— Нет, вы не можете так думать, — попробовал уговорить её Андрей. — Мы очень рады вашему присутствию в доме. Я прошу вас вернуться.
Лиля задумалась. Что ему сказать, чтобы он оставил её в покое?
— Простите. Но я случайно услышала ваш разговор с отцом, — сказала она. — И поняла, что мне лучше уехать.
— Ах вот оно как, — Андрей отодвинулся от неё. Сейчас уже он задумался. Потом произнёс: — Ну что ж, тем лучше. Теперь вы всё знаете. Я люблю вас и хотел бы быть с вами всегда.
— Андрей, я благодарна вам за ваши чувства, но я не люблю вас. Более того, вы не входите с мои жизненные планы. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы покинули меня и вернулись к своим родителям.
Андрей надолго замолчал. Он сидел с видом провинившегося ребёнка. Ей даже стало жалко его.
И вдруг он порывисто обнял её и, прижав крепко к себе, прошептал, неожиданно перейдя на «ты»:
— Что бы ты мне сейчас ни говорила, это ничего не изменит. Я хочу быть с тобой. Я готов ради тебя отречься от всего, что меня окружало, и от всех, кто меня окружал. Мне нужна только ты одна. Ты — моё счастье, мой смысл жизни. Без тебя я не хочу жить. И не смогу. Давай всегда будем вместе.
Лиля вырвалась из его объятий и отстранилась от него. И всё же этот мужской порыв чем-то тронул её — ничего подобного с ней ещё не происходило. И она заколебалась.
— Но ты меня совсем не знаешь! Не знаешь ничего обо мне! О моём прошлом, о моих родственниках, о моих целях в жизни…
— Я люблю тебя и приму всё, что связано с тобой. Я разделю все твои цели, твоих родственников и твоё прошлое!
— Ну что ж, смотри, сам захотел. Если уж ты так хочешь быть со мной, то ставлю тебе два условия, которые ты должен принять.
— Заранее их принимаю. И что же это за условия?
— Во-первых: никогда не упрекай меня, что из-за меня ты ушёл из семьи.
— Конечно же, принимаю! Я никогда не смогу упрекать тебя, что покинул своих родных, ведь это было моё решение, моё желание, мой выбор. Каково же второе условие?
— Никогда не прикасайся ко мне.
Они приехали в Херсон ночью, чтобы никто их не увидел. Тихонько зашли в дом и заперлись там.
Лиля понимала, что больше ей ехать некуда. Финансов у неё не было — всё, что было с ней, утонуло в морской пучине. Андрей тоже не имел ни капитала, ни вещей — он ушёл из родительского дома вслед за ней, не взяв ничего. Что их ожидало в Херсоне, никто наверняка не мог бы сказать. Известно было только то, что на Лилю был выписан ордер на арест. Что ж, придётся сидеть дома, чтобы никто не догадывался о её возвращении.
Андрею выделили комнату в доме Лили, где ему отныне предстояло жить. Она была дальше всего от её спальни. Он сразу же ушёл спать — очень устал после долгого пути.
А она с дворецким полночи обсуждала происшедшие за это время с ней события.
— Это кого ты сюда привезла? — с неудовольствием спросил он, выслушав её повествование. — Может, тебе его царская охранка подсунула?
— Да нет же, я тебе говорю, что он меня спас.
— Одно другому не мешает. Сначала спас, а потом узнал, кто ты, и прицепился к тебе.
— Какой ты подозрительный, дворецкий! Влюбился он в меня, вот и поехал следом.
— Знаем мы эти уловки! — недовольно пробурчал дворецкий.
— Что ты хочешь этим сказать? Что мужчина не может в меня влюбиться? — обиженно надула губки Лиля.
— Нет, я хочу сказать, что надо быть осмотрительнее, когда на твоё имя выписан ордер на арест. Не стоит доверять случайным знакомствам, а уж тем более не стоит тащить всех в свой дом, даже если это твой спаситель.
— Хватит брюзжать! А то я подумаю, что ты ревнуешь. Скажи лучше, что у нас с денежными средствами?
Дворецкий развёл руками.
— Ты же знаешь, что нас обчистила та, которую ты пригрела в этом доме, та, которую я ездил спасать от голодной смерти, та, за которой ты меня послала. Кстати, я ещё тогда был против этой твоей затеи. И кстати, снова в нашем доме чужой человек, который не внушает мне доверия. Ты ничему не научилась после той истории и опять привела в дом постороннего.
