– Владетели земли армянской! Если по вашей воле совершаются эти злодеяния, – вонзите ваши мечи нам в грудь!.. Если же совершается это против вашей воли, – отомстите за них!
– Будем мстить без вас! – крикнул Аракэл.
– Отомстим! – гремела толпа.
Наступило мертвое молчание. Внезапно послышался хриплый, угрожающий голос Старшей госпожи:
– Вардан Мамиконян! Спарапет народа армянского!.. Где ты? Вспомни о родной земле!
Пристальным взглядом она впилась в глаза сына.
Лицо Вардана стало сурово. Не поднимая опущенных глаз, он с упреком вымолвил:
– До коих же пор подчиняться нам насилию и лжи?
Васак вздрогнул. Все напрягли внимание, никто не решался заговорить. Лишь Гадишо, нахмурясь, кашлянул и повторил его счова:
– Насилие?.. Ложь?..
Вардан ответил ему подняв голос:
– Я повторяю: до коих пор терпеть нам насилие и ложь?! Тебе непонятны мои слова? До коих пор будем мы обманывать народ, терзать его, торговать нашей честью и благородством? Неужели притворщиками должны мы вернуться к родным очагам? Как вы думаете, долго будет терпеть все это парод армянский? Стерплю ли это я и кое-кто из вас?! Не знаю, государи, что вы думаете и что намерены предпринять, что же касается меня, то вот – заявляю перед вами и перед страной: я слуга и воин народа армянского!
Все смотрели, затаив дыхание то на Васака, то на Деншапуха, которые настороженно и злобно выжидали откликов на слова Вардана.
Вардан истово перекрестился. Народ подхватил его движение и с жаром стал креститься. Послышался глухой рокот, который, постепенно усиливаясь, вылился в оглушенный возглас:
– С народом он!.. С нами…
– Ныне могу я мирно сойти в могилу! – прошептала Старшая госпожа и начала читать про себя молитву.
Деншапух быстро удалился из церкви, сопровождаемый остальными персидскими вельможами. За ними последовали и жрецы. Повинуясь приказанию Дареха, в свой лагерь удалились и воины. Васак вышел из церкви медленными шагами и вместе со своими приверженцами вернулся к нахарарам.
Старшая госпожа лежала без сознания. С трудом сдерживая волнение, Вардан знаком приказал женщинам поднять ее и унести в одну из келий при церкви.
Нахарары были в сильнейшем замешательстве – Что ты сделал?.. Ведь это восстание!.. – обратился к Вардану азарапет.
Вардан ничего не ответил Со стороны персидского лагеря прибежали воины и сообщили, что персы готовятся к нападению. Вардан и сам уже заметил это. Сверкнув глазами, он воскликнул:
– Мы больше никого не можем ждать! Нужно сопротивляться теми силами, какими мы сейчас располагаем!
Немного поодаль стояли Аракэл и его люди, которые нетерпеливо ждали приказаний. Вардан позвал Аракэла и Погоса.
– Соберите всех способных носить оружие. Готовьтесь!
– Радостно нам твое приказание, Спарапет! – не удержался Погос.
Аракэл и Погос быстро удалились.
Взволнованно следил за событиями Артак. Душа его была в смятении. Рана Анаит оказалась опасной. В любую минуту могла прерваться нить жизни любимой им девушки. Где она сейчас, куда ее унесли?..
Обойдя церковь снаружи, Артак заметил госпожу Десгрик, склонившуюся над раненым. Она была так занята, что даже не заметила Артака.
– Княгиня!.. – с бьющимся сердцем заговорил Артак. Супруга Спарапета подняла голову.
– Она в той келье, князь!.. – и госпожа Дестрик показала рукой на келью в дальнем углу Артак бегом направился туда, но незнакомый молодой крестьянин негромко предупредил его:
– Князь, она при смерти!..
– При смерти?.. – Артак вздрогнул, словно от удара, и подбежал к келье Сн постучал. Вышла Югабер.
– Кто это? – спросила она, но, узнав Артака, склонилась перед ним и заплакала Артак вошел в келыо. В полумраке он увидел лежавшую на циновке Анаит. Голова ее покоилась на коленях госпожи Шушаник, а Астхик держала ее за руку. Монахиня собирачась вытащить стрелу из раны.
В глазах у Артака потемнело. Он стал на колени у ложа Анаит – тревога заставила забыть обо всех условностях.
Девушка была бледна. На лбу ее выступил холодный пот, сознание затуманилось. Она глядела на окружающих безразличным взором и дышала прерывисто.
Монахиня, пожилая женщина со строгим лицом, вся в черном, жила отшельницей на ближайшей горе. Услышав шум сражения, она пришла оказать помощь раненым – Если ее судьба умереть – прими ее душу. Если нет – даруй ей выздоровление!.. – шептала она, склонясь над Анаит.
«Неужели суждено умереть? – У Артака сжалась сердце. – Но если дтрела отравлена?..»
