ещё не нашёл.
— Какой же болван. — Долли сделала хороший глоток коньяка. — Клипербуш никогда не стал бы прятать деньги дома. Ему же там никто не стал бы платить проценты. А Клипербуш свои проценты обожал. Он был способен радоваться им как маленький мальчик.
— Долли, как по-твоему, — на лице толстой Генриетты появилось таинственное выражение, — он получит усадьбу?
— Ах вот зачем вы здесь! — воскликнула Долли. — Думаете, что мне что-то известно о завещании Клипербуша. Сожалею, но к деревенским сплетням мне нечего добавить.
— В самом деле нечего? — Альма снова откинулась назад.
— Какое разочарование! — вздохнула Генриетта. — Мы-то думали, ты…
— Знаю я, что вы думали, — перебила её Долли. — Могу сказать вам только, что своего племянника Клипербуш любил больше, чем тот заслуживал. И что ему, я думаю, Клипербуш завещает всё — ведь племянник, как ни поверни, является сыном его любимой сестры.
Альма и Генриетта переглянулись.
— А вот экономка Клипербуша делает на каждом углу такие странные намёки, — быстро заговорила Альма. — Будто в завещании заложена какая-то хитрость, и будто бы Клипербуш встроил её нарочно, и что это доставило ему бешеное удовольствие.
— Что ещё за хитрость? — забеспокоилась Эмма.
Белянка спрыгнула с её колен и стала подкрадываться к клетке с волнистыми попугайчиками.
Долли шугнула её.
— Да сплетни всё это, не больше. Видите, что вы натворили вашей болтовнёй. Совсем мне ребёнка с ума сведёте.
— А что такое? — Генриетта и Альма обе в недоумении воззрились на Эмму.
— А то, чёрт возьми, что я купила кобылу Клипербуша! Для неё. — Долли подлила себе ещё кофе. — Гансман собирался отдать её живодёру. Насколько я вас знаю, вы и об этом, разумеется, тоже прослышали.
Генриетта промолчала, но Альма изумлённо расширила глаза.
— Ничего себе! — воскликнула она. — Ты её купила?
— Да, купила, — кивнула Долли. — Твоё сарафанное радио явно барахлит, раз ты об этом до сих пор не знаешь.
— Да в её богадельне вообще никогда ни о чём не знают. — Генриетта поправила бант на своей необъятной груди. — Мне приходится постоянно держать её в курсе событий.
Генриетта держала при хозяйстве своего зятя небольшую сельскую лавку. У неё закупалась вся деревня, и она всегда была в курсе событий.
— Батюшки-светы, две лошади, Долли! — охнула Альма. — Не перегнула ли ты слегка?
— Кобыла принадлежит Эмме, — повторила Долли. — И кроме того, Альма, тебя это не касается. Я ведь не потешаюсь над тем, что у тебя садовые гномики на балконе живут.
Белая кошечка вспрыгнула на подлокотник кресла Долли, уставилась на стол и облизнулась.
— Вот что, подружки, допивайте-ка свой шерри-бренди, — твёрдо сказала Долли, — а потом мне придётся выставить вас за дверь. Просто у меня есть дела поважнее, чем обсуждать болтливых экономок.
Альма и Генриетта послушно взялись за свои бокалы. В ту же секунду Белянка подпрыгнула и одним махом очутилась между кофейными чашками.
Альма издала пронзительный крик.
— Долли! Сними кошку со стола! — завопила она. — Ой-ой-ой, убери её!
Эмма обеими руками зажала рот, чтобы не расхохотаться.
— Ну-ну, Альма, только не надо сразу доводить дело до инфаркта, — попросила Долли. — Малютка здесь совсем новенькая, правил игры пока ещё не знает. Давай, Белянка, убирайся отсюда. Молочный кувшинчик не про твою честь.
Толстая Генриетта едва не задохнулась от клокочущего хохота.
— Ну знаешь, Долли! — пропыхтела она. — Ничего не скажешь, у тебя скучно не бывает.
— Именно, — согласилась Долли. — Альма, да успокойся ты, наконец! Ничего не случилось.
— Ой, все эти звери сведут меня с ума, говорю вам честно и откровенно! — простонала Альма. — Ай-ай, теперь мне в причёску залетел попугайчик.
— Он уже снова вылетел, — успокоила её Долли. — Надо же и птичкам когда-то полетать.
Альма судорожно поправляла свою химическую завивку. Эмма поднялась и выглянула в окно.
— Я ещё загляну в конюшню, ладно? А потом пойду развешивать объявления в булочной и у церкви.
Долли кивнула.
— Дай заодно и Генриетте несколько штук. В её лавке вся деревня встречается.
— Ах ты, господи, в такую-то погоду пускаешь ребёнка на улицу? — Альма испуганно поглядела на Эмму. — Смерти ей желаешь?
— Альма, она не сахарная! — вздохнула Долли.
Но Эмма уже успела выбежать наружу.
Глава девятая
Пять дней спустя появился Аллигатор.
В это утро Долли и Эмма обновляли на большом выгоне воду в поилке для лошадей — старой ванне, списанной Долли много лет назад. Миссисипи и Альдо мирно стояли бок о бок и наблюдали за их работой. Четвёртый день они паслись на выгоне вместе и прекрасно ладили между собой.
Когда Альберт Гансман отворил ворота дома Долли, не залаял даже Пучок. Аллигатору достаточно было кинуть на двор пригоршню собачьих сухариков, и вот уже трое новых друзей, виляя хвостами, последовали за ним по участку Долли.
Вот почему Эмма и Долли заметили пришельца, лишь когда тот перегнулся через ограду выгона.
— Привет, фрау Блюментрит, — окликнул он.
Увидев его, Эмма от испуга чуть не выпустила из рук ведро. Этот визит не предвещал ничего хорошего.
То же самое, видимо, подумала и Долли. Она с подозрением оглядела нежданного гостя.
— Вот так сюрприз, — произнесла она, вытирая о штанины мокрые руки. — Что это вас сюда занесло? Я думала, вы хотели поскорее в город вернуться.
— А я и собирался, — ответил Гансман. — Но всё-таки пришлось улаживать ещё довольно много дел. Дядя оставил после себя порядочный беспорядок. Кроме того, у меня неприятности с машиной. На днях пришлось отвозить её к Проске. Но он до сих пор не получил запчасти. В конце концов, автомобили такого класса в здешних краях не особенно распространены.
И снова эта его крокодилья улыбка. Он оттолкнул морду принюхивающегося Пучка и осмотрелся вокруг.
— Симпатичный у вас участок. Его можно было бы кой для чего приспособить.
Миссисипи и Альдо паслись у опушки леса. Между ними козы, вытягивая шеи, объедали листья с веток.
— Как видите, я его уже приспособила. — Долли насупилась. — А теперь, прошу вас, ближе к делу. Что привело вас сюда?
Гансман согнал со своего костюма муху и принялся с интересом разглядывать свои запонки.
— Вам покажется странным, но я пришёл выкупить Миссисипи обратно.
Сердце Эммы заметалось, словно маленький загнанный зверёк.
— Ах вот как? — вскинула брови Долли. — Это ещё почему?
— Да знаете ли… — Гансман поставил на ограду выгона начищенный до блеска ботинок. Эмма с большим удовольствием плюнула бы на него. — Я совершил поистине глупую ошибку. Я к тому, что я просто обязан заботиться об этой кобыле — во имя моего покойного
