Как и большинство людей, Александр имел самое необходимое и даже излишек этого самого необходимого. Но для того, чтобы существовать, ему приходилось работать, выполнять различные бытовые обязанности… Это было не так уж и тяжело, но… Серый считал, что «игра не стоит свеч». Он не был лентяем, в классическом понимании этого слова. Его раздражала бессмысленность существования и то, что для этого бессмысленного существования необходимо что-то делать.
В результате же принятия спиртных напитков раздражение уменьшалось. В определенный момент оно пропадало полностью, и появлялась эйфория, создающая настроение, что все не так уж и плохо, а может быть, даже и совсем хорошо.
Однако, каждое действие рождает противодействие. И когда эта эйфория пропадала, то наступала расплата в виде похмелья, когда осознание бессмысленности существования усиливалось и многократно усугублялось страданиями физического и психологического характера.
Серый поехал в Неизвестность не столько потому, что так уж хотел оказаться в неизвестности, а потому, что он очень не хотел оставаться в «известности».
Не устраивала его реальность, а изменить ее или сделать приемлемой, он не мог. Если Ферта реальность не устраивала по причине того, что она не была правильной, по его мнению, то Серого реальность не устраивала вообще.
Понравилось Александру название станции, вот он и решил туда отправиться. И в отличие от Ферта, Серый именно решил поехать в Неизвестность. Никакое подсознание тут на него не действовало. Или действовало, но скрытно, как, собственно, оно всегда это и делает. Молча. Без объявления войны.
Можно было бы поехать и куда-нибудь еще. Разницы особой не было. Да и какая разница может быть для того, у кого единственным желанием было желание уйти от реальности?
* * *
К рассвету щенка не стало. Ванин и Музыкант ушли к скалам, вырыли небольшую яму. Положили туда забинтованного щенка. Сергей опустился на землю и закрыл лицо руками.
– Сереж, ну не расстраивайся так, ничего не поделаешь уже, – тронул его за плечо Музыкант.
– Катя права. Это алтарь, – шепотом сказал Сергей. – Ты знаешь, я больше никогда ничего просить не буду. Никогда. К черту такие желания! Ведь так и в жизни получается. Захочется чего-нибудь, а иной раз так проявится, что думаешь – лучше бы никак не было, чем так, как получилось…
Глава 2
* * *
Александр сидел под деревом. Он медленно поднял бутылку и посмотрел сквозь стекло на занимающийся рассвет. Помянув щенка большими последними глотками, не особо при этом, огорчившись, Серый дождался, когда Музыкант с Ваниным не спеша удалились, и пошел к морю. Он заплывал так далеко, что отель становился небольшой светлой точкой, и возвращался обратно. Пока не обессилел.
Вернулся в отель уже утром. Никто в ту ночь так и не ложился спать. Королев пил кофе в столовой. Ферт часто курил, ходя по периметру большого бассейна. Катя сидела возле огромного цветника и в смятении срывала высокие травинки, бросая их обратно на газон…
– Пойдемте завтракать! – позвал всех Музыкант. – Что случилось – то случилось. Все. Этого больше нет. Это прошлое.
Ванин поднял красные, опухшие от слез глаза и робко пошел за Музыкантом. Именно Сергей тяжелее всех перенес смерть щенка, словно тот был близким и родным существом.
Серый прошел в столовую вслед за ними. Он думал. Не о щенке, не о том, что делать дальше, не о прошлом и не о будущем. Александр попал туда, куда стремился, и имел то, чего хотел. Никаких препятствий для того, чтобы пить, больше не было.
