Нет. Им нечего было опасаться. Тот, кто знает драконов, никогда по своей воле не придет сюда. Тот, кто не знает их, поплатится за это.
Тем, кто так легко убивает, тем, кто черпает силу и власть из смерти, нечего и некого бояться в этом мире.
Умирая, драконы превращались в золото. Смерть – вот, что давало клану могущество. Вот почему, они с такой легкостью убивали. Смерть была основой их существования.
На одной из ступенек Равена зацепилась ногой за край платья и, успев только охнуть, начала падать. Ударившись коленями, она смутно осознала, что ей посчастливилось упасть в таком месте, где ступени обрывались, и вперед на несколько шагов тянулась ровная земля.
Силы как будто окончательно покинули ее и, вместо того чтобы подняться на ноги, Равена села прямо на дерн, упираясь ладонями в жесткую, почти высохшую на солнце траву.
- Он обещал победить, - безжизненно глядя прямо перед собой, прошептала она. – Но он проиграл.
Всего на несколько часов Равена поверила, что у нее появился союзник. И пусть ее и Самани связывал только общий враг – этого было достаточно. Этого было бы для нее вполне достаточно.
Но теперь Равена снова осталась одна.
8. СОН И ЯВЬ
Во сне к Равене часто приходили воспоминания. Какие-то эпизоды из прошлого как будто оседали на дне ее памяти и спустя годы, поднимаясь на поверхность сознания, воскресали во снах.
Этот сон был неприятным...
Равене лет двенадцать. Вместе с Амиром она проводит время в комнате для игр. На дворе осень и погода плохая: дождя еще нет, но небо затянуто тучами, а сильный ветер заставляет кроны деревьев низко кланяться земле.
Амир забрался с ногами на подоконник и жадно глазеет во двор. Ему нравится смотреть, как буря набрасывается на все вокруг – неукротимая, не знающая жалости. Ее разрушительная сила восхищает его – Равена видит это во взгляде брата, взбудораженном и радостном. Глядя на Амира, Равена завидует, потому что ей, в отличие от него, немного страшно. Буря пугает ее.
Она испуганно вскрикивает, когда сильный ветер резко распахивает одну из оконных рам. За грохотом рамы в комнату внезапно врывается еще один звук – хлопанье крыльев и испуганный птичий крик.
Маленькая черная пичужка взлетает к потолку, потом несется к противоположной стене, теряет ориентацию в пространстве и летит уже к другому, закрытому, окну. Ударившись о стекло всем телом, отлетает назад и устремляется на середину комнаты.
Равена вскрикивает от испуга, когда птица пролетает прямо над ее головой. Словно обезумевшая, она мечется по комнате, ударяется о стены и окна, опять проносится над Равеной, взмахами крыльев ударяя ее по макушке. Равена визжит. Частота, с которой трепещут крылья птицы, скорость, с которой она носится по комнате, пугают Равену до смерти.
Почему птица не остановится?! Почему не вылетит обратно в открытое окно?!
Равена краем глаза, почти не осознанно, замечает, как Амир спрыгивает с подоконника. Неумолкающий крик птицы, которая продолжает носиться по комнате, как будто заражает Равену паникой – она не может мыслить, не понимает, что происходит вокруг нее, но все же успевает увидеть: взмах большой темной материи – и вот уже птица поймана Амиром. Секунду спустя приходит смутное узнавание – это шаль, которую матушка забыла в кресле, когда присматривала за ними, прежде чем уйти на кухню, чтобы отдать кухарке распоряжение насчет ужина.
Равена переводит взгляд на руки Амира, которые держат завернутую в шаль птицу – в этот самый момент раздается короткий хруст.
Тихий звук, совсем невыразительный, постепенно доходит до сознания Равены. Она уже догадалась, что произошло, но все еще оторопело смотрит на скрытую тканью птицу: та больше не напугана, даже не шевелится - спокойно лежит в одной ладони Амира.
Губы Равены начинают дрожать, и со слезами в голосе она спрашивает брата:
- Зачем ты это сделал?!
Глаза Амира смотрят на нее с удивлением:
- Эта птица сошла с ума, ты же видела. Она ведь напугала тебя.
Равена хочет сказать: «Сейчас ты – тот, кто пугает меня», но произносит другое:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Натаниэль никогда бы так не поступил! Он бы ее поймал и выпустил на волю!