— Да ладно тебе, дворецкий, — безропотно ответила она. — Скажи лучше, что делать будем? Где деньги брать?
Они молча смотрели друг на друга. Они так давно знали друг друга и так хорошо понимали, что, встретившись взглядами, они читали ответы на свои вопросы в глазах друг друга. Они оба думали об одном и том же, боясь произнести это вслух.
Наконец дворецкий нарушил молчание.
— Искать работу или службу мы не можем. Мы слишком известны в этом городе своими меценатскими деяниями, чтобы теперь проситься куда-то на службу за кусок хлеба. К тому же, мы под негласным надзором полиции. Шпики так и шастают вокруг этого дома. Как только полиция узнает, что ты в городе, тебя сразу схватят. Как ни крути, а выходит одно: сделать то, что сделала наша незабвенная Наташа. Она ограбила нас, а мы… ну как бы это сказать… позаимствуем у других. По подземным ходам проникнем в банк и возьмём себе немного. Мы ведь делились с другими, когда у нас были деньги, а теперь, когда у нас их нет, пусть и с нами теперь поделятся те, у кого они есть.
— Рискованно, — подумав, сказала Лиля. — Вдруг поймают?
— А разве у нас есть выбор? Жалованье пора платить прислуге. Где нам брать деньги? Разве что идти на паперть, но там придётся долго сидеть, за то время тебя уже опознают и арестуют.
— Что ж, может, ты и прав, — согласилась она.
Уже через некоторое время они по подземному коридору возвращались домой с добычей. Ими был тщательно разработан план, по которому они проникли в помещение банка изнутри, то есть со стороны разветвлённых подземных ходов. Они погрузили на тачку мешки с деньгами и золотыми слитками. Всё прошло настолько легко и удачно, что у всех было замечательное настроение. Отныне им не грозит голодная смерть и они смогут заплатить причитающееся жалованье своей челяди. И Лиля снова сможет поехать по городам империи, дабы привлекать единомышленников.
Они спрятали похищенное в одной из комнат подземелий (на случай обыска в доме — чтобы ничего не нашли) и вернулись в дом.
Лиля до последнего сомневалась, правильно ли она поступает. Она привыкла давать, но не умела брать. А теперь это у неё отлично получилось. И, кажется, ей понравилось. Ведь это оказалось так просто! Приложенные усилия и риск стоили того, чтобы лишиться всяческих проблем — теперь у них есть наличные и они смогут какое-то время прожить на них.
Андрей всячески отгонял все предательские мысли о том, что он не должен этого делать. Он хотел одного — быть рядом с Лилей, и если бы даже она послала его в пекло, он пошёл бы и туда. Он готов был делать для неё всё, что угодно, лишь бы она нуждалась в нём, лишь она была счастлива. Он ещё не верил в то, что стал участником самого настоящего ограбления банка. Для него это было всего лишь исполнением воли его любимой. Может быть, это растопит лёд между ними? Может, после этого он станет ближе к её телу?…
Дворецкий был доволен: всё прошло как нельзя лучше. Никаких помех не случилось, никто их не преследовал, их не заметили и подозрение вряд ли падёт на них. Пусть ищут!
Вернувшись домой под утро, они сели за чаепитие. Настроение у всех было отменным. Хотелось смеяться и веселиться.
— А вы знаете, что у наших дам пошло новое веяние — они стали носить брюки. Такое нечто среднее меж юбкой и мужскими брюками, — стал рассказывать дворецкий. — В Херсоне, Одессе, Николаеве модницы уже щеголяют в них по улицам. А за ними бежит толпа с улюлюканьем, свистом и даже нападает на них. Вы не читали вчерашний номер газеты «Юг»? — поинтересовался он.
Оказалось, что никто не читал. Пришлось ему пересказывать содержание одной из статей.
— Там написали, что в Николаеве для защиты пионерок моды пришлось вмешаться полицейским, а в Одессе женщин в юбко-брюках отбивала от толпы конная полиция. В Херсоне же до полиции дело не дошло, но, как я сам видел, толпа со смехом и неприличными шутками по пятам бежала за дамами в новомодных нарядах. Пресса рассудила, что эта мода является порнографической и не советовала юным девицам следовать ей.
