а жили в единстве с ней, оставаясь смиренными созерцателями и свободными творцами.
Всё, что впоследствии нарушило привычную жизнь рыжеволосого и зелёноглазого племени, началось с того, что в одной счастливой многодетной семье шестым по счёту ребёнком родился необычный малыш. Он отличался от своих соплеменников непривычно тёмным цветом волос и глаз. Хотя эта особенность сама по себе была удивительной и странной, но всё же ещё большая странность заключалась в другом. Мальчик видел мир иначе, и ему казалось неправильным и необъяснимым то, что люди, не имеющие крыльев или заменяющих их особых приспособлений, способны летать. Он не мог себе представить и уяснить, как прямо у него на глазах предметы неожиданно появляются и исчезают в пространстве, и каким образом человек мгновенно меняет облик, оборачиваясь черепахой или лисицей. Ему хотелось во всём разобраться и найти происходящему убедительное рациональное объяснение.
Выражая сомнение по любому поводу, он непрестанно задавал вопросы, но всякий раз, получив ответ, тут же его отвергал как не заслуживающий доверия и требовал видимых и осязаемых доказательств.
Повзрослев, юноша обратился со своими вопросами к старейшине племени:
— Растолкуй мне, как это всё работает. Мой разум отказывается понимать.
— Ты ведь не знаешь, как работает твой мозг, однако изо дня в день пользуешься его возможностями. Так вот, круг этих возможностей можно расширять до бесконечности, не прибегая к пониманию того, как это происходит, — ответил старейшина и, помолчав, добавил: — Мы магические существа, ведомые Духом, а не рассудком, и не подчиняемся законам, которые управляют людьми, принадлежащими большому миру.
Разговор со старейшиной не убедил юношу и не только не развеял его сомнения, а, напротив, лишь усилил их. Своими сомнениями он начал делиться с другими, разрушая мир магии, поддерживаемый коллективным сознанием всех членов общины, и навлекая тем самым беду на всё племя.
Старейшины должны были что-то предпринять. Они не могли изгнать своего собрата — ведь, имея код доступа, он привел бы сюда чужеземцев, а это грозило смертельной опасностью. И тогда Совет старейшин принял единственно верное решение. Ночью мужчины собрались на священном месте у обрыва и, окружив юношу плотным кольцом, стали теснить его к самому краю пропасти.
— Взлетай! — приказал ему старейшина.
— Но это невозможно — у меня нет крыльев! — пробормотал насмерть перепуганный юноша.
Один из мужчин поднялся в воздух, вслед за ним другой, потом третий.
— Ведь мы же летаем. Взлетай и ты. Взгляни на нас и взлетай! — кричали они сверху.
— Нет! Я упаду в пропасть и разобьюсь! — в ужасе пролепетал тот.
В воздух взлетело ещё несколько добровольцев:
— Ну же, взлетай! Это так просто!
— Нет! Нет! Нет! — в страхе повторял он. — Не могу! Мне страшно!
— Оставь свой страх на земле и устреми свои помыслы в небо. Взлетай! — звучали призывы со всех сторон. — Ветер подхватит тебя.
— Я боюсь! Я не хочу! Я не умею! — Не желая сдвинуться с места, юноша отчаянно цеплялся за кусты.
Словно по команде, остальные мужчины, столпившиеся у обрыва, стремительно взмыли в небо. Оставшись один, он внезапно почувствовал чьё-то незримое присутствие.
— Ты сможешь! Прыгай! Ну! — услышал юноша возле самого уха и в ту же секунду ощутил лёгкий толчок в спину.
В следующее мгновение он оторвал ноги от земли и полетел… вниз на острые камни.
С той ночи никто из его соплеменников не вспоминал о том, что случилось. Мудрые и свободные великаны никогда не забывали суровую, но непреложную истину, которая гласила: чтобы спасти всё тело, иногда приходится жертвовать одним из его членов.
Зависть
Было у родителей две дочери. Старшую называли красавицей, а младшую — умницей. Обеих они любили и баловали. За обеих радовались и печалились. Обеим желали счастливой судьбы. И не догадывались любящие и заботливые родители, что младшая сестра всегда завидовала старшей. Она искренне считала, что всё внимание в семье сосредоточено на старшей сестре, а до неё никому нет дела. По её мнению, всё лучшее тоже доставалось не ей. К тому же младшей сестре вечно приходилось донашивать одежду и обувь старшей. Так и жила она, затаив обиду в сердце.
С возрастом поводов для зависти только прибавилось. Старшая сестра, у которой отбою не было от ухажёров, отхватила богатого и видного жениха, а младшей, не столь красивой, достался бедный и хворый. У старшей в замужестве родилось четверо сыновей, а у младшей — одна-единственная дочь.
Когда дети у обеих сестёр выросли, в стране началась война. Муж и четверо сыновей старшей сестры ушли воевать и не вернулись обратно, сложив свои головы на полях сражений. А мужа младшей по причине слабого здоровья признали непригодным для воинской службы. Дочь её вышла замуж по любви, за состоятельного человека и взяла родителей к себе в дом. Она нарожала им внуков и внучек, которые заполнили их жизнь до краёв.
Оставшись одна, старшая сестра замкнулась в себе и ни с кем не общалась, укрывшись от мира в своём большом, но безлюдном доме. Когда она окончательно слегла, то, понимая, что дни её сочтены, послала служанку за младшей сестрой, чтобы покаяться и попрощаться.
Та немедленно отправилась к умирающей, чтобы попросить у неё прощения за то, что всю жизнь ей завидовала.
— Милая моя сестра, — заливаясь горючими слезами, начала свою речь младшая, — я должна повиниться перед тобой в тяжком грехе, чтобы облегчить душу, и просить у тебя прощения.
— Нет, родная, это я должна молить тебя о прощении, — не дослушав, перебила её старшая сестра. — Всю свою жизнь я завидовала тебе и теперь за это жестоко расплачиваюсь. В детстве я завидовала тому, что родители давали тебе полную свободу, а меня ни на шаг от себя не отпускали. В школе ты училась лучше меня, и от зависти я нарочно рвала и пачкала платья, которые тебе потом приходилось донашивать. Даже парень, который мне нравился, был влюблён в тебя. И женился он на тебе. В день вашей свадьбы я просто умирала от зависти и ревности. Мне пришлось выйти замуж за нелюбимого и терпеть его постылые ласки. Я так хотела дочку, но у меня рождались только мальчики. Они доставляли мне столько хлопот и были такие шумные, своенравные и строптивые, что я тайком завидовала тому, какая тихая и послушная у тебя дочь. Я и сейчас тебе завидую: у тебя большая дружная семья, а я осталась совсем одна. Некому будет даже всплакнуть на моей могиле. А виной всему — моя зависть.
Несомненно, зависть обладает способностью разрушать — либо собственную жизнь, либо жизнь того, на кого она направлена.
