Вардан в молчании ждал народного суда. Это чувствовали и Васак и Гадишо.
– Идите сокрушите атрушаны! – крикнул народу Васак.
– Да будет так!.. – загремел народ.
Подкупленная этим искренне прозвучавшим призывом, толпа бросилась к лагерным атрушаинам и со всей силой своего гнева забросала их камнями. Потом все вновь собрались перед шатром Васака и загремели:
– Давайте нам сюда персов!..
Деншапух захлебывался подступившей желчью и что-то бормотал себе под нос. Дарех свирепо глянул на толпу, но ее грозный рокот заставил его съежиться. Деншапух встретился глазами с Васаком, которого ни на миг не покидала смелость.
Если опасность грозила Деншапуху, то она грозила и Васаку. Но Васак сумел ухватиться за удобный случай: он почувствовал, что среди приверженцев Вардана начался разлад и что этот разлад можно использовать. Надо было только притвориться искренним и проявить бесстрашие.
И Васак потребовал:
– Не трогать персов!.. Их мы будем судить в Арташате… Я ставлю это условием моего примирения с вами. – И он обра тился к Нершапуху: – Вот мои условия: союз с Византией, с гуннами, иверами и агванами; единение среди всех наших нахараров и нахараров армянских областей в Византии; сильное государственное войско. Будет так – я с вами, против персов! В противном случае поступайте со мной, как вам будет угодно.
Васак говорил почти искренне: ведь он начинал чувствовать себя хозяином положения…
– Принимаю твои условия! – ответил Нершапух.
– Я тоже! – отозвался Шмавон.
– Также и я! – произнес Ваан Аматуни, желая таким образом укрепить связь с этими двумя отколовшимися приверженцами Вардана.
Удар был очень силен. Вардан сдержался, отложил встречный Удар на будущее время. С чувством глубокой горечи он почувствовал, что, если не считать двух-трех преданных ему нахараров, он одинок. Правда, с ним народ, но народ еще очень слаб и неорганизован. Значит, провалилось дело, не удалось, полетело в бездну. Вытащи его теперь!..
Он молча удалился в свой шатер. Нершапух, Ваан Аматуни и Шмавон последовали за ним.
– Ты хочешь втянуть в опасную игру всю Армянскую страну! – бросил ему с упреком Нершапух.
– Всю Армянскую страну – да! – упрямо подчеркнул Вардан – Война войной остается.
– Да просветит тебя господь! – промолвил Нершапух, крестясь. – Слушай же мое последнее слово, Спарапет: если ты не помиришься с марзпаном и не примешь его условий – считай, что и я против тебя!
– Государи! Объединяйтесь с ним! Но я – не с вами. Вот я, простой смертный, говорю вам прямо: всю страну Армянскую я подниму! Встанет народ и снесет все: и наши нахарарские полки и вместе с ними нас – и сам сумеет защитить свою родину! Поступайте, как знаете. С вами я дела больше не имею.
Нершапух удалился. Следом за ним вышел и Шмавон.
Остался один Аматуни, подавленный, с опущенной головой.
– Тянем мы, тянем, преступно медлим, оставляем народ без помощи!.. – с горечью махнул рукой Вардан.
– Знаю, я знаю! – с болью отозвался Ваан Аматуни. – Но ведь нахарары к нам не присоединятся. Они ставят непременным словием помощь Византии, гуннов, иверов, агванов, нахараров отошедших к Византии областей… Они требуют создания общегосударственного войска… Ты должен уступить им, нет у тебя выхода!..
– А кто противится этой помощи? Кто выступает против создания общегосударственного войска? Мало еще сил у народа, не подготовлен еще он. Но он должен подготовиться!.. Надо его готовить! А вы теряете время… драгоценное время…
Оставшись наедине со своими приверженцами, Васак долгое время хранил молчание. Молчали и присутствовавшие. События ошеломили их, не дали возможности подсчитать, сколько ударов было ими нанесено и сколько получено и каково значение этих ударов. Персидские воины и жрецы разбежались. Но ведь в конце концов соберутся они где-нибудь, что-нибудь предпримут… Что сейчас думают персидские сановники? Что они говорят о сторонниках Васака?.. Недовольны ими или входят в их положение?..
– Ну, и что же получилось, как все обернулось? Что с полками, с военачальниками нашими? Так они и должны остаться в плену у этих?.. – раздраженно воскликнул Пот.
