Он уютно устроился в кресле и закрыл глаза. Помедлив секунду, Анмай подключился к управляющей сути, ощутив уже знакомый взлет сознания. Он сосредоточился и очень быстро установил связь с окружившими Линзу звездолетами. Но переговоры продлились не более минуты.
— Наши дела выглядят неважно, — ответил он на безмолвный вопрос Хьютай. — «Астрофайра» погибла или оказалась вне зоны связи. В любом случае, для Файау она потеряна. Такое не может остаться безнаказанным.
— Что они предлагают нам? — спросила Хьютай.
— Безоговорочную капитуляцию. Поскольку мы уже отвергли этот вариант, выбора у нас не остается.
— Бежать?
— Уже поздно. Они заряжают накопители. Энергии для атаки в них хватит уже сейчас, но я не думаю, что они решатся на неё, пока не будут готовы к не-переходу, чтобы сбежать в случае неудачи. Им нужно около десяти минут. Нам, чтобы удалиться на безопасное расстояние от Сверх-Эвергета — около шести часов. Так что в любом случае придеться драться.
— Ударим первыми?
— Это сторонники «Астрофайры», будущие участники Игры. Они не пользуются поддержкой всей Файау, но какова будет её реакция на их гибель — я сказать не могу.
— Но она не обязательно обрушится на нас всей массой?
— Возможно — нет.
— Тогда чего же мы ждем? Они хотят захватить этот мир, чтобы подвергнуть его жителей мучениям. Я уже не говорю о том, что первый удар даст нам тактическое преимущество, вероятно, решающее.
Анмай кивнул. Выбора не осталось, но предстоящая атака отнюдь не вызывала у него радости.
Он опустил ресницы, беззвучно отдавая приказ. Никакого опыта в космических боях у него не было — то есть в реальных. Но память Сверх-Эвергета хранила всё необходимое. Машина сама составила план атаки — она делала это далеко не в первый раз.
Видеть Йалис непосредственно Анмай не мог. Синтезированное же изображение имело весьма мало общего с реальным — Линза и корабли Файау казались в нем золотистыми конусами, уходящими в глубину темно-синего моря. Основание Линзы уходило много глубже: Сверх-Эвергет мог совершать более глубокие изменения. Но образ конуса был совершенно точным — на уровне атаки, которую корабли Файау не смогли бы парировать, его мощность сильно уступала им.
Вэру ударил. Атака выглядела как бритвенно-острый сине-белый диск, стремящийся подрезать основания конусов. Шесть кораблей были отсечены и тут же вспыхнули в глазах внешних камер ослепительными солнцами. Но остальные… уцелели.
Анмай понял, что недооценил противника: корабли Файау имели единую сеть боевого управления и сражались, как единое целое. Это давало много больше, чем просто координацию сил: производимые ими изменения физики, складываясь, вызывали возмущения на более глубоких её уровнях и лишь потому, что сеть была разорвана, он смог отвести их ответную атаку и ударил вновь, — но смог поразить всего два корабля. Теперь энергокольца Линзы были разряжены и он мог лишь защищаться — имея преимуществом неограниченный запас питающей массы. На стороне же кораблей Файау оказалось преимущество в мощности, более важное. Анмай понял, что сможет сопротивляться ещё несколько секунд, самое большее — если он хочет успеть сбежать. Вообще-то битва Йалис была зрелищем довольно безвидным — глаза вообще не могли её видеть, а на экранах гиперсканеров она казалась просто цветными волнами, налетавшими друг на друга и рассыпавшимися облаком тусклого, смертельно-белого сияния.
Вдруг в стороне из не-пространства вышло ещё восемь звездолетов. Через секунду в гуще строя атакующих кораблей вспыхнул ослепительный свет не-перехода. Из пламени вынырнула чудовищная конструкция — то ли звезда, то ли цветок, в сотню миль в диаметре, с десятью лучами, или лепестками. У Вэру не осталось никаких сомнений — он видел Сверх-Эвергет Файау. Другая конструкция таких размеров разрушилась бы при переходе. Он видел, как в аннигиляционной шахте чудовища мерцает пламя и ощущал, что вся его сущность мерцает вместе с ним.
Оно уже было готово к атаке и удар последовал без малейшего промедления: более тридцати атакующих кораблей вспыхнули, остальные мгновенно скрылись в не-пространстве. Анмай удивленно замер… потом потянулся к неожиданным союзникам. В его мозгу раздался тихий, спокойный голос, почти такой же, как у «Астрофайры». Но в нем была мудрость, спокойствие, и что-то ещё, что заставило его сердце мучительно сжаться.
