– Но я же на тебя работаю.
Приподняв бровь, он разом стал походить на лису. И она мгновенно почувствовала себя цыпленком.
– Это можно исправить.
Она так и задохнулась.
– Это угроза? – Ей нужна эта работа, ставшая второй натурой! А искать новую – значит снова подвергнуться риску разоблачения. Ее станут проверять, оценивать, наводить справки…
В глазах Маркуса мелькнула боль.
– Нет, разумеется, нет, просто я… – Он устало вздохнул. – Слушай, сегодня был длинный день, и я проголодался. Мы оба проголодались. Давай сразу договоримся, что это не свидание, и будем говорить лишь о делах, хорошо?
– И ты не станешь снова звать меня на свадьбу?
– Не стану.
Как только они устроились за столиком, к ним сразу же подошел метрдотель.
– Винная карта, мистер Уоррен.
– Спасибо, Уинстон.
– Ты часто здесь бываешь? – выдохнула Либерти, как только они остались одни.
Маркус небрежно пожал плечами:
– Достаточно, чтобы иметь личный столик. Я люблю хорошую кухню.
– Понятно. Значит, будем говорить о делах.
– Да, но сперва поедим.
Нахмурившись, она начала изучать меню.
– Это вкусно? Я даже не… Что такое кассуле?
– Рагу из бобов. Это по-французски.
– Тогда почему бы так и не написать?
– Как простым смертным? Это несолидно. – Либерти нервно улыбнулась, и он сразу же вспомнил одну из ее отговорок, чтобы не идти с ним на свадьбу, – что она недостаточно для него хороша и не принадлежит этому миру. – Не веди себя так, словно ты первый раз в подобном заведении. Мы же сто раз ужинали в ресторанах.
Но она лишь покачала головой.
– Здесь мы ни разу не были. – Она проводила взглядом официанта с воздушным шариком. Молодой человек разместил шарик на соседнем столике, а гости с невозмутимым видом проткнули его булавкой и принялись поглощать с таким видом, словно ели нечто необычайно вкусное. – Это бы я точно запомнила.
– Фирменное блюдо, – пояснил Маркус, чувствуя, что все пошло совсем не так, как он задумал. А ведь он просто хотел приятно провести вечер и хорошо поужинать. Вот и выбрал ресторан с отличной кухней и соответствующими ценами. – Что ты обычно заказываешь на деловых ужинах? – У него вспомнить не получилось. Разумеется, обычно ему приходилось развлекать клиентов, но почему-то вдруг стало стыдно, что он этого не знает.
Либерти покраснела.
– Или то же самое, что и ты, или фирменное блюдо.
Почему он никогда этого не замечал?
– А что, если тебе не понравится мой выбор?
– Я не привередливая. – Она продолжала разглядывать меню с таким видом, словно оно написано на китайском.
Он отобрал у нее меню.
– Чего ты хочешь? Стейк? У них тут отличные лобстеры.
Она посмотрела на него так, словно и он заговорил по-китайски.
– В меню есть стейк?
Маркус улыбнулся подошедшему официанту:
– Мне, пожалуйста, лобстера и луковицы лилии, а даме вагю и легкую закуску.
– Отличный выбор. Могу посоветовать вам белое бургундское двухтысячного года.
– «Монраше Гран Крю»?
Официант слегка поклонился:
– Отличный выбор.
– Хорошо, несите.
– Осмелюсь предложить профитроли на десерт.
– Звучит неплохо. – Маркус повернулся к Либерти: – Или ты хочешь попробовать воздушный шар? Они забавны. Яблочные, да?
Официант снова кивнул.
– Нет, твой выбор меня вполне устраивает.
Проще говоря, она вообще не представляет, что он заказал. Маркус мысленно отметил, что следующий раз нужно выбрать ресторанчик попроще.
– Боюсь даже спросить, сколько все это стоит.
– Да не важно.
– Что значит, не важно? Не рассчитываешь же ты, что я позволю за себя платить.
Маркус невольно улыбнулся:
– А что в этом такого?
– Это не деловой ужин, не можешь же ты всерьез ждать…
Что ж, что верно, то верно, чем дальше, тем меньше он понимал, чего от нее ждать.
– Да перестань ты уже наконец. Одна бутылка вина стоит пятьсот – шестьсот долларов.
Она разом побледнела.
– И это, по-твоему, не важно?
Он отлично понимал, что она говорит серьезно, но все же…
– Что для меня какие-то жалкие полтысячи?
– Да в моем детстве полтысячи…
Запнувшись, она замолчала.
Маркус вздохнул:
– Да пойми ты, что для миллиардеров такие суммы ничего не значат. Да стой эта бутылка хоть шесть миллионов, в долгосрочной перспективе она бы все равно никак не сказалась на моем кошельке.
Кажется, он только еще хуже сделал.
– Ты… Ты серьезно?
– Для меня деньги словно воздух. Мне уже даже ничего делать не нужно, если какая-то их часть вдруг исчезнет. Они просто есть. – Либерти продолжала разглядывать его с открытым ртом. – Но при этом я не дурак и отлично понимаю, что так мало кто живет, и не жду, что ты здесь сама за что-то заплатишь.
Разглядывая побледневшее лицо, он не мог не гадать о ее жизни. Раньше она всегда была для него лишь хорошо одетой, отлично подготовленной помощницей. Разумеется, она никогда не носила костюмов от Шанель или Армани, но при этом полностью вписывалась в его представление о пробивающих себе дорогу в жизни представительницах среднего класса.
Но действительно ли это так?
– Ладно. Спасибо за ужин. Каким бы он ни был.
– Да не за что. – Она ничего не ответила, словно не знала, о чем говорить, да и сам Маркус тоже немного растерялся. – Значит, тему вина закрыли.
– Так же, как и тему свадьбы.
– Точно. Тогда, может, поговорим об Уильяме?
У него накопилось порядочно вопросов, и большая их часть касалась его собственных чувств. Неожиданно теплых. Так странно… Похоже, пришла пора расставить все по местам и узнать, как случившееся восприняла Либерти.
В ответ она лишь слегка улыбнулась.
– Кажется, мы собирались говорить о делах.
– Хорошо, как скажешь. – Раз уж она сама об этом заговорила. – Зачем ты каждую субботу приходишь в офис?
– Что? То есть… Ты знаешь?
– Разумеется. Я вообще довольно хорошо осведомлен о деятельности моей фирмы.
Покраснев, Либерти уставилась на стол.
– Просто хочу всегда быть готовой к предстоящим делам. – Было в ее голосе нечто такое… – Понимаешь, мой начальник любит, когда помощница разбирается в потенциальных клиентах, рынке и всем остальном.
– Похоже, он настоящий ублюдок, – согласился Маркус. – Но каждую субботу?
Она пожала плечами, словно в этом не было ничего особенного.
Ему определенно что-то во всем этом не нравилось, но что именно, он пока не понял. И поэтому это что-то нравилось ему еще меньше.
– Я плачу тебе не для того, чтобы ты работала шесть дней в неделю.
– Ты платишь мне достаточно. Даже более того. Меня все устраивает.
– Но разве у тебя нет собственной жизни? – спросил он, прежде чем успел осознать, что именно спрашивает. Но сказанного не исправишь.
