в случае неудачи. Если бы она поехала с сыном, путешествие бы затянулось на долгие месяцы, которых у них не было в запасе. Отринув прилипчивые мысли, женщина старалась облегчить путь сына, насколько это было в её силах. Поддержать его, даже если не хватало уверенности и для себя самой. Такова природа родителей. Поэтому, нацепив маску безграничной решительности, Ярослава протянула сыну маленький холщовый мешочек.
— Держи, это от нас. Посмотришь содержимое, когда доберёшься до Древногора. Там ничего особенного, так что особо не обольщайся.
Бережно взяв протянутую вещь, Ян с нетипичным ему трепетом повесил её на пояс. Вот и прощальные подарки были отданы. Ничего не осталось, что могло бы задержать его хоть на секунду дольше.
— Садись уже, — рассмеялся Назар, — или боязнь лошадей до сих пор осталась? Не позволяй детским страхам взять над тобой верх. Я убедился: на этот раз лошадь не бешеная, хоть и норовистая. Я предварительно покормил её лучшими яблоками Нарима, так что пока она добрая, лучше трогаться. Она довезёт тебя в целости и сохранности.
— Пограничные перевалы отмечены на карте зелёными кружками, — вмешалась Ярослава.
Из-за маминой спины резко вынырнула Мира, крепко хватаясь за её одежды, лишь бы не кинуться брату на шею и не разрыдаться.
— Как доедешь — обязательно отправь письмо, хорошо?
Ян нежно улыбнулся.
— Конечно. Кто же оставит без присмотра такую плаксу?
— В следующий раз я расплачусь только когда увижу тебя, а до тех пор обещаю быть сильной.
— Договорились, — потрепав пшеничные волосы сестры, Ян вернулся к лошади и без особых усилий запрыгнул на неё. — Мам, ты свидетель.
Последние минуты. Назар неловко вышел вперёд и решил всё же озвучить свои мысли, чем после жалеть о том, что не сказал.
— Сынок, хоть я и упоминал разного рода драки, в реальности на них лучше не нарываться. Боюсь, отделаться одними синяками не удастся. Прости меня, никудышного, что не растил тебя должным образом.
— Пап, — ободряющим тоном начал Ян, — не беспокойся. Если не силой, так умом я точно их превосхожу. Мам, спасибо.
Ярослава согласно кивнула, прежде чем дать последние наставления.
— Ян, помни, хоть это и ненадолго, будь предельно осторожен и избегай сомнительных ситуаций. Будь на чеку, не прыгай выше головы и береги силы. Кушай регулярно и, наконец, — умоляющим тоном произнесла женщина, простирая перед собой руки, — сделай уже что-нибудь со своим не сгибающимся телом. Начни ловить рыбу, залазь на деревья, кради баклажаны, помидоры, огурцы, если понадобится, и убегай от собак, но приведи себя в порядок.
— И я вас всех сильно люблю, — Яну не было обидно. Ни капельки. — Ну что, я поехал. В добрый путь.
— В добрый путь, — хором ответили Башазаги.
* * *
— Тише, тише. Знаю, ты устал. Я тоже, но мы практически добрались, — гладя по загривку порядком изнуренную лошадь, Ян пытался уговорить выносливое создание потерпеть ещё немного.
Глубокая ночь давно опустила свой тёмный полог на северные территории Пансо, заставляя юношу плотнее укутываться в свободного кроя мантию. Большая часть пути была пройдена. Вдалеке виднелся свет фонарей Древногора, поэтому желания останавливаться на очередной привал не было.
Благодаря стараниям матери Ян смог без особых проблем проделать весь путь, временами угощая свою единственную компанию — нодскую охотничью. Хоть у коня было своё видение того, с какой скоростью и какое количество километров она может пройти, Клевер зарекомендовал себя как довольно хороший собеседник. В нужные моменты он довольно фыркал, а иногда грозно топал копытами по сухой земле, норовя скинуть со спины своего наездника.
Приземистые домики, стремительно выраставшие в последние годы вблизи города, подобно грибам после дождя, с высоты птичьего полёта представляли мозаичный вариант первого рисунка покойной королевы.
Дома располагались в определённом порядке, вбирая образы стараний застенчивого ребёнка, повторяя линии разноцветных цветов и порхающих бабочек. Ян с восхищением рассматривал детально обозначенную карту.
Большая часть строений представляла чистое небо. Они были окрашены в тёплые и холодные тона голубого и белого. Зелёные одноэтажные сараи играли роль недавно выбившейся из почвы травы, вдыхающей долгожданные солнечные лучи. Более редкими, яркими оттенками были одарены дома, что носили в себе главную задумку экспозиции — неловко нарисованная композиция из случайных цветов. Горчичные, персиковые, алые крыши и стены хранили неугасающую отцовскую теплоту и материнскую нежность.
Но стоило только мельком взглянуть на крепостные стены, защищающие жителей города от непрошеных гостей, как это тёплое чувство тут же развеивалось в воздухе, подобно летней дымке. По всему периметру двенадцатиметровой мощной стены велось неустанное наблюдение за каждым входящим путником, чтобы удостовериться в его безвредности для жителей Древногора.
Потоптавшись некоторое время перед воротами, Ян всё же достал из внутреннего кармана жилетки порядком замусоленную бумагу, наполовину утратившую яркость чернил — заверенное фамильной печатью разрешение на въезд одной персоны и её дальнейшее пребывание на территории поместья Рут. Протянув документ стражнику с ничего не выражающим лицом, наримец отчётливо осознал, что не хотел бы встать на путь многотысячной армии, что без доли сомнений сокрушала ненавистников столицы. Ведь только одного беглого взгляда на небольшой отряд за высокими стенами было достаточно, чтобы понять, на что способны эти ребята.
Городские стражи, все как на подбор выше Яна на голову, а то и на две, стояли в два ряда чуть дальше ворот. Налитые мускулы, приобретённые в результате бесконечных тренировок, натягивали плотную ткань армейского обмундирования, заставляя крепких мужчин на их фоне казаться жалкими любителями. Прямые мечи, сокрытые в потертых ножнах, готовы были в любой момент обнажиться перед захватчиками. Бесстрастные лица воинов, готовых в любой момент дня и ночи сорваться по первому тревожному сигналу, хранили в себе скорбный отпечаток тьмы и разрушения, тщательно скрытый за идеальной военной выправкой.
Но они не жаловались. Размеренная жизнь Древнегора была для них наградой и отдушиной. Верой, что помогала им не сдаваться. Причиной, почему они брались за мечи и луки раз за разом, когда в неспокойные времена секунды отделяли жизнь от смерти.
Поэтому, когда заходила речь о безопасности народа, такой роскоши, как потерять время из-за неуверенности, неопытности или нерасторопности, воины не могли себе позволить. Незакаленное сердце в бою могло стать источником больших проблем, чем
