Неподалёку от Железного Порта было усадьба Фальц-Фейна. Он очень гордился своими птичьими угодьями в имении Хорлы. Он приглашал сюда Лилю и, побывав здесь, она была совершенно очарована здешней природой и её обитателями…
А ещё чуть поодаль стоял Скадовск — городок, названный так в честь великого их соотечественника Скадовского. Их семья оставила большой след в истории родного края и потому заслуживала такой чести.
Лиля с дворецким бывали в Скадовске, переходили во время отлива на безлюдный остров Джарылгач, бродили по узкой Тендровской косе, любуясь местными красотами, слушая птичьи перепевы…
Скадовский и Фальц-Фейн были её добрыми друзьями. Они часто встречались на балах и званых вечерах, они не раз приглашали её на танец. В глубине души Лиле хотелось, чтобы кто-нибудь из них позвал её в гости. Но были ли они сейчас здесь или в отъезде — этого она не знала. Тем более, откуда они могли знать, что на стоящем на рейде пароходе находится Лиля? Хотя вообще-то она сообщала в обществе о том, что построила себе корабль. А вдруг им стало известно о том, что её преследует полиция?…
Прошло несколько дней, а ничего не изменилось. Никто не отозвался, никто не позвал её. Лиля выходила на палубу, видела бескрайнее синее море, палящее солнце над ним, под вечер даже дельфины стаями проносились мимо, прыгая из воды и обнажая мокрые спины. Но никому не было дела до неё, одинокой и забытой всеми… Все люди были где-то далеко, в бальных залах, они общались друг с другом, смеялись, веселились, но совершенно никто не помнил о ней…
И даже дворецкого не было рядом. Он решал многие её проблемы, подсказывал, помогал в различных ситуациях, а сейчас его не было с ней. Вот ей нужно сейчас решить, куда ей дальше податься, а она не знает. Ей нужен совет, а никого рядом нет.
Лиля бросила отчаянный взгляд на берег. Там копошились люди, которые с борта её парохода казались совсем крохотными лилипутиками. Они что-то делали, куда-то спешили, о чём-то переговаривались…
И у неё вдруг вскипело внутри. Лиля отчётливо осознала, что никому до неё нет дела. Она так хотела стать императрицей и сделать всех своих людей счастливыми! Ведь она точно знает, что нужно для счастья, а те, кто с рождения жил во дворцах, носил титулы и распоряжался судьбами народа никак не могут этого знать — просто потому, что они не знали горя и бед и думают, что и другие живут точно так же, как и они. Лиля, уже познавшая кое-что в этой жизни, могла бы провести реформы, установить новые законы, помочь многим, чтобы жизнь их не была так тяжела. А никто этого не ждёт. Её судьба и решимость взять власть никого не трогает. Более того, её уже ловят и, если поймают, то, скорее всего, все эти людишки, которым она желает счастья, будут радоваться её аресту и даже плевать в её сторону. Она должна прятаться, скрываться, а ведь она хочет всего лишь благополучия для своих подданных. Она ещё ничего плохого не успела сделать, а её уже преследуют и намерены упрятать в Тюремный замок. Она столько сделала добра, стольким людям помогла, щедро давала пожертвования, ни одного нищего не пропускала, чтобы не подать ему милостыню. Всем хотела помочь. А в ответ — её преследуют, гонят и готовы законопатить в Тюремный замок. Ей теперь даже некуда деться, она вынуждена бежать из родного дому, а куда — сама не знает. И те, кому она помогала, жертвовала, не встали на её сторону. И это после обильных, щедрых даров и пожертвований, после всех восхищений на балах, лучезарных улыбок, комплиментов и восторгов!
«Ах вот вы как со мной!» — мстительно подумала Лиля. Ну уж нет, дорогие мои, так не выйдет у вас ничего, решила она.
Тут же она распорядилась позвать капитана.
— Господин Сухоруков, мы идём в Турцию, — жёстко, не ожидая возражений, сказала Лиля. — Поднимайте якорь, или как там у вас это называется.
