Когда Виола села в машину, зазвонил ее телефон.
– Салют, Ромик, – поприветствовала она двоюродного брата.
– Салют. Ты куда пропала?
– Разве я пропала? Вроде недавно созванивались.
– Неделя уже прошла.
– Ой, правда?
– А не виделись вообще месяц.
– Да я что-то закружилась.
– Раскруживайся давай и дуй к нам.
– Ром, я устала как черт. Давай завтра?
– То есть про мамины именины ты забыла?
Виола застонала.
– Значит, угадал.
– Виновата, каюсь. И чтобы искупить вину, мчусь к вам.
– Не забудь купить…
– Хризантемы, я помню. У нее еще комната в цветах не утопает?
– Пока нет. Ждет твоего букета. Все, давай подгребай. О том, что ты забыла об именинах, я маме не скажу.
Виола устало вздохнула и назвала водителю новый адрес.
Тетушка (та самая, что работала косметологом) очень трепетно относилась к своим именинам. Звали ее Риммой. Имя она свое обожала. Особенно за то, что оно редкое. А еще ее любимой актрисой была Римма Маркова. На которую она, к слову, была похожа. Не внешностью, нет. Тетя Римма была хрупкой, тонколицей и выглядела очень молодо. Что неудивительно – за собой она ухаживала тщательно. А вот характером актрису Маркову напоминала. Боевая, чуть грубоватая, безапелляционная, у нее было прозвище Генерал.
Дни своего рождения тетя Римма последнее девятилетие не отмечала. Не видела смысла устраивать празднества по поводу того, что жизненный путь сократился на год. Но поскольку ей нравились поздравления и подарки, она повелела всем чествовать ее четвертого июля – в День ангела. Вообще-то именины Риммы были еще в феврале, но что это за праздник, когда за окном вьюжит и метет? Опять же хризантемы могут померзнуть, пока поздравитель идет с ними от магазина до ее дома.
Виола попросила таксиста остановить у цветочной палатки. Пока выбирала хризантемы, размышляла о том, что еще кроме них подарить. Времени на походы по магазинам нет. А по ним именно ходить надо. Долго и упорно. Потому что дрянь какую-нибудь (по ее разумению) тетка не примет. Скажет, не надо мне это «гэ», себе оставь, коль нравится. Причем от стоимости подарка ничего не зависело. Как-то сын купил ей антикварную японскую куклу. Заплатил за нее бешеные деньги. Но Римма подарок отвергла. Велела сыну у себя в комнате куклу поставить.
– Ты же сама хотела! – возмутился он.
– Не выдумывай.
– Ты сказала, что очень тебе нравятся японские куклы. Я купил не простую, антикварную…
– Мне нравятся красивые гейши с зонтиками и в кимоно! – рявкнула Римма. – А ты мне какого-то косоглазого мордоворота суешь.
– Это борец сумо. В Японии их почитают чуть ли не как членов императорской семьи.
– Вот и забирай себе этого жирдяя. А я гейшу хотела.
– Хорошо, в следующий раз ее куплю.
– Нет, не надо. Что-то мне вообще эти куклы дурацкие разонравились, – отрезала Римма.
Виола выбрала цветы, расплатилась и собралась вернуться к машине, но тут увидела между горшками с фиалками причудливую корягу. Присмотревшись, поняла, что это цапля. Какой-то умелец смог предать форму птицы полену, да так искусно, что работа его не сразу видна.
– Девушка, – обратилась Виола к продавцу, – а у вас вот эта фигурка продается?
Та покачала головой.
– А за столько? – Виола вынула из кошелька пятитысячную купюру. Больше налички у нее просто не было, разве тысяча рублей на проезд.
Продавщица с хитрой улыбкой вытянула ладошку. Виола положила на нее денежку, и та быстро скрылась в кармане ее джинсов.
– Можете завернуть ее в красивую бумагу? – попросила Виола.
– Запросто. Триста рублей.
Виоле ничего не осталось, как достать заветную тысячу. Придется теперь еще и у банкомата останавливаться.
Когда она добралась до дома тетки, уже начало темнеть.
– Ба, какие люди! – первое, что услышала она, когда дверь открылась.
– Римма, дорогая, с днем ангела! – Виола обняла тетку. – Держи, это тебе!
– Я уж думала, забыла, – проворчала та.
– Как я могла? – Виола исподтишка подмигнула брату. – Римма, ты, как всегда, прекрасна! – искренне восхитилась она женщиной.
Тетка на самом деле выглядела изумительно. Свежая кожа, красиво уложенные белокурые волосы, платье-халат в пол, а на шее нитка жемчуга. Римма считала, что его могут носить только дамы за пятьдесят, и сразу, как разменяла шестой десяток, купила себе эти бусы для особых случаев. В будние дни она носила бижутерию или серебро, но обязательно что-нибудь причудливое.
