Тьмы, и я увидела в его глазах старую горечь и тоску. Давид давно смирился со своей участью, но его душа по-прежнему рвалась обратно под голубое небо, которое никогда не появится в этом мире…
Какое-то время мы ещё стояли, замерев каждый в своей позе. Я — смотря на него. А Страж — разглядывая серый горизонт. Но, наконец, ему надоело делать вид, что меня здесь не было. Он медленно опустил голову, прикрыл глаза и произнёс одно единственное слово, от которого перевернулся весь мой мир:
— Уходи.
Смысл доходил до меня долго и мучительно. Давид просто не мог такое сказать, ведь наши жизни были связаны на протяжении тысячелетий. Ведь он должен был помнить это так же, как и я…
Неужели он не хотел вспоминать?
— Что? — с трудом прохрипела я.
— Зря ты пошла за мной, — Давид жёстко и холодно на меня посмотрел, и его взгляд пронзил, словно лезвие меча, не тронув плоть, но разрубив душу на множество частей. — Тебе нельзя здесь находиться. Это опасно.
— Но я…
— Уходи!
Его рык эхом прокатился по гладким каменным утёсам, покоробив их до самых основ. Я невольно сделала шаг назад. Мне захотелось разреветься, как в детстве, когда на меня ругался отец, но я сдержалась, гордо вскинув голову и не позволив навернувшимся на глаза слезам вылиться наружу.
— Пожалуйста, не гони меня, — прошептала я. — Неужели ты не помнишь? Я ведь тебя люблю…
Эти нелепые и неловкие слова вырвались сами собой, но они отражали именно те чувства и эмоции, которые я сейчас испытывала. Однако Давид лишь разочарованно и устало покачал головой в ответ:
— Оставь меня в покое.
Словно в бреду, я наблюдала, как Страж развернулся и направился дальше вглубь ощетинившихся горных хребтов, больше не удостоив меня ни взглядом, ни словом.
— Давид, не уходи! Пожалуйста…
Но он снова сделал вид, что не слышал.
Страж не хотел вспоминать.
Я была ему не нужна…
Жгучее желание снова бежать за ним боролось с разочарованием и гордостью. Сколько можно было бегать? Несмотря на то, что я безумно любила Давида и больше никогда не смогу забыть, я должна была его отпустить. Всё, что могла, я уже сделала, а превращаться в навязчивую тень, умолять принять меня или хотя бы обратить внимание, я не собиралась…
Теперь я стояла в одиночестве и в полной темноте среди обступивших со всех сторон каменных чудовищ. Но они меня больше не волновали, как не волновало и то, что я не смогу найти обратную дорогу. Гораздо сильнее я боялась никогда не увидеть Давида снова…
По щекам потекли предательские слёзы, и я дала им волю, ведь здесь мне некого было стыдиться. Я рыдала, согнувшись пополам и обхватив себя руками, словно он ударил меня в диафрагму, словно он нанёс мне смертельную рану и оставил умирать в этих безмолвных скалах. Тёмным Воинам не требовалось разрезать моё тело на части — Страж одним словом попал в самое сердце, которое холодело с каждой секундой, совершая удары всё реже и реже. Он одним взглядом оборвал все мои надежды и тысячелетнюю память бессмертной души.
Как он мог?..
Не в силах больше стоять вертикально, я опустилась на землю, и жар от раскалённого камня длинными иголками тут же пронзил мои онемевшие ладони. Всё, чего я хотела сейчас — это растаять в воздухе, подобно клубам вездесущего пара, испариться, исчезнуть, чтобы избавиться от зияющей раны, которую Давид оставил своим безразличием.
— Он при исполнении. Ему не до тебя.
Голос Ивана прозвучал так неожиданно и настолько близко, что я вздрогнула всем телом и, повинуясь первобытным инстинктам, резко вскочила на ноги. Я принялась оглядываться по сторонам, пытаясь найти парня глазами. Но вокруг темнели лишь скалы.
Прошло какое-то время, прежде чем я, наконец, заметила его. Рядом с местом, где только что стоял Давид, возвышался острый гребень, пронзавший небо высоко над нашими головами. Его густая тень надёжно скрывала разбросанные у подножия камни и до боли знакомую мужскую фигуру — Иван неподвижно сидел на корточках на одном из валунов, словно притаившийся на охоте тигр. Цвет его рубахи сливался с окружающим ландшафтом и теперь казался не серым, а практически чёрным. Я даже не сразу поняла, что на нём была надета всё та же пресловутая униформа, ведь парень как будто сменил одежду.
Наконец, Иван пошевелился, напомнив сгусток плотного тумана, и лишь это движение отделило его образ от темноты. Он ловко спрыгнул вниз почти с двухметровой высоты, оттолкнувшись ладонью от края. И уже через мгновение вышел на свет молний, остановился в нескольких шагах от меня, сложил руки на груди и облокотился плечом о гладкий каменный отвес.
Противоречивые чувства вновь захлестнули душу. Я испытала неописуемую радость и облегчение, что мы, наконец, встретились после всех моих бесплодных попыток его найти. Однако осознание своей вины не позволяло радоваться данному факту.
— Ваня… Ты жив! — воскликнула я, сдерживаясь, чтобы не броситься ему на шею.
Я просто не знала, как теперь вести себя с ним.
— Фраза «Ты жив», похоже, станет нашим приветствием, — Иван иронично посмотрел на меня, а в его голосе прозвучали недобрые нотки. — Ну, здравствуй, малыш.
— Я так рада! Я искала тебя…
Неожиданно Иван выкинул вперёд руку в останавливающем жесте, заставив меня замолкнуть на половине фразы.
— Не надо сантиментов, — устало произнёс он, слегка покачав головой и всем своим видом продемонстрировав, что не поверил ни единому моему слову. — И вранья.
— Но я, правда, искала…
— Ага.
— Ты обиделся? — я виновато посмотрела на него, не зная, как теперь оправдаться за всё, что сделала.
— Нет. Обида в нашем положении весьма глупая вещь.
— Ты обиделся, — констатировала я факт, несмотря на его отрицания. — Ваня, прости… Пожалуйста… Не знаю, что на меня нашло. Надо было выслушать тебя, но я… Я задумалась… Потом я пыталась тебя найти, чтобы извиниться, но не смогла. А вчера…
— А вчера ты слишком устала, — закончил он мою фразу, фыркнув себе под нос. — Да всё нормально, меня Битвы тоже выматывают.
— Нет, не нормально! — замотала я головой.
Что-то изменилось, и дело было не только в обидах.
Я недоумевающее смотрела на Ивана, находя в его облике всё больше различий с прошлым Ваней, которого когда-то любила. Сейчас он скорее напоминал восковую куклу без чувств и почти без эмоций на застывшей маске, заменявшей лицо. Им будто кто-то управлял, дёргая за нервные окончания, но внезапно сверкнувшая молния развеяла это видение, и я тут же списала всё на призрачный свет странного мира.
