– Ты нет. А вот мама твоя – да.
– Серьезно? – Римма оторвалась от салата. – И кто же это?
– Красотуля.
– Какая еще…?
– Помнишь, я ее приводила к тебе в салон на процедуру по очистке кожи?
– А, эта! А почему она Красотуля?
– Фамилия такая.
– Надо же, какая неподходящая.
– Я помню, она тебе не понравилась.
– Не люблю искусственных людей.
– Даже меня?
– Ой, ну что ты сравниваешь! У тебя к операциям были показания. А эти дуры… Перекраивают себе рожи, думая, что станут краше. А ни фига… – Тетка вернулась к еде, пока Рома разливал вино по фужерам. – Кстати, она не пришла на повторную процедуру, хотя требовалось…
– Думаю, Красотуля почувствовала твое отношение к себе и сменила косметолога.
– Молодая была совсем. Жаль. Но не будем о грустном! Давайте выпьем за меня!
– За тебя, Риммочка.
– За тебя, мамуль!
И они, как говорила тетка, созвонились бокалами. Впервые за день Виола почувствовала, что напряжение ее покинуло. Вот что значит оказаться среди родных.
Глава 6
Бородин брел от стоянки к подъезду. Ему хотелось попасть домой поскорее, но ноги быстрее не передвигались, будто на каждой было по пудовой гире, а на спине мешок с углем.
– Я каторжник, – бормотал Бородин. – И что ужаснее всего, добровольный.
Он глянул на часы – полночь. А он еще не в кровати. И даже не под душем. И не на кухне за поеданием ужина. Он только возвращается с работы.
Вот наконец и подъездная дверь. Поднося магнитный ключ к замку, он заметил, что его рука подрагивает.
– Только этого не хватало, – простонал он. – Завтра операция в десять.
За последние два месяца он замечал подобное трижды. Но ни разу за работой, а только вечерами, когда валился с ног от усталости.
Бородин поднялся на свой этаж, открыл квартирную дверь, вошел.
Облегчение он испытал сразу, как переступил порог. Такая у его дома была атмосфера!
Викентий приобрел эту квартиру три года назад. До этого два с половиной искал подходящую. Риелторы его уже проклинали, поскольку угодить Бородину, как им казалось, невозможно. Они представили несколько десятков объектов: и первичное жилье, и вторичное, и даже ветхое – клиент готов был вложиться в реконструкцию и капитальный ремонт. Но ему все не нравилось! Бородин даже стал подумывать о том, чтобы отказаться от идеи сменить жилье. У него хорошая квартира, пусть и не очень большая. Уж лучше в ней остаться, чем переезжать в не милые сердцу хоромы.
И тут свершилось чудо. Один из пациентов (мужчины обращаются к пластическим хирургам довольно часто) сообщил, что отправляется на ПМЖ в Австралию и будет избавляться от московской недвижимости. Бородин, ни на что особо не надеясь, попросил показать ему квартиру. И тем же вечером увидел. И решил, что купит ее, едва переступив порог. Бородин еще не рассмотрел планировку и наличие ремонта, не знал, куда выходят окна, какова высота потолков, светлая квартира или темная, все вдруг перестало иметь для него значение. Оказавшись в этой трешке, он почувствовал себя дома.
Впоследствии оказалось, что ему повезло. Квартира была отлично перепланирована и неплохо отделана. Бородин обошелся лишь косметическим ремонтом в свой спальне и коридоре. А еще разбил на лоджии зимний сад, поставил там кресло-качалку и столик с кальяном. Оборудовал, в общем, место для отдохновения. Разувшись, Викентий прошел на кухню. Она была просторной, в стиле хай-тек. Сначала он планировал изменить дизайн. Кухня была непривычной, будто бы холодной, неуютной. Но оказалось, здесь приятно находиться. Много света, пространства, все функционально. К тому же зачем выкидывать кучу денег на новый дизайн-проект, если в кухне только по утрам кофе пьешь и закидываешь в себя поздний ужин.
Ополоснув руки, Бородин открыл холодильник и пробежал глазами по полкам. От большинства холостяков он отличался тем, что всегда имел запас еды. Причем нормальной, свежей. А не заветренной или, того хуже, плесневелой. Полуфабрикаты Вениамин не признавал, так что замороженных пельменей, котлет и мини-пицц в его холодильнике не водилось. А вот овощи, фрукты, сыры, масло, яйца, несколько видов сырокопченой колбаски всегда наличествовали. Бородин обычно ужинал салатом и бутербродами. Изредка яичницей с зеленью. Конечно, хотелось ему и борща, и тех же самых пельменей, но не магазинных, а домашних, но готовить самому было некогда, а кухарки он не держал.
