взяв цепочку, аккуратно надели медальон Кате на шею. Перья поцеловали луну, и от этого мягкого металлического звука сердце полностью растаяло. – В сумасшедшем мире невозможно сойти с ума. Знаешь, я рад, что тебя тронули эти слова. Но ещё я хочу, чтобы ты послушала вот эти. – Иван Васильевич подался вперёд. Глаза его – яркие, голубые – перекрыли собой всё вокруг. – Подбежавший к нам парнишка сказал очень мудрую вещь: если хочешь любить – люби. Жизнь слишком коротка. Не ищи оправдания поступкам, которые хочешь совершить, даже если они кажутся безумными. Тем более сейчас, в этом дурдоме, нет смысла следовать каким-то правилам. Я понимаю, ваша с Женей любовь смущает вас обоих, но скажи-ка мне, Катя: разве человек должен отказываться от того, с кем ему так хорошо? Почему вдруг из-за каких-то глупых ссор рушатся отношения? Ваши отношения. Я не знаю, из-за чего вы поссорились, но уверен, что это такая херня! Она не смогла погасить ваши чувства.
Медальоны тихонько звякнули. Крылья вновь прильнули к луне.
– Ты уже не девочка, Катя, наверняка наглоталась дерьма за свою жизнь, прости за грубость. Подумай, пожалуйста: заслуживаешь ли ты хорошего мужчину рядом с собой? Если твой ответ положительный, то отправляйся прямиком к нему, возьми его за яйца и не отпускай, пока он не почувствует прилив любви. – Иван Васильевич рассмеялся, положив руку на внушительных размеров живот. Вытерев с краешков глаз слёзы, он успокоился и продолжил: – Послушай старика, ладно? В конце жизни ты будешь жалеть об упущенных возможностях. Так что тебе мешает делать то, что хочется? Кто тебе мешает? А я скажу кто – женщина в зеркале. Вот именно она сдерживает тебя настоящую. Не позволяй ей делать это. Наслаждайся чёртовой жизнью, даже если она похожа ну кусок помёта. Тебе никто не указ, слышишь? Ты, Катя, сама себе хозяйка, и если чувствуешь, что любишь, не бойся показывать этого. Ведь это же прекрасное чувство.
– Да, – она сжала в руке медальоны, – прекрасное чувство.
– Не иди сегодня к Жене, разберись сначала сама с собой, и, быть может, тебе в голову придёт хорошая идея. Вы обязаны помириться. Будь мудрее, сделай первый шаг, мир от этого не рухнет. Просто пойми одну вещь: искусство… оно не врёт. Если Бог моими руками сотворил луну и крылья, значит, он думает о вас. Знаю, тянет на бред, но я всегда доверял чутью творца. Просто так оно не возгорается, поверь мне. Если ты создаёшь нечто прекрасное, то оно точно предназначено для чего-то. А вы с Женей предназначены друг для друга, потому что Бог сделал вас прекрасными.
– Я не верю в бога после того, как он забрал моего ребёнка. У такого бога не должно быть сердца.
– Но оно есть у тебя – горячее, пылкое и полное надежд. Пока оно бьётся в твоей груди, позволяй ему любить хоты бы потому, что в нынешнем мире мало что теперь можно полюбить. Сумей сохранить в себе человека – вот о чём я говорю. Имей смелость открыться любви после той боли, которую ты испытала. Которую…
Катя кинулась в объятия. Она перегнулась через стол и обвила руками шею Ивана Васильевича, прижав голову к его белоснежным волосам. Несколько секунд она так и простояла, пока не ощутила на спине чуть дрожащие руки.
– Спасибо вам. Я передам Жене медальон и возьму его за яйца, пока он не почувствует прилив любви. Обещаю. У нас всё будет хорошо.
На последнем слове голос дрогнул, а из глаз лениво покатились последние слёзы.
В опустевшей от людей столовой, под ярким светом флуоресцентных ламп, перегнувшись через стол, плачущая женщина обнимала старика, пока не её груди луна целовала металлические крылья.
* * *
Катя посмотрела на часы, стоящие у стола соседки по комнате, и увидела выстроенные в ряд ноли. Что ж, здравствуй, второе июля! Принимай меня вдохновлённую и невыспавшуюся! Может быть, этот день принесёт нам кое-что интересное.
Если всё пойдёт как надо, следующую ночь я проведу не одна. Не знаю, где мы с Женей засядем, но нам уж точно не будет скучно.
Катя тут же улыбнулась этой мысли. Всё-таки приятно это делать – улыбаться. Не потому, что так надо или нужно, а потому, что просто так хочется. И ещё прекрасней тогда, когда расплывшуюся на лице улыбку целуют губы любимого мужчины – нежно, аккуратно, почти не касаясь. Но это только сначала. Потом он обхватывает рукой твою талию и прижимает к себе. Слабый ток возбуждения, и вот по вашей коже заскользила одежда. Бёдра начинают дышать. Распущенные волосы ластятся по обнажённой спине. Ты ощущаешь в его движениях еле сдерживаемую грубость, гадаешь, когда же она вырвется наружу, и будем честны – жаждешь этого. Только здесь, когда вы вдвоём, ты можешь ему позволить взять себя за горло и чуть придавить, чтобы когда мир поплыл перед глазами, внизу всё начало…
Соседка громко всхрапнула. Катя резко дёрнулась и почти выронила из пальцев ручку, но успела поймать её в последний момент. Благо, реакция не подвела, раз уж мы оторвались от реальности. Да и что в этом плохого? Для того, что собиралась сделать Катя, необходимо было оторваться от реальности – и чем убедительнее будут вымышленные образы, тем лучше. Спросите любого творца: «Классно ли на какое-то время терять связь с миром?», – и он вам согласно кивнёт. Вокруг нас есть невидимые глазу волны, но стоит нам включить воображение и начать творить, как разум отделяется от тела и настраивается на нужную волну, доступную абсолютно каждому, но к которой приходят лишь самые смелые. Творчество… Как странно думать об этом на тридцать третьем году жизни.
– Это снаружи ты бабулька, – Катя смотрела на освещающую стол лампу, но видела перед собой лишь два серых огонька, что глядели на неё с лица женщины по ту сторону зеркала. – Снаружи ты, может, и не такая уж ягодка как раньше, но вот внутри… внутри тебя сидит та же девчонка, и ты это знаешь. Позволь ей встать у руля.
Веки опустились, мир погрузился во тьму. Катя глубоко вдохнула. Выдохнула. Её голову не заполняло вообще ничего – там царствовала одна пустота. Время перестало быть чем-то понятным. Единственным, что всё ещё оставалось безумно ярким в сознании, было желание – жгучее, острое, наполненное необузданной страстью. И, наверное, именно от последнего всё внутри благоухало теплом.
«Не иди сегодня к Жене, разберись сначала сама с собой, и, быть может, тебе в голову придёт хорошая идея», – так тогда сказал Иван Васильевич и оказался прав. Идея, как это обычно бывает, пришла из ниоткуда, аккурат перед тем, как Катя
