флоту Эмерэлда в качестве клерка, потому что он искренне верил в то, что его дядя рассказал ему о Чарисе и причине, по которой Мать-Церковь поддерживала войну Гектора Дейкина против островного королевства.
Жэзтро услышал о нем от одного из своих двоюродных братьев, импортера из Мэнчира, который вел дела с семьей Фарсейджин, и перехватил его прежде, чем кто-либо еще понял, что он доступен. Он никогда не сожалел об этом. Фарсейджин с отличием и мужеством служил флаг-секретарем Жэзтро на протяжении всей этой короткой, катастрофической войны… и его разочарование, когда он узнал правду об обвинениях инквизиции, было жестоким. Однако вместо того, чтобы оставить военно-морскую службу — на что он имел бы полное право, будучи временным добровольцем, — он обратился за помощью к Жэзтро в получении офицерского звания, когда эмерэлдский флот был включен в имперский чарисийский флот. Он сдал конкурсный экзамен с абсурдной легкостью, хотя едва ли был лучшим судоводителем в мире. С другой стороны, когда дело касалось командования галеоном, Жэзтро также не стал бы навешивать на себя этот ярлык.
Более того, что касалось его нынешних обязанностей, Фарсейджин никогда по-настоящему не хотел командовать. Он был прирожденным штабным офицером, пользовался полным доверием Жэзтро и прошел путь от секретаря до флаг-лейтенанта, как только получил чарисийское назначение. А затем, в прошлом году, после заслуженного повышения, он перешел непосредственно на должность начальника штаба 2-й броненосной эскадры. Вместо этого Жэзтро предложил ему помочь найти собственный корабль, но он наотрез отказался.
— Я не такой настоящий офицер, как вы, сэр, — сказал он с улыбкой. — Боже, помоги бедному моряку, застрявшему на галеоне под моим командованием, когда мы впервые нанесли бы настоящий удар! Давайте посмотрим правде в глаза, сэр — мне проще быть рядом с вами, пока дело не будет окончено. Лучше поставить в такое положение кадрового офицера. Ему это нужно в его резюме гораздо больше, чем мне.
То, что он «не настоящий офицер», было грубым преуменьшением его достижений и ценности, но Жэзтро решил, что он, вероятно, прав. Лично адмирал предложил бы равные шансы на то, что Фарсейджин будет добиваться рукоположения в Церкви Чариса, как только храмовая четверка потерпит поражение, но до тех пор он был полностью сосредоточен на том, чтобы добиться этого поражения.
— Правда в том, сэр, — сказал он теперь флаг-капитану, — что морские бомбы — это оружие, которое понравится более слабому флоту. Они также были бы идеальным способом справиться с чем-то вроде нашей эскадры. На самом деле, если бы они у них были, они бы положили их прямо здесь, черт возьми.
Фарсейджин постучал по карте указательным пальцем своей искалеченной левой руки — он потерял последние два пальца в проливе Даркос — и выражение его лица стало намного серьезнее, но затем он пожал плечами и с улыбкой покачал головой, обращаясь к Канирсу:
— Что касается того, кто придумал что-то первым, если тебе от этого станет легче, я готов поспорить, что барону Симаунту пришла в голову эта идея задолго до того, как это сделал любой мальчик из Храма. Это то, что могло бы прийти ему в голову — способ добиться огромной экономии сил, отказывая более мощному вражескому флоту в проходе через защищаемые воды. И это также именно то, что адмирал Лок-Айленд или адмирал Рок-Пойнт посоветовали бы ему засунуть на самое дно своей морской сумки и забыть об этом. — Он снова покачал головой, его улыбка стала еще шире. — Последнее, чего бы они хотели, — это предложить эту идею кому-то вроде Долара, прежде чем Тирск додумался до этого самостоятельно!
— Ненавижу, когда он становится таким логичным, сэр, — пожаловался Канирс.
— К сожалению, это одна из причин, по которой я держу его при себе, — немного рассеянно сказал Жэзтро, хмуро глядя на карту.
Канал Саут лежал в двухстах милях позади «Эрейстора», а его истинная цель, бухта Рейгейр, в устье реки Рейгейр, лежала перед ним. И хотя Рейгейр был намного меньше залива Сарам, это была также гораздо более сложная задача.
Было четыре прохода через острова, которые охраняли подходы к Рейгейру, но только два из них действительно имели значение.
Пролив Сэнд, самый западный канал между материком и островами-близнецами Систерз, по их харчонгскому названию, был пригоден только для легких судов и рыбацких лодок с небольшой осадкой. Это полностью отметало его для нынешних целей.
Канал Броуд, следующая возможность на востоке, между Систерз и островом Шарин, был, как и следовало из его названия [broad — широкий, обширный, просторный (англ.)], самым широким подходом. Он был также мелким, хотя промеры показали достаточную глубину для броненосца класса Сити… если он был осторожен и выбрал правильную стадию прилива. К сожалению, харчонгцы потратили год или около того после набега Гвилима Мэнтира на залив Швей, прокладывая двойной ряд свай через весь канал шириной в восемь миль. Снабженные ливизитом команды пловцов, которых мог бы отправить граф Шарпфилд, вероятно, могли бы преодолеть барьер, но не без того, чтобы потратить пятидневки на все усилия… с риском серьезных человеческих жертв по пути, учитывая температуру воды в это время года.
Довольно невообразимо названный канал Ист — самый дальний на востоке, между островом Ист и Нобби-Хед, ближайшей точкой на материке, — обычно был более чем достаточно глубоким для его кораблей, но он также был подвержен обмелению из-за ила, который несло вниз по реке Рейгейр. Его лучшая информация о текущей глубине воды была… проблематичной, и у него было явное отвращение к повторению роли КЕВ «Тандерер» с июля прошлого года.
И это, к сожалению, оставило только еще более невообразимо названный канал Мейн-Шип между островом Шарин и островом Ист. Это был самый глубокий из входных каналов, и сочетания приливов и отливов с направлением течения реки чистили его, а не заиливали. Он предлагал большую глубину, и