Соорудив салат и пару бутербродов с колбасой, а также заварив чай, он уселся за стол и принялся за ужин.
Аппетита не было, но Бородин заставлял себя есть. Он очень похудел в последнее время. И некоторым казалось, что это симптом какой-то серьезной болезни. А на самом деле он просто нерегулярно питался. Когда он был не так востребован как специалист, то не пропускал обедов, полноценных, с первым, вторым и компотом, и регулярно полдничал. Теперь же, как правило, ел два раза в день. Но что обиднее всего, фирменным шашлыком друга Гурама, с которым учился на одном курсе, лакомился от силы раз в год. Именно с ним и еще с двумя ребятами, тоже врачами, он вчера пировал. Впервые за календарный год. А раньше собирались не реже чем раз в месяц.
Бородин с детства мечтал стать пластическим хирургом. Когда его отец-скульптор ваял свои творения – обычно коммунистических вождей, лишь иногда девушек с веслами или серпами, Вениамин наблюдал за ним. Ему нравилось следить за тем, как глина, размятая руками папы, приобретает форму. Вот только она, форма, зачастую, разочаровывала мальчика. Некрасивые лысые дяди, коренастые тети были не очень привлекательны. Он спрашивал у отца, а нельзя сделать их красивее? Глина мягкая, из нее что хочешь вылепишь: и точеный нос, и красивые скулы, и аккуратные уши. Но тот в ответ смеялся и говорил, что люди сделаны из другого материала.
– И что? – недоумевал Вик.
– Их не вылепишь. А скульптор должен быть правдив, поэтому я воспроизвожу реальность.
– А я стану человеческим скульптором! И буду лепить живых, как глину.
Тогда он еще не понимал, что выбрал для себя профессию. Осознание пришло позже, когда Бородин учился в пятом классе. Помнится, он сидел за партой, слушал, как учительница географии рассказывает о равнинах средней полосы, и рассматривал ее лицо. Преподавательница была очень хорошей женщиной, но некрасивой. Ее дразнили уткой, поскольку она была немного похожа на эту птицу. Викентий изучал лицо училки, пока не понял, что для того, чтобы она похорошела, надо всего лишь укоротить ей нос и перекроить верхнюю, выступающую губу. Тогда ему и вспомнилась детская мечта стать человеческим скульптором. И Бородин решил, что изберет профессию пластического хирурга. Бутерброды были съедены, чай выпит. Викентий сполоснул посуду и отправился в ванную. Сейчас быстро примет душ и заляжет в кровать. Спать он не собирался. Хотел немного почитать и посмотреть телевизор. Только вряд ли долго протянет. Скорее всего, сон сморит минут через десять, книга выпадет из рук, а телевизор, поставленный на таймер, выключится.
Бородин, перед тем как зайти в душевую, глянул на себя в зеркало. Исхудал, да…
Лицо стало узким, костистым. Но все равно осталось красивым.
Доктор Бородин был сапожником с сапогами. Пластическим хирургом с лицом без единого изъяна.
В махровом халате и с полотенцем на голове (его густые и жесткие волосы долго сохли) он вышел из ванной комнаты. Проследовал в спальню. Небольшую, очень уютную, чем-то напоминающую девичью. То есть ни «траходрома», ни зеркал на потолке, ни картин в стиле ню – ничего из того, что ассоциировалось с понятием «спальня обеспеченного холостяка». Круглая кровать под пушистым покрывалом, над ней светильники из рисовой бумаги, персиковый ковролин, антикварный шкаф из ореха с виньетками. А плазменный телевизор, висящий на стене, замаскирован панно с изображением пруда, поросшего лотосами. Плюхнувшись на кровать, Викентий взял пульт и нажал на одну из кнопок. Панно отъехало, явив телевизор. Нажал на вторую, задернулись занавески. Третью – погасло основное освещение.
Устроившись поудобнее и включив «Дискавери», Бородин потянулся к книге. «Пятьдесят оттенков серого». Решил прочесть, так сказать, для общего развития. Начал три месяца назад, но так и не дошел до середины.
Рука замерла над книгой. Затем переместилась левее и опустилась на планшет. Он тоже лежал на прикроватной тумбочке.
Включив его, Бородин зашел в Интернет, чтобы проверить личную почту. У него было два ящика, один официальный, который он просматривал с рабочего компьютера, а второй, как он сам называл, НДВ – не для всех то есть. Этот адрес был известен редким людям. Друзьям, например, или любовницам.
Открыв НДВ, Бородин обнаружил два новых письма.
