Прищурившись, Либерти расправила плечи.
– Даже я столько времени в офисе не провожу, а это моя компания. Должно же у тебя оставаться время на друзей и родственников и, ну я не знаю, чтобы по магазинам пройтись.
Он быстро считал в уме.
По будням они каждый день бегают, а потом она еще добавляет себе целый рабочий день.
– Ты работаешь шестьдесят часов в неделю. Каждую неделю. А плачу я только за сорок.
– Ты платишь мне за выполненную работу. И я трачу на нее столько времени, сколько необходимо, чтобы выполнять ее хорошо. – Почему у нее такой загнанный вид? – И так, чисто для справки, у меня есть личная жизнь, и я хожу по магазинам. Даже телевизор смотрю.
– А как насчет друзей и родственников? Свидания?
Она обожгла его яростным взглядом:
– Не твое дело.
Возможно. Но он все равно хочет знать.
– Не понимаю. Узнав, что ты работаешь по субботам, я решил, что ты стремишься развиваться, и это хорошо. Ты отлично справлялась с заданиями и доказала свою ценность. Но когда люди так работают, у них всегда есть планы и цели. Они устраиваются на работу, учатся всему, что могут узнать, и через год-другой уходят, чтобы найти себе место, отвечающее их новому уровню. Место, которое поможет продвинуться дальше. Они обзаводятся связями, зарабатывают репутацию и рекомендации, поднимаясь все выше и выше. Но прошло уже три года, и ты по-прежнему здесь. Отбиваешь нападки моей матери и отчитываешь нерадивых, неорганизованных изобретателей. Почему?
– Потому что мне нравится моя работа. И мне нравится мое место.
– Не говори так, словно других хороших мест не бывает. Их полно. Помнишь, когда Дженнер пытался тебя переманить? Он звал тебя в помощницы и предлагал едва ли не вдвое больше, чем плачу я. Но ты отказалась.
С Эриком Дженнером они дружили и соревновались со школы. Занимаясь недвижимостью, Эрик окружал себя лучшим, что только можно купить за деньги, и, когда он попытался переманить к себе Либерти, Маркус даже не удивился. Но вот ее решение по-настоящему его удивило.
И ни слова об этом не сказала. Дженнер сам рассказал ему эту историю, искренне не понимая, почему она отказалась.
И сам Маркус тоже не понял.
– Мистер Дженнер мне не нравится. Я хочу сказать, что мне не нравится его манера вести дела. Я не считаю его бизнес жизнеспособным.
– А ты хочешь безопасности. Ты достаточно умна, чтобы найти себе место где угодно, но ты не пойдешь на риск и не станешь двигаться вверх по карьерной лестнице. Но неужели ты до конца жизни готова исполнять роль моей помощницы?
Она уже открыла было рот, чтобы ответить, но тут принесли закуски. И Либерти косо посмотрела на его луковицы лилий.
– Очень вкусно. – Он насадил одну из них на вилку и протянул ей. – Попробуй.
На секунду она замерла, а потом подалась вперед, губами стягивая луковицу с вилки, и Маркус мгновенно понял, почему спрашивал, ходит ли она на свидания. Дело не в том, что он боится, как бы она не перетрудилась, а в том, что, глядя, как ее губы смыкаются на луковице, он испытал нечто близкое к просветлению. Прожевав непривычное блюдо, Либерти быстро облизнула губы.
– Скармливаешь мне лилии и бог знает что еще, и при этом еще говоришь, что я не готова рисковать. – Запустив ложку в свою тарелку, она протянула ему, чтобы теперь он отведал ее ужин. – Я постоянно рискую.
Глава 7
Подавшись вперед, Маркус опасно прищурился.
– Уверена? – уточнил он, смыкая губы на протянутой ему ложке.
С каждой секундой ее сердце билось все быстрее. Он ее кормит? И сам ест с ее ложки? Затаив дыхание, она любовалась его губами, гадая, плохо ли с ее стороны представлять, как эти губы могли бы ласкать ее тело.
Она лишь качнула головой.
Наверное, все дело в вине. Такой странный разговор… Состоялся бы он, сложись все иначе? И не придется ли расплатиться за него работой?
Но сегодня вообще все было не так, как обычно.
Включая этот ужин.
Особенно этот ужин.
Не зная, что ответить, она снова сосредоточилась на блюде. На том загадочном блюде, что стояло прямо перед ней, но она не могла даже с уверенностью отнести его к еде.
Она сделала глоток самого дорогого вина, что пила за всю жизнь.
– Вкусно. Немного странно, но очень вкусно.
– В следующий раз пойдем в «Стейк-Хаус», – объявил Маркус, отправляя в рот очередную луковицу.
– В следующий раз? – Этот ужин и так больше походил на свидание, чем на деловую встречу, а если они его еще и повторят…
Как бы ни было здорово встречаться с Маркусом, она никогда на это не пойдет. Она не принадлежит этому роскошному миру, где в меню даже цена не указывается, вино стоит полтысячи долларов, а на стол подают неведомые творения, названия которых незнакомы простым смертным.
В ее мире даже пятидолларовая бутылка вина и пицца навынос уже считаются отменным угощением. Самые же важные события Либерти отмечала в тайском ресторанчике в соседнем квартале.
– На вопрос ты так и не ответила. Почему ты от меня не ушла?
– Потому что.
А что тут еще можно ответить? Маркус прав: она действительно изо всех сил трудилась, чтобы больше никогда не балансировать на тонкой грани, отделявшей нищету от крайней нищеты. И она очень далеко продвинулась. Избавилась от социального пособия, выплатила все долги за учебу и наконец-то нашла свое место. Стала ценным сотрудником.
С чего ей вдруг ставить все это на карту?
– Это не ответ.
Вернувшийся официант забрал пустые тарелки и заново наполнил бокалы.
Почему она его не оставила? Она ни разу не думала об этом в таком формате. Она осталась из-за работы, а не из-за Маркуса.
Или нет?
Она снова вспомнила, как в один прекрасный день в их офис зашел Эрик Дженнер и, улыбнувшись, облокотился на ее стол. Вот только эта улыбка ничем не походила на улыбку Маркуса и совсем ей не понравилась. Он предложил ей переметнуться, получив много денег и много обязанностей. Глупо делать вид, что названная сумма не произвела на нее впечатления, но рисковать она не хотела. Не хотела работать на человека, который ей не нравится, не хотела снова начинать все сначала, оказавшись в месте, где опять начнутся бесконечные расспросы: где она училась и где ее семья… Деньги это, конечно, хорошо, но стабильность и безопасность, те самые стабильность и безопасность, что давала ей работа на Маркуса, гораздо важнее.
– Я не хочу, чтобы ты больше работала по субботам, – объявил Маркус, глядя на нее поверх бокала.
– Это скажется на моем профессионализме.
– Ладно, тогда придется тебе повысить зарплату. Сейчас я плачу за сорок часов, значит, надо добавить двадцать процентов от того, что ты уже получаешь.
Либерти поперхнулась вином.
