не залаяли, когда я вошёл. Разве что лениво покосились на меня из гостиной. А увидев, что это я, тут же спрятались под столом. Пришлось этих господ по очереди из-под стола вытаскивать. Они, видишь ли, малюсенького шприца испугались. А потом быстренько снова забились под стол. По-твоему, эти двое смогут кого-то защитить?
— Согласна, сторожевые псы из них и в самом деле не ахти какие.
Эмма подошла к кухонному окну и выглянула на пастбище: Миссисипи и Альдо мирно паслись под деревьями.
Успокоившись, она повернулась обратно к бабушке.
— А что-нибудь украли?
Долли развела руками.
— Пока не могу сказать. Наличные деньги для покупок были при мне. А больше здесь и брать-то особенно нечего. Но я тут попозже ещё всё спокойно осмотрю. Слушай, Кнапс, раз уж мы всё равно тут сидим… — Она перемешала свой кофе. — Тебе что-нибудь известно о завещании Клипербуша?
— Мне? — Ветеринар бросил на неё недоумённый взгляд. — Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Да так, несколько дней назад у меня были Генриетта с Альмой и делали всякие странные намёки, — объяснила Долли. — Мол, экономка Клипербуша рассказывает повсюду, будто в завещании есть какая-то хитрость. Я это особенно всерьёз не приняла, но вчера здесь внезапно объявился его племянник и хотел выкупить Миссисипи обратно.
— Что? — От удивления доктор едва не опрокинулся вместе со стулом.
— Да-да. А когда я сказала ему «нет», он сделался просто отвратительным, — добавила Эмма.
— Хм… — Кнапс потеребил мочку уха. — Однако это действительно странно. Я постараюсь что-нибудь разузнать. Экономка Клипербуша частенько бывает у меня со своей собакой, хотя животное здорово как бык. Может быть, она и расскажет мне о том, что знает. Ну что ж. — Он допил свой кофе и встал. — Я, пожалуй, пойду. Но прежде одним глазком взгляну на Миссисипи. Не возражаешь, Эмма?
— Пожалуйста! — Эмма тут же вскочила. — С удовольствием! И я с вами.
* * *
Доктор Кнапс остался очень доволен Миссисипи.
— А ведь с тех пор, как наша дама живёт у тебя, она помолодела по меньшей мере лет на пять, — похвалил он Эмму. — Наверное, ты добавляешь ей в корм какое-нибудь чудо-средство?
Эмма смущённо помотала головой.
— Иногда я даю ей немножко чеснока против мух. Моркови она ест сколько хочет, и каждый день мы с нею выходим на небольшую вечернюю прогулку.
— Чудесно. — Ветеринар похлопал кобылу по шее. Миссисипи повернула голову, пытаясь дотянуться до его пуловера. — Ага! — Кнапс со смехом отступил на шаг. — Так ты всё ещё не избавилась от этой привычки? — Он обернулся к Эмме. — Сколько времени она проводит в конюшне?
— Да-а, — Эмма пожала плечами, — вообще-то она целыми днями на свежем воздухе. На ночь я обычно завожу её в конюшню, особенно с тех пор, как сюда наведался племянник Клипербуша. Но по утрам они с Альдо всегда выходят на выгон рано-рано. Даже в дождь. Долли говорит, что это идёт им на пользу.
— Верно, — кивнул Кнапс. — Большинство лошадей слишком уж подолгу стоят в конюшне. Старый Клипербуш выводил Миссисипи из денника порой только для того, чтобы прокатиться на ней верхом. Или когда она должна была составить ему компанию за чашкой кофе. Я ему снова и снова твердил, что ей нужны свежий воздух и компания лошадей, но он об этом и слышать не хотел. «На свежем воздухе она подхватит насморк, — ворчал он, — а моего общества ей вполне достаточно». Он души не чаял в этой кобыле, но совершенно ничего не смыслил в лошадях. И к тому же он был страшно упрям.
Эмма посмотрела на пастбище, где неподалёку друг от друга спокойно паслись Альдо и Миссисипи.
— Я ужасно боюсь, что не смогу оставить её у себя, — негромко сказала она.
— Да что ты! — Доктор Кнапс обнял её своей длинной рукой за плечи. — Ты непременно сможешь оставить её у себя. Вся эта болтовня о завещании — не более чем деревенские сплетни. В этих местах происходит не очень много такого, о чём можно было бы посудачить. Вот люди порой и присочиняют чуток, чтобы жизнь интересней казалась. Ты не беспокойся, ладно?
Эмма кивнула в ответ.
— Я слышал, вы с родителями переезжаете? Теперь тебе будет дольше к нам добираться?
— Нет. — Эмма покачала головой. — Даже немного ближе.
— Ну так это же чудесно, — обрадовался доктор. — Может быть, тогда удастся даже на выходные приезжать.
— Обязательно, — сказала Эмма, и ей сразу сделалось чуть легче.
Глава одиннадцатая
— Грабители? — воскликнул Макс. — Ух ты, здорово! У нас такого, к сожалению, никогда ещё не случалось.
— А что украли? — спросил Лео.
— Ничего! — задумчиво сказала Эмма. — Вот это и странно.
Послеобеденное солнце стояло высоко в небе. Они сидели втроём у деревенского пруда, бросая камушки в мутную воду.
— За этим кроется Аллигатор, — убеждённо сказал Макс. — Готов поспорить. Он разозлён, что ты не возвращаешь ему лошадь. Возможно, это было что-то вроде мести.
— Чушь какая! — Лео тряхнул головой. — Уж тогда бы он расколошматил здесь всё вдребезги, верно? Не-е. Долли забыла запереть дверь, вот и всё. Ведь шкафы и ящики у неё всегда выглядят так, будто в них только что рылись.
— А как же собачьи сухарики? — возразила Эмма. — В мусорном ведре лежала пустая упаковка такого сорта, который Долли никогда ещё не покупала.
— Ну вот, мистер Всезнайка, пожалуйста! Вот вам и доказательство! — Макс щёлкнул брата по носу. — Каждый в деревне знает, что собаки Долли даже и не пикнут, если дать им что-нибудь сожрать.
Но Лео покачал головой.
— Аллигатор этого точно не знает. И потом, что ему могло понадобиться в доме Долли?
Ответа на этот вопрос Эмма с Максом тоже не знали.
— Ну, парень, ты так логичен… просто с ума можно сойти, — пробормотал Макс. — Неужто и старая Эльсбет ничего не видела? Ведь, когда не надо, у неё и глаза, и уши вечно над забором торчат.
— Нет. Она была у своей сестры. — Эмма вздохнула и, отщипнув лист одуванчика, задумчиво принялась его жевать. Сидела она так довольно долго. Потом внезапно поднялась и отряхнула с брюк травинки. — Я съезжу туда, — сказала она, — на Альдо.
Мальчики озадаченно уставились на неё.
— Съездишь куда? — переспросил Макс.
— К дому Клипербуша, — ответила Эмма. — Аллигатор что-то затеял. Я уверена. Он так и рвётся заполучить Миссисипи обратно. Зачем — понятия не имею, но спорю, что он имеет отношение к этому странному взлому. И я выведаю, что́ всё это значит. Вот за этим я
