроде того.
— Скажи мне, — говорю предельно серьезно, — вам хорошо жилось при Коэне? Нравилось ему подчиняться? — Курт молчит, но все и так ясно. — А Райан? Он сделал кому-то плохо? Хоть раз злоупотребил своей властью? — здоровяк Курт активно мотает головой, в глазах удивление, как такое вообще пришло мне в голову. Удовлетворенно киваю. — В таком случае, — заканчиваю, — идите и спросите у него напрямую все, что вам хочется знать. Я не передатчик.
Курт отклоняется от меня, будто получил удар. Смотрит подозрительно. Потом встает и отходит. Все еще злюсь. Развели закулисные игры.
В животе урчит. Хочется есть.
Краем глаза замечаю движение: члены банды подтягиваются к Кесседи. Облегченно вздыхаю. Хоть мы и говорили на разных языках, Курт меня услышал.
***
Стоит захотеть побыть в одиночестве и отсесть в сторонку, так начинается паломничество. Успеваю задремать, сидя у костра все в той же позе, как появляется Кесседи.
— Спишь?
А что, не видно? Давлю в себе раздражение. Все на нервной почве.
— Нет, — отвечаю. Отрываю щеку от колен. Поднимаю голову.
Райан опускается на корточки справа от меня, как и Курт пару часов назад. Если Кесседи главарь, то я кто? Темный кардинал? Чего ко мне все ходят на личные беседы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты отправил остальных устроить мне расспросы? — спрашивает. Смотрит серьезно.
— Я, — отвечаю прямо.
— Спасибо, — такого точно не ожидаю. Отупело моргаю. — А то я думал, так и будут от меня шарахаться, — поясняет.
— Да уж, — передергиваю плечами. — Закон Нижнего мира: не приближайся к главарю.
Кривится.
— Угу. Именно так.
— Не за что, — усмехаюсь. Потом становлюсь серьезнее. — Рассказал?
— Вкратце. Без СБ, террористов и шпионов. Сказал, что у Коэна была сделка с “верхними”, и я попробую сделать так, чтобы она осталась в силе.
Если нас не перестреляют на подлете, обнаружив, что Коэна с нами нет. Но никто не произносит этих слов вслух.
— Что Коэн мог получать за то, что поставляет им смертников? — спрашиваю в пустоту.
— Деньги? — предполагает Кесседи.
— Куда ему их тратить? — сомневаюсь. — Тут нет магазинов.
— Может, он не собирался возвращаться.
— Тоже вариант, — соглашаюсь. Возможно, в планах Коэна было заработать за несколько “ходок” достаточно, чтобы обосноваться в Верхнем мире или вообще сбежать с Аквилона. Хотя второе сомнительно. Тот, кто всю жизнь провел “внизу” слишком далек от других планет.
— Попрошу денег, — решает Райан. — Если ошибёмся, уже не узнаем.
— Когда ждешь смерть, она никогда не приходит, — замечаю. — Смерть всегда неожиданна.
— Умник, — Кесседи морщится, отмахивается, — философа выключи.
— Ладно, — охотно слушаюсь.
— То-то же, — усмехается. Подбадривает сам себя, понимаю. — Разберемся по ходу.
Только раскрываю рот, чтобы сморозить очередную глупость, которых в обществе Райана из меня сыпет все больше, и замираю. Всматриваюсь вдаль. Только что показалось, что в небе что-то есть. Потом опять ничего. И вот опять.
— Смотри, — указываю рукой направление.
— Куда?
— Вон, опять!
Кесседи щурится, снег слепит.
— Да вон же! — вскакиваю.
Райан тоже выпрямляется. Смотрит в указанную сторону. Теперь уже не сомневаюсь — маскировочное поле! Минус таких полей именно в том, что оно прикрывает от радаров, но невооруженным глазом предмет или аппарат, который прячут, по-прежнему можно увидеть. Особенно на солнце. Мне еще папа рассказывал. Чертовски дорогая штука. Такие только у военных. Так все-таки террористы — люди с полномочиями? Или настолько богаты, что прикупили полезную штуку на черном рынке?
— Вот и гости, — мрачно констатирует Кесседи.
— Угу, — отзываюсь. По спине пробегают мурашки. Вот и дождались. Где вы, чертова СБ? Следите ли за нами? Собираетесь ли появиться откуда ни возьмись с тяжелой артиллерией и положить тут всех, не разбираясь? Или захватить на всякий случай и наших, и ваших? Черт вас дери, вы хоть что-то собираетесь делать? Вы еще помните о нас?
Все эти дни мы ждали полковника, Питера или того, кто его заменит. Ожидали, что нам расскажут новый план или сообщат, что операция закончена, арестуют или отпустят на все четыре стороны. Но никто точно не ждал, что не произойдет ни-че-го.
Метров за пятьдесят от земли флайер становится хорошо виден. Серебристый. Остроносый и острокрылый. Обычная гражданская модель. Таких в Верхнем мире сотни. В точно таком, только красного цвета, разбились мои родители. Папа даже учил меня его водить. Просто. Не случись того, что случилось, у меня уже были бы права, и свой такой аппарат…
Смаргиваю видения неслучившейся жизни. Ни к чему это.
Стою рядом с Кесседи. Остальные чуть в стороне. Тоже заметили. Лица испуганные.
Флайер плавно садится в снег и замирает. Ничего не происходит.
— Ну, по крайней мере, с воздуха огонь не открыли, — бормочу.
— И СБ не бросились на перехват, — вторит Райан моим рассуждениям. — Вот что, умник, стой тут, — возмущенно вскидываю голову. Какого еще черта?! Но быстро сникаю под тяжелым взглядом. — Стой тут с остальными и не высовывайся, — повторяет тверже. — Я в это влез, я и попытаюсь выкрутиться.