Да, она решила идти в Турцию, чтобы там найти единомышленников. Раз ей не дают возможности единолично взять власть, то она найдёт себе сподвижников, которые помогут ей армией. Правда, придётся им что-нибудь пообещать за это, например, Тавриду — Крым. Или Таврию, а то ещё и Малороссию. Что ж, ежели турки пособят ей взять власть, вернуть корону, можно пойти и на такую жертву. Вот они значит как с ней? Она найдёт достойный ответ всем ворогам и предателям.
Капитан дал полный вперёд. «Святой Станислав» вышел в открытое море. Теперь вокруг, сколько было видно глазу, была одна вода.
На третий день путешествия солнце просто выжигало всё пространство между небом и землёй. В каюте было душно и жарко от нагревшихся металлических конструкций корабля. На горячей палубе под палящим солнцем тоже было нечем дышать. Каждый вдох раскалённого воздуха обжигал лёгкие. На небе не видно было ни облачка. Морская гладь словно застыла, не было ни волн, ни всплесков. Полный штиль.
Мучаясь от неимоверной жары, Лиля поднялась по узенькому трапу и заглянула на капитанский мостик.
— Господин капитан, это долго ещё продлится? Что вы можете сказать? Что говорит ваш опыт и что показывает барометр?
Капитан Сухоруков что-то хмыкнул себе под нос. Его морской опыт говорил ему, что после такой жары наступает разрядка с небес, а на море это может быть шторм. Тем более, что и барометр давал такие же показания. Но рассказывать об этом хозяйке? Что она понимает в этом?
— Готовьтесь к водному крещению, — наконец произнёс он. — Возможно, нас потрясёт немного на волнах.
— А это опасно?
Он оставил вопрос без ответа. Кто может знать это заранее?
Лиля вышла на палубу и заняла своё место в шезлонге. Солнце пекло беспощадно. Ни единого дуновения спасительного ветерка… Она понимала, что внизу, в машинном отделении, работают люди, им там ещё хуже, чем ей здесь.
Она попросила стюарда принести ей чего-нибудь прохладительного. Пока она ждала, когда он вернётся, то подняла глаза вверх и увидела тучки на небе. Слава Богу, сейчас будет дождь. Или не будет — но хоть жара спадёт.
Тучи как-то быстро заполонили весь небосвод. Средь бела дня стало темно, словно уже наступала ночь. На море пошла рябь, потом поднялись волны, которые стали раскачивать их пароходик и набрасываться на него, а сверху полился ливень.
— Лилия Владимировна, бегите в каюту, — послышался голос капитана. — Всем по каютам, а то может волной смыть!
Матросы стали разбегаться по своим каютам. Лиля тоже зашла к себе и заперлась там в надежде, что так её не смоет в море. Она легла на койку, но тут же отлетела с неё в другой угол каюты — так шторм трепал оказавшийся в открытом море корабль. Она пыталась встать на ноги, но пол уходил из-под ног. Лиля поняла, что гигантские волны могут запросто утопить их кораблик, который теперь казался игрушечным в игре гигантских морских валов. Она поняла, что может навсегда остаться в запертой каюте и уйти на дно вместе с тонущим кораблём. Такая перспектива пугала её. Умереть в замкнутой каюте — нет уж, лучше быть на свободе, на палубе, а там будь что будет. И Лиля, распахнув дверь каюты, стремительно, как только могла, покинула её и направилась к трапу, ведущему на палубу. Качало корабль так, что вверх по трапу она смогла взобраться лишь на четвереньках. Оказавшись на палубе, она увидела, что там происходит нечто невообразимое. Она вмиг стала мокрой до нитки. В темноте волны яростно и оглушительно набрасывались на их пароходик, она вытирала мокрое от брызг лицо, а платье уже можно было выжимать — с него текло ручьями. Она цепко схватилась за какой-то поручень. Уже было непонятно, где твёрдая палуба, где море, где небо, всё вертелось в одном чудовищном коловращении… И, кажется, что-то мокрое, но сильное и властное, её тоже подхватило и понесло куда-то, а она даже не могла сопротивляться, и нечем стало дышать — вода перекрыла горло, забилась в нос…
* * *
Викентий Павлович Иванов отчитывался перед генералом Скориковым о результатах своей поездки.
— Мы узнали имя авантюристки. Её зовут Королевич Лилия Владимировна. Проживает в губернском городе Херсоне. Мы напали на её след, однако она в последний момент ушла от нас.
