— Не могу описать его целиком, — перевела Матиола ответ рыбака, которого звали Плантаго,[2] — Но форштевень у него стальной, и бушприт массивный, тяжёлый, будто специально для тарана, а украшен золотой резьбой.
— И название золотыми буквами так и горит у меня перед глазами, — добавил старший. — Ведь перед ударом я оглянулся и видел именно эту надпись.
— "Геснер"? — вырвалось у Натала.
Старик кивнул.
— В котором часу это было?
Посовещавшись, рыбаки сказали, что где-то часа в два ночи, но возможно, раньше… Они не могут знать точно.
Спасённых перенесли в кубрик, дали им воды и поесть. Состояние мальчика внушало опасения, боялись, он не доживёт до завтра. Он не только получил сильный удар, но и чуть не утонул позже, когда был выброшен в воду. Среди флорентийских солдат тоже нашёлся врач. Он и Вереск не отходили от юного рыбака.
Баобаб почесал бороду:
— По крайней мере, мы знаем, что "Геснер" был здесь прошлой ночью и теперь уже на полпути к Гибралтару. Мы отстаём от него миль на двести, но сможем сократить это расстояние. После выхода в Атлантику можно хотя бы рассчитывать на попутный ветер.
— А что будет с ними? — Джордано имел в виду спасённых "Дельфиниумом". — Надо отвезти их на берег.
— Можно зайти в какой-нибудь город на побережье, желательно, не слишком маленький, чтобы в нем нашлась приличная больница, — сказал герцог Провансальский. — В конце концов, пара часов… — герцог нахмурился, и закончил: — Не думаю, чтобы они значили для жизни моего сына больше, чем для этого мальчика.
Матиола как-то странно, удивлённо посмотрела на него:
— Я вам завидую, герцог. Но знаете, я вдруг, именно сейчас поняла, за что когда-то так ненавидела вашего сына. — Она яростно вцепилась в леерную стойку: — В таких ситуациях, когда каждый миг может стать роковым и каждая секунда стоит вам микроинфаркта, вы можете спокойно сказать: "В конце концов, пара часов ничего не значат…" Я боялась, что он, в подобном положении, скажет то же о моей дочери, хотя она ему дороже всего на свете.
— И был бы абсолютно прав, — вмешалась Виола.
— Может быть, но это ужасно…
Маркиза смотрела на горизонт, где за краем синего моря сейчас плыл "Геснер".
Герцог обнял её за плечи:
— А я совершенно уверен, что и вы, дорогая Матиола, поступили бы точно так же.
— Боюсь, что да. Но сейчас я больше всего на свете хочу спасти его…
— Эти чувства делают тебе честь, мама, — сказала Виола. — Но есть другой способ решить, что делать с ранеными и с нашим временем. — Она крикнула рулевому: — Поворачивай к берегу! Мы идём в Барселону!
.
[1] Альгамбра — оталь-хамра— красная (араб.) — бывшая резиденция мавританских королей в Гранаде. Славится своими розами.
[2] Plantago — подорожник (исп.)
11. Обходной путь
.
Все удивлённо посмотрели на графиню. Сейчас, когда очевидно, что принц отправился в свой форт на побережье, более странного приказа нельзя и придумать, ведь по сути он означал: "Двигаться в противоположную сторону от того места, куда мы все так спешим!"
— Ты с ума сошла! — вскипела Матиола. — Ведь точно известно, что корабль Чёрного Тюльпана не был в Барселоне!
— И прекрасно, — спокойно ответила дочь. — Он не был, а мы будем! Держите курс на север, Клевер!
Маркиза разозлилась:
— Ты отдаёшь себе отчёт? Это бессмысленно!
Виола спокойно посмотрела на неё:
— Я отдаю себе полный отчёт в том, что от каждого моего действия зависит жизнь моего мужа. Поэтому, только я могу здесь командовать. И я говорю: мы пойдём в Барселону. У меня есть на то свои соображения. И я поделюсь ими, как только будет выполнена моя команда. Спускайтесь в кают-компанию и ждите меня.
Ничего не оставалось, как подчиниться власти капитана. "Дельфиниум" шёл на север.
Через пару минут Виола вместе со штурманом и боцманом спустилась в кают-компанию. Фенхель принёс карту Пиренейского полуострова и разложил на столе.
