отбор, направленный на снижение интеллекта. Может, это и есть одно из его проявлений? А может, она просто не любит говорить.
Как только они обустроились, началась уже хорошо знакомая мне бешеная беготня, которая предшествовала отплытию. Груз, взятый в Жучином Соке, в основном состоял из жучиного сока (что неудивительно), и его было так много, что «Ураган» переваливался чуть больше обычного. Поэтому мы старались управлять им с предельной осторожностью.
Когда корабль вышел на середину реки, а впереди показался прямой и легкий участок, мы смогли сделать перерыв на обед. Я прыгнул в воду вместе с другими матросами, и мы начали гоняться за сочной рыбой. Ням-ням. К сожалению, мы существовали в тесном замкнутом пространстве, и поэтому все должны были видеть, как я ем, сплю и так далее. То есть рыба на завтрак, рыба на обед… Разберусь со спасением Бендера и после этого к рыбе и близко не подойду.
Мы также поймали десяток рыбин для капитана и пассажиров. Я сел рядом с Терезой и Белиндой, старательно игнорируя Гордеца, который пожирал рыбу, словно его несколько недель не кормили. Его манеру поведения за столом павы бы одобрили, а вот моя мать – не очень.
Маленьким, но, несомненно, дорогим ножом, Белинда молча вырезала менее привлекательные части рыб и предложила куски филе своей бабушке. Та с улыбкой их взяла.
– Я видела, как ты пытаешься общаться с Белиндой. Она не любит болтать, – сказала мне Тереза и нежно погладила внучку по голове. – Похоже, с каждым годом дети становятся все менее разговорчивыми.
– Один мой друг сказал, что в «Небесной реке» необходимость в речи падает, поэтому интеллект постепенно вырождается.
– С помощью Администратора? Я слышала про такую теорию. Возможно, но в таком случае вмешательство должно быть очень незаметным…
– Клянусь Отцом! Новые суеверия от деревенских дурачков! – воскликнул Гордец. – Спасите меня от необразованной черни.
– А у вас какое образование, господин Припадочный? – беззлобно спросила Тереза.
– Я получил степень магистра по бизнесу в Университете Страны Персиков, – надменно ответил он.
Из любопытства я заглянул в программу-переводчик. Неплохо. Вариант достаточно близкий по смыслу, хотя вряд ли местное слово «магистр» имело то же значение, что и у людей.
– Вы учились в Стране Персиков? – спросила Тереза.
– Разумеется.
– Я преподавала в Стране Персиков, господин Припадочный. Не говорите со мной свысока. У меня несколько докторских степеней в более полезных сферах, чем предмет «Умение считать деньги», которому учат богатых наследников.
Ого. Гордец отшатнулся, и я представил себе, как на кончиках его усов вспыхнули язычки пламени. Хотя я его недолюбливал, явное ликование не принесло бы мне пользы, поэтому мое лицо оставалось невозмутимым, словно камень.
– Пожалуй, они принесли вам много пользы – пока не началось старческое слабоумие, – оскалился он.
Зарычав, Белинда ринулась на него, выставив вперед когти. Гордец отскочил назад, удивленный и встревоженный ее реакцией.
– Вы – маленький человек с маленькой, сморщенной душой, господин Припадочный, – сказала Тереза. – Давать образование тому, кто не способен его применить – значит напрасно тратить огромное количество времени и сил. Уверена, вся ваша жизнь утонет в достижениях вашего отца, не оставив даже следа.
Гордец бросил на нее свирепый взгляд, а затем стремительно ушел.
– Неплохо, – сказал я.
Тереза усмехнулась.
– А вы, господин Весельчак? У вас тоже есть фамилия. Какие-нибудь достижения к ней прилагаются?
– Если честно, то нет. Моя семья заработала себе имя давным-давно, и сейчас оно годится лишь для того, чтобы такие, как Гордец, не слишком задирали нос.
– Вы тоже, как и господин Припадочный, верите, что наш мир появился естественным путем?
– Нет, конечно, – ответил я. – Это вращающаяся структура радиусом в сто хеннов, состоящая из сегментов длиной в тысячу хеннов каждый. Это соотношение, очевидно, является искусственным. На первом году обучения мы поставили эксперимент, пытаясь определить период ее вращения. Он ровно такой, чтобы создать силу тяготения в 0,86 g.
Я рисковал, демонстрируя свои познания в науке, но мне хотелось расположить к себе Терезу – не только потому, что она, похоже, обладала мощным интеллектом, но и потому, что я надеялся что-нибудь у нее узнать. Возможно, это будет первый по-настоящему полезный разговор с момента высадки на «Небесную реку».
Она медленно кивнула.
– А… Вы инженер? Полагаю, эта профессия связана с множеством разочарований. У вас столько знаний, вы так много могли бы сделать, но это запрещено.
– А вы что преподавали, Тереза?
– Философию, математику, историю, – печально улыбнулась она. – Особенно досадно преподавать историю. В течение своей жизни я могла наблюдать, как квинланцы забывают особенно сложные аспекты своей истории, предпочитают верить в сказки, мифы, в бога-Администратора.
Джекпот. Возможно, я наконец-то увижу полную картину истории «Небесной реки».
– По-вашему, Администратор…
– Так, ленивые твари! – Голос капитана заглушил все разговоры. – Это корыто само собой управлять не может. И как долго на палубе будет этот бардак? Я плачу вам не за то, чтобы вы грелись на солнышке! За работу, живо!
Я вздохнул. Десятиминутный обеденный перерыв закончился.
* * *
На следующий день разговор зашел о жизни после смерти. Орик и Фрида, что неудивительно, склонялись к мистике. Тереза, благослови ее небо, не высмеивала их и не смотрела на них свысока, но задавала вопросы, на которые им было очень сложно ответить. Когда дискуссия слегка затихла и Орик с Фридой стали набираться сил, Тереза повернулась ко мне.
– Ты все молчишь, Эноки. Разве у тебя нет своего мнения на этот счет?
Я усмехнулся.
– О, если бы. Думаю, настоящая проблема – в том, чтобы дать точное определение жизни после смерти.
– Мне казалось, что это вполне очевидно.
– Если мы говорим о ее сверхъестественной версии, то да. Кроме того, ее существование невозможно доказать – по крайней мере, на данный момент. Но что, если мы говорим о… м-м-м… о более научно-ориентированной версии?
Я вкратце объяснил ей, что такое репликация, чем, похоже, в равной мере потряс и сбил с толку Орика и Фриду.
– Но это не то же самое, – сказала Фрида. – Это просто копия тебя.
– Но если оригинала больше нет, то это куда лучше всех остальных вариантов, – усмехнулся я.
– А для всех остальных никакой разницы, вероятно, не будет, – рассмеялась Тереза. – Если моя копия любит гоняться за внуками и помнит все дни рождения, то как ты поймешь, что это не настоящая я?
– Но это же не настоящая ты!
– В теории информации один из постулатов гласит, что уничтожить информацию невозможно, – медленно сказал я.
Я знал, что рискую, но не мог остановиться. То, что мы сейчас обсуждаем, возможно, значительно выходит за
