— грустно вздохнул он. — Все разъедутся по домам, и ты уедешь. А я останусь. Что я один здесь буду делать?
— Да, — кивнул я. — Уеду, но заберу тебя с собой. Ты ведь поедешь со мной?
— К тебе домой? — оживился мальчик.
— К нам домой, Веля. Теперь мы с тобой вот так, — я сцепил два мизинца и дернул их, словно пытаясь разорвать.
— Йу-ху! — счастливо завопил мальчишка и кинулся ко мне на шею. Знает ведь сорванец, что я не люблю обнимашки.
— Ну все-все, успокойся, — попытался отстранить я его, попутно взглянув на экран коммуникатора. Думал, сейчас позвонить матери и предупредить о пополнении в семье, но заметил полное отсутствие связи. — Веля, а ну-ка глянь на свой комм. Связь есть?
— Не-а, нету, — ответил он через пару секунд. — Что-то не так?
Я выглянул в окно.
Где-то на грани видимости, за решеткой главных ворот, угадывался силуэт военного автомобиля с пулеметным гнездом на крыше. Охранник через металлические прутья о чем-то разговаривал с людьми в форме, находящимися за периметром ограды.
— Только не это, — тревожно произнес я. — Бляха-муха.
Не успел я закончить фразу, как завыл гулкий, пробирающий до мурашек звук сирены. И это был явно не сигнал к отбою.
— Один из сотен, — уклончиво ответил Иванцев. Главноуправляющий Службой Пресечения уместился на том же диване — старом и потертом. — Невелика угроза.
— Первый из сотен, — воздел указательный палец Голицын. — Пока первый.
— В наших силах сделать так, чтобы он оставался единственным. Одного всяко легче контролировать, нежели сотни подобных.
— Что же вы предлагаете, дражайший Матвей Платонович?
— Для начала — не совершать скоропалительных решений. Государю доложить мы всегда успеем. Есть у меня одна идейка, и она связана с событиями не такого далекого прошлого.
— Не поделитесь?
— Вы верите в совпадения, Матвей Игоревич?
— Ну… — замялся Глава Департамента Контроля за Одаренными. — Не сказал бы, что прям сторонник этой теории.
— Тогда как вам такое совпадение: вдруг ниоткуда появляется мальчишка с аномальным восприятием стихии, который оказывается еще и имеет толику силы Древних. А спустя некоторое время открывается Портал, который приносит некую руну, да не ту, которую всеми фибрами души жаждал Щусев, а совершенно противоположную. Как думаете, это может быть совпадением?
— То есть, вы утверждаете, что мальчишка способен обуздать эту руну?
— А более никому она не дастся.
— А Озеров?
— Нет. Иначе он бы не использовал скрипт-камень Плазменного-Зерцала, чтобы отбить клинок из Истинного Льда. Он уже достиг своего предела и выше не поднимется. А вот мальчишка — совсем другое дело.
— Опасное предприятие вы затеяли, Матвей Платонович. Государь вряд ли одобрит подобное.
— А мы ему не скажем, до поры до времени. Вы сами прекрасно знаете ситуацию. Сейчас соблюдается некий паритет, но Совет Родичей уже знает, чем мы завладели, и ждет удара. Наше бездействие будет расценено как слабость.
— Или как уверенность в полной победе. Сильному нет смысла бить слабого.
— Возможно и так. Но тогда чего мы бездействуем? Не проще уже сейчас надавить на Родичей? Пока они верят в нашу силу. Когда они прознают, что мы получили, по сути, бесполезную Аркану, дела примут совершенно другой оборот.
— Все вернется на круги своя. То есть, останется как есть.
— Поздно уже, Светлейший. Имею ясное предчувствие, что как сейчас уже не будет никогда. Лифляндцы подняли головы, финны снова заговорили о независимости, а с другой стороны у нас Совет Родичей, которые сами не до конца понимают, чего хотят. Про Порталы, открывающиеся раз в месяц, я вообще молчу.
Словно в издевку, коммуникатор сначала Иванцева, а после и Голицына издали характерные сигналы тревоги. Оба взглянули на экраны своих устройств.
— Этого еще не хватало.
— Выворот класса Бетта-минус в районе Красноярской Академии Одаренных.
— Вы все еще не верите в совпадения, дражайший мой Матвей Игоревич?
Мне, как сотруднику Службы Пресечения, был вполне ясен порядок действий при тревоге, но этот порядок годился для военной базы. А вот как поступать в образовательном учреждении, где в личном составе числилось около шестисот студентов разных возрастов и не более сотни взрослых? Да, все они были одаренными разной степени подготовки, но все же гражданские люди.
— Велька! За мной! — крикнул я, роясь в прикроватной тумбочке.
Органайзер для эликсиров занял свое место — на внутренней подкладке куртки. Он крепился специальными прищепками-булавками, которые надежно сцепляли его с тканью и не позволяли выпасть при резких движениях. За него я был спокоен, уже не единожды проверял надежность подобного крепления.
«Итак», — я быстро пробежался по содержимому. — «Семь тюбиков эликсира Восстановления. Четыре — Регенерации (столько не нужно, но ладно). Два — Насыщения (совсем бесполезная вещь в бою). Одно дорогущее Расширение и еще более дорогое — Усиление. Неплохой комплект. Все эликсиры были изготовлены из моей воды — то есть более эффективные, чем пользуется большинство одаренных».
Леденцы также нашли место в органайзере — в кармашках четырех ранее использованных мною эликсиров.
Прежде чем выйти за дверь, за которой уже слышался множественный топот, крики и даже ругань, я взглянул на панель Истока. Пиктограмма Второго Дыхания была готова к использованию. Рядом с ней сияла иконка Термобарического Барьера, которую я внедрил в скрипториум тем же способом, почти сразу как выкупил камень у Золотова. Я был полностью готов к небольшой заварушке.
— Всем студентам и сотрудникам немедленно явиться в актовый зал в учебном корпусе, — раздался голос из колонок у потолка. — Я узнал его. Голос принадлежал коменданту общежития — Аглае Федоровне.
Она неустанно произносила одни и те же слова еще на протяжении десяти минут.
Наш этаж, как и здание, опустел довольно быстро. Мы с Велькой покидали общежитие одними из последних. Следом за нами вышла и комендантша.
— Доброй ночи, Аглая Федоровна, — поздоровался я, придерживая входную дверь, чтобы пропустить женщину.
— Здравствуй, Дубравин, — ответила она, благодарно кивнув. — Здравствуй, Велимир.
— Здрасте, тетя Аглая, — ответил Веля.
— Вижу, приоделся уже, — бегло осмотрела она меня.
— Только кепку успел натянуть, — отшутился я.
Я натянул кепку с кокардой технического отдела Службы Пресечения, подаренную еще Ефимом Павловичем. Форму службы носить на территории Академии запрещалось, но вот кепка, полученная в неравном бою с насосом, — совсем