«Укавэйра» приветствует нашего уважаемого основателя, хотя обстоятельства нашей встречи печальны».
«Та самая «Укавэйра», единственная, достигшая пределов мироздания?»
«Да».
Анмай растерялся. В занявшей полминуты битве пало три миллиарда файа — большей частью, не от его руки, но этот визит вовсе не казался ему увенчанием победы.
«Я рад встрече. Но что вам здесь нужно?»
«Странный вопрос. Если бы не мы — вы, или, по крайней мере, Линза погибла бы. Мы не хотели вмешиваться, но вы просто не оставили нам выбора. Мэйат ещё существуют и гибель их творения не оставила бы их безучастными. Убийство триллионов безвинных стало бы для Файау несмываемым позором. Возможно, понятие чести покажется вам архаичным, но, хотя именно она не позволила нам остаться в стороне, вы выступили первым и ваша смелость заслуживает уважения. И награды. Мы будем счастливы принять вас на свой борт».
«Почему это должно привлечь меня?»
«У нас одна мечта — дойти до края сущего, Вэру. Мы должны объединиться, чтобы исполнить её, ибо, в отличии от нас, вы знаете путь — какие-то его части. Мы слишком поздно узнали о вашем возрождении, а узнав, не обратили внимания. Это наша вина. «Астрофайра» скрывала от вас информацию, унижала вас, пыталась заставить служить ей. Но мы с вами будем равны — насколько это возможно».
«Что будет с обитателями Линзы, если я соглашусь?»
«Ничего. Но в ней должна быть управляющая суть. Иначе она просто разрушится. Мы сможем создать её. Вот и всё».
«Мне жаль, но я не могу согласиться».
«Нам тоже. Вы просто ничего не знаете — даже того, что вам следует знать».
«Да. А с какой стати я должен вам верить? Ах да — всесильные владыки не унижаются до лжи перед рабами!»
«Не унижаются до лжи перед равными. Слушайте, Вэру. Файау очень велика, даже больше, чем вы представляете. Поддерживать единство её многоразличных миров нелегко. Даже мгновенная связь тут бессильна. Единство означает единство стремлений, а его никогда нельзя достичь. Нам остается только избегать войны. Но раз она все же началась, то должна быть закончена немедленно. Мы клянемся, что не изменим вашей сущности, если вы снимите защитное поле и впустите нас сюда».
«А если нет?»
«Вэру, мы на одной стороне, если вы ещё не поняли. Мы хотим от вас доверия. Элементарного доверия, свободного от страха».
«Если медведь прогоняет волка, стадо будет в большей опасности», — процитировал Вэру. — Все меняется. Нигде нет последней реальности. Нигде нет правды. Я не знаю, кому верить, и потому буду верить лишь себе. Уходите».
«Чтобы здесь появились тысячи кораблей, желающих сокрушить вас? Вэру, у нас нет времени на пустые дискуссии. Война — чаще всего противоборство не сил, но мыслей. Отказавшись от слияния с управляющей сутью вы поступили неумно. Если бы ваше сознание находилось там, мы поняли бы друг друга сразу. А сейчас мы просто подчиним себе машину. Вы не сможете нам помешать».
Вэру попытался нанести уничтожающий удар, но, едва настроившись на управляющую суть Сверх-Эвергета, услышал тот же голос.
«Есть вещи, которыми вы не вправе обладать, и это — одна из них. Нам очень жаль».
Анмай вздрогнул. Теперь им оставалось только бегство. Он мгновенно протянул руку к активатору Эвергета, включил его… ничего не произошло. Из скрытых динамиков рубки потекла чистая, холодная речь.
— Мы перехватили управление «Товией» в целях безопасности. Не пытайтесь мешать нам.
С лязгом все двери рубки захлопнулись. Они оказались в западне.
— Мы были вынуждены так поступить, чтобы не допустить роковой ошибки, Вэру, — «Укавэйра» говорила печально. — Только что вы чуть было не лишили жизни семь триллионов разумных существ — включая и файа — всего лишь потому, что вами на миг овладел слепой страх.
Анмай с испугом взглянул вверх — на синие глаза наблюдательных камер, сверкавших, словно бриллианты, под потолком зала. Верил ли он, что у него получится?..
— Но как? Я же сам разрушил телеинтерфейс!
— Системы квантовой связи вмонтированы в управляющую суть «Товии», являясь её неотъемлемой частью. Нам оставалось лишь разбудить её. Мы никогда не оставляем свои корабли на волю случая.