– А это у нас что? – Тетка стала нетерпеливо разворачивать подарок. – Коряга? – недоуменно пробормотала она.
Виола отобрала у нее подарок и поставила его на трюмо.
– Смотри внимательнее!
Римма скептически уставилась на «корягу».
– Ой! – выдохнула она. – Неужели? Цапля?
– А? Как тебе?
– Верка, это самый лучший подарок на сегодня! Спасибо!
Виола, которую тетка называла Веркой с детства и плевать хотела на то, что та сменила имя, знала, что угодит тетке. Та цапель обожала. Считала их самыми красивыми птицами. Их, а не каких-нибудь лебедей да фламинго. Поэтому близкие одаривали ее посудой с цаплями, бельем с цаплями, фигурками цапель. Вот только все это было уже избито. А вот деревянная цапля – это эксклюзив.
– Значит, я тебе с подарком опять не угодил? – обиженно пропыхтел Рома.
– Почему? Очень мне он понравился.
– А лучший все-таки Виолин?
Римма потрепала сына по волосам (он стремительно лысел, но они еще имелись на голове), проговорив «Дурашка», затем пригласила гостью к столу. На нем стояли лишь фрукты, но Римма дала команду сыну, и тот натаскал из холодильника салатов и нарезок.
– Голодная? – спросила она у Виолы.
– Как волк.
– Редко от тебя такое слышу. Ромчик, погрей сестре еще мяска. Волки его уважают.
Рома беспрекословно подчинился. Он с детства был очень послушным. Но никто бы не назвал его размазней. Мог и волевые решения принимать, и быть жестким.
Если опустить детство, школьные годы, прошедшие очень спокойно, в студенческую пору он постоянно отстаивал свои права. Порой, с помощью кулаков – у него почему-то не сложились отношения с сокурсниками. А однажды, когда они с приятелем выиграли крупную сумму в автоматы, не дал разбазарить ее. Просто отобрал и положил на счет под очень хорошие проценты. Сказал, пусть деньги приумножаются, а если останутся на руках, мы их прогуляем, а скорее проиграем. Приятель пытался выцарапать их. Сначала просил, потом грозил. Но Рома был непреклонен. Через год получишь, говорил он. С процентами. И ровно через год отдал приятелю. Оба на эти деньги машины купили. Пусть и подержанные.
А вот мать из Ромки веревки вила. Что раньше, что сейчас. Сын обожал ее. А если чем-то расстраивал, не находил себе места и готов был на все, чтобы заслужить прощение. В пятнадцать лет он сделал маленькую татуировку на предплечье. Наколол обожаемую мамой хризантему. Но ей не понравилось. Она не любила татуировки, терпела на других, но не на сыне. И Ромка содрал ее! Наждачной бумагой. Но и этого Римма не оценила. Обозвала дураком и неделю с ним не разговаривала…
– Мама звонила? – спросила Виола, буквально накидываясь на «греческий» салат.
– Дождешься от нее, – фыркнула тетка.
Сестры вдрызг разругались четыре года назад. Из-за наследства. Бабуля скончалась после продолжительной болезни, оставив свою квартиру матери Виолы. Римма считала это несправедливым и потребовала половину. Но сестра встала в позу. Заявила, что если она за матерью ухаживала последние полтора года, то и наследство ее. Сестра Виолы Оля встала на сторону матери. Что неудивительно, ведь именно она въехала в квартиру. А вот Виола поддержала тетку. Хотя в конфликте не участвовала. Просто высказала маме свое мнение. Та разобиделась и на нее, не разговаривала с «предательницей» какое-то время. Но потом простила. А вот с сестрой так общаться и не начала. Ждала, когда та первой пойдет на примирение. Как будто не знала Римму! Та могла переупрямить кого угодно.
– Что-то у тебя вид замотанный, – заметил Рома, принесший мясо.
– Сын, бутылочку достань. – Римма положила и себе салата «оливье». Ей повезло с конституцией. Не следя особо за питанием, она сохраняла стройность. – И Ромик прав, ты выглядишь усталой.
– День такой… Не очень.
– Что-то случилось?
– Убили одну мою подругу. Ездила к следователю показания давать.
– Ой, какая жалость…
– Кого? – спросил Рома, поставив на стол бутылку вина. – Я ее знаю?
– Ты нет. А вот мама твоя – да.
– Серьезно? – Римма оторвалась от салата. – И кто же это?
– Красотуля.
– Какая еще…?
– Помнишь, я ее приводила к тебе в салон на процедуру по очистке кожи?
– А, эта! А почему она Красотуля?
– Фамилия такая.