Накануне он перетащил из столовой к себе в номер две дюжины бутылок. С любовью расставил их в небольшом холодильнике, на секретере, на резном маленьком столике…
* * *
Постоянно находясь в состоянии опьянения, Серый начал чувствовал легкое неудобство, которое постепенно переросло в тупое раздражение. В своем стремлении к выпивке он привык преодолевать препятствия. Если хотел выпить – искал поводы скрыться от окружающих, если уже выпил – тоже старался не попадаться на глаза. Только вечером, за ужином или во время какого-нибудь праздника, Серый мог, никого не обманывая и ничего не придумывая, спокойно предаться любимому занятию. Да и то требовалось соблюдать меру или хотя бы делать вид, что таковая соблюдалась. Официально похмелиться получалось только во время большого праздника, которых было не так уж и много. Новый год, дни рождения, свадьба родственников…
Но здесь, в Неизвестности, у Серого наступил один большой праздник, который постепенно переставал им быть без видимых на то причин.
Александру надоело просто пить. Для того чтобы придти к комфортному состоянию, ему хотелось, чтобы выпивка являлась результатом усилий, своеобразной наградой за, пусть и небольшое, но действие. Это ощущение раздражения нарастало и не давало Серому спокойно блаженствовать в алкоголистической нирване.
В то же время Александр прекрасно понимал, что его тут некому ограничивать, да и, честно говоря, не хотелось ему внешних ограничений, от которых он сбежал в Неизвестность, а для внутренних – он был недостаточно сильной личностью.
…Как-то во время завтрака, попивая пиво с маслинами, Серый рассеяно слушал Музыканта. Тот, обсуждая недавний поход в город, рассказывал о необычном местном фрукте.
– Инджин… – задумчиво проговорил Музыкант, вертя в руках ножик и постукивая им по краю стола. – Интересно, что это за фрукт, который нигде не растет, а только здесь.
– Обычный фрукт с тягучей мякотью, – Катя взяла ножик из его рук и стала очищать апельсин, протягивая дольки Музыканту. – Дающий хорошее настроение, как они сказали.
– А что, если брагу сделать из этого инджина? – неожиданно оживился Серый.
– Саш, зачем тебе брага? – удивился Музыкант. – Тебе алкоголя не хватает?
– Вот ты пишешь музыку. Тебе ее не хватает? Той, что есть?
– Нет, – Музыкант внимательно посмотрел на Серого. – Я пишу, потому что мне это нравится. Я, кажется, тебя понимаю. Скучно просто так пить стало? С исчезновением запретов, и кайф пропал?
– Ну, вроде того, – вздохнул Александр. – Кать, а как переводится этот инджин?
– Ин джин. Бог внутри, – серьезно ответила она, откладывая нож.
– Не слушай ее, – Музыкант рассмеялся, – мотор, кажется… Или двигатель… Или локомотив. Я точно не помню. Или ядро.
– Локомотив говоришь? – Серый приободрился. – Хорошее название. В тему, однако.
– Хватит мне уже апельсин давать! – Музыкант посмотрел на Катю.
– Ты ешь, я и даю, – она собрала корки на тарелку.
– Ты даешь, я и ем, – улыбнулся он.
– Вот и катимся оба по инерции…
* * *
Наскоро завершив трапезу, Александр бодрым шагом направился в город. Настроение у него улучшилось. От легкой депрессии, мешавшей ему спокойно пить в последнее время, не осталось и следа.
«Если этот фрукт поднимает тонус, значит, и брага получится из него отменная!» – рассуждал Александр, приближаясь к кафе.
– Здравствуйте! – улыбнулся бармен. – Кофе?
– Нет, спасибо, – Серый мотнул головой, подсаживаясь к стойке. – Где я могу достать инджин?
– Инджин? – удивился парень. – А зачем?
– Ну… поесть, – замялся Серый.
– Понимаешь, мы ведь продаем инджин, за счет него существует наш город. Его здесь ценят. Его берегут. Это единственное, что есть у нас, – развел руками бармен. – Его просто так тебе никто не даст.
Александр задумался. Потом хлопнул себя ладонями по коленкам:
– А мне и не надо просто так! Давай, меняться?
– Можно… – засмеялся бармен. – А что ты можешь предложить взамен?
Серый вытащил из кармана небольшую металлическую фляжку, стилизованную под портсигар:
Конец ознакомительного фрагмента.