– Увы! Стрела отравлена… – проговорила монахиня.
Артак, задрожав, взял стрелу, повернул ее, стал рассматривать.
Анаит не приходила в сознание.
– Сестра… она скончалась?! – с ужасом пробормотал Артак.
– Яд впитался, – объяснила монахиня, безразличная к переживаниям юноши.
Печальное молчание нарушил глухой, постепенно нарастающий шум. Послышались дальние переливы военных труб, эхом отдавшиеся в горах. Неизвестно было, что это за тревога, но трубы играли сбор.
Артак вскочил на ноги. Нужно было спешить к Спарапету… Он колебался, глядя на Анаит, которая лежала бледная и неподвижная, похожая на покойницу. Хотелось остаться, не отходить от ложа любимой… Но, видимо, приближалось неприятельское войско.
– Иди, куда зовет тебя долг, князь! Время тревожное!.. – сказала княгиня Шушаник, грустно взглянув на Артака.
– Да, надо!.. – прошептал Артак.
Княгиня Шушаник с грустной покорностью произнесла:
– Пробил час смертный страны Армянской… Что теперь наша жизнь!
В дверь настойчиво постучали. Артак подошел. На пороге стоял его телохранитель.
Артак повернулся к княгине Шушаник, горестно глядя на Анаит: редкое и слабое дыхание едва свидетельствовало о том, что она еще жива – Иди, князь!.. Если судил господь – возвращена будет она тебе!.. – смягчившись, попыталась подбодрить Артака госпожа Шушаник. – Иди, начинается бой…
Артак в последний раз с любовью и горечью склонился над бледным лицом Анаит, вздохнул и быстро выбежал из кельи.
На паперти все еще стояли Вардан, Нершапух, азарапет и Шмавон.
– Не можем мы их дожидаться!.. – повторял Вардан, как бы разговаривая с самим собой.
Он оглянулся, подумал немного и обратился к Артаку:
– Возьми командование, князь!
Артак с изумлением взглянул на Вардана, но тот говорил серьезно. И Артак, поняв его мысль, вскочил на коня. Вардан взглянул на толпу и спокойно произнес:
– Пусть выйдут вперед те, кто дал обет!
– Мы все!.. Все! Приказывай, Спарапет!.. – откликался народ со всех сторон.
Густая толпа окружила Вардана и Артака. Вардан разделил бойцов на две части: половину отдал под командование Артаку, вторую половину оставил за собой. Женщин он построил в тылу.
Гевонд вступил в ряды бойцов, а католикос с остальными пастырями вернулся в церковь – служить молебен.
Артак был задумчив. Его терзала мысль о гом, что он стал чужим для Анаит, что она его отвергла. С какой радостью он отдал бы жизнь за то, чтобы вернуть ее любовь! Почему она отвергла его, не выслушав? А если с нею случится что-нибудь? Что ж, значит все кончено!
Артака привел в себя голос Вардана, прозвучавший над его ухом:
– Нанеси удар молниеносно, сразу, не давай им опомниться!..
– Слушаю! – воскликнул Артак, устыдившись того, что позволил себе отвлечься: не время предаваться мечтам!
– Ну, выступайте! – прозвучал голос Вардана.
– Великий день настал, братья! – воскликнул Погос. – Идем!..
Артак поднял выхваченный из ножон меч:
– Вперед, за мной!..
Народ потек за ним. В передних рядах шел Гевонд.
Артак взглянул в сторону персидского лагеря: там было черно от высыпавших из шатров воинов. Артак прекрасно сознавал, что теперь все зависит от решительности и быстроты удара. Повернувшись к своим, он крикнул:
– Поспешай!..
Все ускорили шаг. Этот боевой приказ напомнил крестьянам пахоту на родных полях с тем же возгласом: «Поспешай!..»
Артак подобрался, чувствуя себя стрелой на натянутой тетиве. Лишь на один удар можно было поднять такую толпу, лишь на один стремительный порыв была она способна. Но в этом порыве она могла все разгромить и снести, подобно паводку. И Артак прилагал все усилия к тому, чтобы не допустить спада этого порыва.
Провизжали первые персидские стрелы и пролетели мимо.
– Поспешай!.. – вновь крикнул Артак.
– Господь правый!.. – отозвались сотни голосов.
Персы построились и тронулись. В первых рядах у них яростно метались жрецы. Волна армян опрокинула их. Вторая волна подхватила порыв первой, и передние ряды персов были смяты. Это вдохновило народных бойцов: они самоотверженно врывались в ряды персидских конников, которых превосходили и численностью и моральной силой, и в горячем рукопашном бою наносили им такие тяжелые удары, что персы дрогнули, смешались и стали отступать.
Пронзительные звуки боевой трубы прорезали воздух. Артак увидел всадников, которые мчались к нему со стороны церкви. На сигнал тревоги отозвалась труба со стороны восточного ущелья. Артак оглянулся: оттуда двигалась густая человеческая масса. Какой-то новый отряд вступал в Ангх!..