Графиня заняла место капитана во главе их длинного обеденного стола, где стояло деревянное кресло с высокой спинкой, похожее на маленький трон. Это было ЕГО место, и Виола всегда очень неохотно занимала его во время обеда, когда собирались все пассажиры и члены экипажа. Но оставлять кресло пустым ещё хуже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Полузакрыв глаза, Виола размышляла о чём-то:
— Как думаете, Фенхель, через сколько дней "Геснер" прибудет в бухту возле Ла-Корунья?
— Максимум, дня через четыре, — Фенхель прикинул расстояние по карте. — Даже думаю, быстрее, если им повезёт с ветром.
— А мы?
— Полагаю, у нас есть шанс догнать их где-то у мыса Рока, на рейде Лиссабона. Хотя… с заходом в Барселону…
Виола открыла глаза и возразила:
— С заходом в Барселону мы придём в форт раньше их! Как считаете, месье Адансон, можем мы вступать в абордажную схватку с "Геснером"? Полагаю, это по меньшей мере неразумно?
Баобаб неуверенно подёргал себя за бороду:
— Мы могли бы вступить в переговоры…
— Как же! Согласится он с нами разговаривать! — буркнул Розанчик, и он знал о чём говорит.
— Вот именно, — подтвердила Виола. — У него сколько пушек? Двадцать четыре?
— Двадцать шесть, насколько я помню, — уточнил Адансон.
— Тем хуже для нас. Я предлагаю обойти его совсем с другой стороны и устроить засаду в его форте, — Виола прижала пальцем точку на карте, где по их расчётам находилась резиденция Чёрного Тюльпана.
— Предлагаешь напрямик, через горы? — спросил Натал.
— Да. Сколько отсюда морем до Ла-Коруньи?
Фенхель прошёл расстояние циркулем:
— Тысяча сто миль.
Виола заглянула в карту:
— А "Чёрный Гесс" сейчас примерно против Картахены, где-то в первом градусе долготы?
— Приблизительно так. Если они вчера ночью были возле Пальмы, на Мальорке, то ход у них, в среднем, почти двести миль в сутки. Получается, они действительно недалеко от Картахены. Оттуда до Ла-Коруньи и их форта будет… восемьсот миль.
— А от Барселоны? Если пройти вот здесь, по долине реки Эбро и дальше по плоскогорью Месета?
— Получается шестьсот миль. Почти в два раза можно сократить путь.
Виола удовлетворённо кивнула:
— Нам это как раз и нужно. Вопрос в том, как быстро мы сможем покрыть это расстояние, если ехать верхом? Вся беда, что сухопутные путешественники не могут ехать круглые сутки, в отличие от кораблей. Ночлеги, привалы… надо всё точно рассчитать.
— Если ехать в повозках, — сказал Джордано. — То можно двигаться и ночью.
Матиола с сомнением нахмурила тонкие брови:
— Повозки едут медленно, почти со скоростью пеших. Быстрее, конечно, но не намного. Да и пройдут не везде.
— А конный отряд?
Фенхель развёл руками:
— Госпожа капитан, я — штурман, а не проводник в горах. Могу только сказать, что вам необходимо проходить около двухсот морских миль в сутки, если вы хотите добраться до побережья раньше "Геснера". Наверное, придётся лететь, как военные курьеры. Тогда, через три дня вы будете на месте. А смогут ли лошади пройти это расстояние в такой срок, я не знаю.
— Зато я знаю, — вмешался Натал. — Нам достаточно ехать со скоростью восьми миль в час, правда, круглосуточно. Но ведь это только три дня. Так что, если менять лошадей на каждой станции, возможно ехать и ночью, тем более, ради спасения жизни. В Бразилии мы совершали переходы по плоскогорьям. А у курьеров лошади могут свободно делать по семнадцати-восемнадцати морских миль в час… не на горных тропах, конечно. — Он посмотрел на карту: — Всё зависит от того, какая там дорога.
— Здесь два пути, — сказал Фенхель. — От Барселоны вверх, по долине реки Эбро, через Сарагосу идёт вполне пристойная проезжая дорога, судя по карте. Это не овечья тропка, можно ехать довольно быстро. Но потом — разветвление: либо идти на Бургос и дальше по плоскогорью до Ла-Коруньи, дорога-то продолжается. Но, возможно, есть смысл перейти Кантабрийские горы против Бильбао и сразу оказаться на побережье. А там, по низине вдоль берега, через Сантандер, Хихон, Авилес до Эль-Ферроля — выйдете также недалеко от форта. Расстояние одно и то же. Но на побережье приличной дороги нет, будете пробираться по берегу через страну басков.