Лицо Амира становится недовольным. Меж бровей появляется маленькая складка.
- Как скажешь, - равнодушно пожимает плечами он, но Равена видит, что Амир злится.
Он идет к открытому окну, достает тельце птицы из шали и выбрасывает его наружу. После чего закрывает раму.
- Теперь она свободна, - сказал он, бросая матушкину шаль на пол.
- Не так! – плачет Равена; ей очень жаль птицу, потому что сейчас, когда страх отступил, она наконец поняла: страшнее всего было именно этой несчастной пичужке, именно страх сделал ее обезумевшей. – Натаниэль не причинил бы ей вреда! Он выпустил бы ее на волю живой!
Амир кривится, словно чувствует себя виноватым в слезах Равены.
- Натаниэль, Натаниэль... – раздраженно передразнивает ее он. – Сколько можно повторять его имя? Ты что, не видишь? Его здесь нет. Здесь есть только я. Птица сошла с ума и напугала тебя. Я ее успокоил. А где сейчас твой Натаниэль? Не знаешь? То-то.
Равена начинает плакать еще сильнее, потому что слова Амира – правда, и они ранят ее.
- Ненавижу тебя! – кричит она. – Ты все время заставляешь меня плакать!
Лицо Амира смягчается, он склоняет голову и смотрит на Равену со странным выражением:
- Пока ты плачешь только из-за меня, я не против – можешь меня ненавидеть.
Сновидение затянула дымка тумана, и Равена медленно раскрыла веки. Ее взгляд тотчас наткнулся на золотой балдахин. Это означало, что она в своей комнате, хотя Равена не знала, как пришла сюда. С Поднебесной Яйлы она возвращалась одна, не помня себя, опустошенная и потерянная.
Полог был отодвинут – Равена видела краем глаза пересекающий комнату сноп солнечных лучей.
«Странно, - подумала Равена, закрывая глаза; ей не хотелось покидать свое временное убежище, она бы предпочла остаться в укрытии этого балдахина как можно дольше. – Почему я забыла об этом случае с птицей? А ведь я забыла, и не вспомнила бы, если бы не сон. Может, потому что я хотела забыть? Хотела думать о своем брате лучше, чем есть?»
- Ты уже проснулась, а все равно продолжаешь делать вид, что спишь, - произнесли рядом. – Ты и в детстве так поступала – подолгу не хотела вставать из постели.
Равена открыла глаза и повернула голову. Ее взгляд едва успел остановиться на фигуре человека, который сидел на крае кровати, как его рука потянулась к ней и крепко ухватила за нижнюю челюсть, словно запрещая снова отворачиваться.
Увидев изумрудные глаза Амира, Равена глухо вскрикнула и отпрянула, вырываясь. Вмиг подскочив, она отползла на другой край кровати.
- Моя малышка Равена боится меня, - едва заметно улыбнулся Амир, - как боялась, когда была маленькая.
- Хватит, - оборвала его Равена, нахмурившись. – Не смей вспоминать детство. Ты омрачил каждый день, что прожил в нашем доме, и больше не имеешь права даже на воспоминания об этом времени.
Амир удивленно приподнял одну бровь и хмыкнул.
- Но разве ты не была привязана к своему брату? – с насмешкой в приподнятых уголках губ спросил он.
- Ты мне больше не брат, - отвечая ему хмурым взглядом, сказала Равена.
Амир усмехнулся и выглядел при этом довольным.
- Вот это верно. Я тебе больше не брат. Скоро я стану твоим мужем, и тебе стоит принять это.
Пристально глядя ему в лицо, Равена спросила:
- Зачем тебе это? Ты можешь стать главой клана, использовав меня, как козырь, но возрождения драконам это не принесет. Для этого я должна полюбить. А я никогда не полюблю тебя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Амир снова усмехнулся.
- Мне плевать на клан, - с пренебрежением ответил он и, вытянув вперед руку, с силой сжал ее в кулак: - Но я заставлю их признать меня. Власть в клане должна была перейти в мои руки с самого начала, если бы моего отца не убили, а мне не пришлось бы бежать, чтобы сохранить свою жизнь. Все, чего я хочу – это взять то, что по праву принадлежит мне. На мой век жизни клана хватит, так какое мне дело, что с ним будет, после того, как я, умерев от старости, превращусь в гору золота?
