Он снова оглядел детскую. Хейзел действительно оказалась отличным опекуном, но все это старье…
Телефон в кармане зазвонил, и испугавшийся малыш сразу заплакал.
– Все хорошо, – проворковала Хейзел, забирая у него ребенка.
– Извините. – Вынув телефон, он увидел, что ему звонила мать. Плохо. К тому же уже пять.
– Нам пора, – объявила Либерти. – Хейзел, спасибо вам огромное, что разрешили навестить Уильяма. Я так рада, что он попал именно к вам!
– Приходите еще, только сперва звоните.
– А можно? – Покраснев, Либерти взглянула на Маркуса. – То есть я и сама справлюсь.
– Мы обязательно еще придем. И он действительно хотел еще раз навестить малыша. А еще больше – снова увидеть его на руках у Либерти.
В ответ она лишь застенчиво улыбнулась, словно надеялась услышать эти слова, но не решалась спросить.
Хейзел проводила их до двери.
– Вам следовало бы подумать об усыновлении, – заметила она. – Такая приятная пара. А раз именно вы его нашли, у вас и все шансы, разумеется, если его настоящих родителей так и не отыщут. Бедный мальчик.
Либерти вздрогнула:
– Я не…
– Мы это обсудим, – заверил старушку Маркус. Положив руку Либерти на талию, он направил ее к машине. – Спасибо вам за все.
Маркус старательно закрыл за собой дверь.
Глава 6
Пораженная до глубины души, Либерти застыла у машины.
– Словно в семидесятых только что побывал, – улыбнулся Маркус, открывая для нее дверцу, и Либерти лишь удивленно моргнула.
Хейзел оказалась теплой, ласковой и заботливой женщиной, да к тому же сейчас у нее был лишь Уильям. Так мало этого, теперь Маркус Уоррен лично открывает ей дверцу. Но разве так бывает?
– Либерти? – Его рука снова легла ей на талию, мягко подталкивая и направляя в машину, словно Маркус был не начальником-миллиардером, а ее личным шофером. – Ты в порядке?
Нет. Все изменилось, и она уже не сможет быть прежней. Но она все равно должна попытаться.
– Я не… Ты не обязан еще раз сюда приходить.
Он недоверчиво фыркнул:
– Я вообще не обязан ничего делать. Но ты права: мы не можем его потерять.
– Мы? – Это слово вдруг приобрело совершенно новую окраску. Мы. Она и Маркус. И дело не касается ни офиса, ни пробежки, ни ее тайных фантазий. – Но…
– Поехали. – Он едва ли не силой усадил ее в машину. – Предлагаю все обсудить за ужином.
– За ужином? – Теперь она уже вообще ничего не понимала. Мы. Ужин. – Нет, подожди, – запротестовала она, когда Маркус уселся за руль. – Ты не обязан со мной ужинать. Тебе следовало бы потратить это время на потенциальную спутницу на свадьбу, а не на меня.
– А может, именно этим я сейчас и занимаюсь.
И вот опять. Только на этот раз она не собирается ему подыгрывать. Ладно, в конце концов, чем быстрее он убедится, что она не годится ему в пару, тем быстрее они вернутся к нормальным рабочим отношениям.
– Маркус, я не пойду на эту свадьбу. Я недостаточно хороша ни для тебя, ни для общества, что там соберется. И это будут знать и я, и все остальные. Похоже, ты единственный, кто этого не понимает.
– Я не…
Но она сразу же его оборвала.
– Это еще не все. – Она сама не знала, насколько у нее хватит сил, поэтому должна была высказаться до конца. – Зачем мне вообще идти на эту свадьбу? Чтобы посмотреть, как Лилибэт еще раз сделает тебе больно? Ты же отлично понимаешь, что она хотя бы попытается. И все будут с нетерпением этого ждать, чтобы посмотреть, что из этого получится. И о тебе снова заговорят в прессе, а я не хочу во всем этом участвовать. Не хочу быть еще одной причиной, из-за которой тебя попытаются стереть в порошок. Для этого ты слишком много для меня значишь.
Последние слова вырвались против ее воли, но это не мешало им быть правдой. Той правдой, что она больше не могла скрывать.
– Либерти. – Подавшись к ней, он вдруг взял ее лицо в свои ладони.
– Я не хочу, чтобы тебе опять было больно, – выдохнула она, чуть крепче прижимая к себе его руки.
– Ты никогда не причинишь мне боли. Для этого я слишком хорошо тебя знаю.
И вот опять это слепое доверие. Но она-то отлично понимала, как больно ему будет, если он узнает всю правду о ее матери-наркоманке и несуществующем отце.
Больше всего ей сейчас хотелось податься ему навстречу, но она и так уже начала заговариваться, а стоит лишь на секунду расслабиться в его руках, и она совсем перестанет собой владеть.
Собравшись с силами, она высвободилась из его рук.
– Не хочешь, не ходи. И отмени реалити-шоу. Ты же сам сказал, что репутация, это еще далеко не все. Ты не обязан ничего этого делать, лучше займись тем, что тебе действительно нравится.
Несколько секунд он пристально ее разглядывал, а потом все так же молча завел мотор.
– Пожалуйста, отвези меня в офис, меня ждет работа.
– Забудь о ней.
Но она всю жизнь изо всех сил трудилась, полностью отдаваясь выбранному делу, чтобы никогда ни от кого не зависеть. Даже в колледже ни разу не променяла учебу на вечеринку, развлечения или случайный заработок. Главное, доказать, что она достойна. Главное, чтобы все ее считали белой. Только так она смогла уйти от той жизни, что вела Джеки Риз, трудясь всего лишь в два раза больше, чем все остальные. Всего лишь в два, не в четыре, как пришлось бы, расценивай ее окружающие как темнокожую.
Но что было бы, узнай Маркус всю правду? Продолжал бы он смотреть на нее все с той же улыбкой, зная, что она дочь чернокожей проститутки, обманом пробравшаяся в его мир?
– Приехали, – объявил Маркус, отвлекая ее от невеселых мыслей.
Подняв глаза, она обнаружила, что, вместо того чтобы вернуться на работу, они остановились у роскошного ресторана, и не успела она еще до конца это осознать, как портье в красной ливрее распахнул для нее дверцу.
– Добро пожаловать в «Алини».
– Но… – начала она, повернувшись к Маркусу.
– Ужин.
– Но не можем же мы…
Он вдруг резко подался вперед:
– Не можем? Почему?
– Я твоя помощница, а ты мой начальник. Я не…
– Не смей повторять, что ты для меня недостаточно хороша. Это неправда.
Ее сердце болезненно дрогнуло. Он действительно так думает, но, если бы он все знал…
Но, когда он так говорил, ей отчаянно хотелось согласиться и пойти с ним. Куда угодно – лишь бы с ним.
Вот только пустые фантазии не имели ни малейшего отношения к реальности. Стоит ему узнать правду, и все разом закончится. Поэтому она отчаянно ухватилась за единственную доступную отговорку. Профессиональные отношения.
– Но я же на тебя работаю.
Приподняв бровь, он разом стал походить на лису. И она мгновенно почувствовала себя цыпленком.
– Это можно исправить.