– Таронец восстал против персидской державы, и он обречен! – заявил Васак. – Но если мы сумеем подавить восстание раньше, чем выступит Азкерт, – обречены и мы! Нужно подготовиться. В этом наше спасение!..
– Но мы были унижены на глазах у простолюдинов!.. – скрипнул зубами Гют.
– Теперь наша очередь возвестить, что етречение было притворным! – усмехнулся Васак; он подумал немного и прибавил:- Но семя разлада уже заронено среди них!
– Да!.. – улыбнулся Гадишо.
– Разъединить их – вот наша задача! – ударяя рукой по рукояти своего меча, сказал Васак; он стал ходить по шатру вдоль и поперек. – Этот безумный таронец будет искать союзников, но мы пошлем людей в Византию и в страну гуннов, и помешаем ему! Мы не позволим ему получить помощь от иверов, агванов и нахараров, армянских областей Византии. Это будет нашим ответом и нашей местью ему за унижение, за то, что он поощрял дерзость простонародья!
Приверженцы Васака разошлись по своим шатрам в настороженном ожидании событий.
Оставшись один, Вардан вызвал Зохрака и крепко его обнял. Он был почти мальчиком, когда Вардан отправил его учиться в Грецию. С тех пор прошло почти четыре года, но как изменился сын! Едва прсбившиеся бородка и усы придавали его лицу мужественный вид. Зохрак возмужал и окреп, в его глазах сверкают теперь воля и уверенность воина. Однс лишь странно: у него появляется нечто вроде покровительственной улыбки, когда он говорит с отцом… Вардана это и смешило и слегка удивляло.
– Очень страдали наши – рассказывал Зохрак. – И совершенно напрасно! Я ни минуты в тебе не сомневался, но решил выступить с нашим отрядом, надеясь, что здесь мы сразимся с персами. Так и случилось!
– Правильно рассчитал! – одобрил Вардан.
– А ты что намерен делать, отец? – озабоченно спросил Зохрак. – Нахарары стремятся к примирению…
Зохрак коснулся больного места Вардан нахмурился. Вопрос о поведении нахараров лежал у него на душе тяжелым камнем. Он описал сыну, что происходит в стране, рассказал о своем решении, затем, пристально взглянув на Зохрака, проговорил:
– Пройдем сквозь огонь и воду – и выйдем закаленными!
Пока отец и сын обменивались мыслями и каждый раскрывал другому тайники своей души, в армянском лагере царило смятение. Рштуны и хорхоры, входившие в состав полка Атома, до прихода в Ангх и не задумывались над тем, что им, возможно, придется выступить против своих же нахараров, но в Ангхе они столкнулись с этой необходимостью и растерялись. Воинов сюнийского полка, которьк находились на положении пленных, едва можно было сдержать. Мамгуны, могки и арцруны всячески успокаивали их, но иногда, потеряв терпение, сами на них набрасывались.
Атому вместе с Хореном пришлось всю ночь объезжать отряды, чтоб предупредить столкновения. Начальник рштунийского отряда и закованный в цепи начальник сюнийсксго отряда были посажены в один шатер и не переставали ругать Атома и его соратников. В соседнем шатре лежал Пероз-Вшнасп-Тизбони, еще не оправившийся от удара, который ему нанес Артак.
В поле и на холмах стонали раненые, еще не подобранные и не перевязанные. Старые воины обходили их, оказывая первую помощь.
Близился рассвет, когда Артак соскочил с коня, бросил поводья телохранителю и осторожно подошел к келье, где накануне оставил Аиаит. Вначале ему показалось, что в келье темно. Но, подойдя ближе, он заметил слабое мерцание света: в келье кто-то был…
Артак не знал, как поступить: войти или не войти? Неудобно, неловко… Постучать? Но что сказать тому, кто откроет дверь?.. Да и там ли сейчас княгиня Шушаник?.. Нет, нельзя ни войти в келью, ни вызвать оттуда кого-нибудь.
Одно обнадеживало Артака: за дверью царила мирная тишина, – это было доказательством того, что Анаит жива. Если б она находилась при смерти, в келье царила бы суматоха.
Однако свет был очень уж слаб… А вдруг это горит свеча в изголовье покойника? Не скончалась ли Анаит?.. Может быть, ее оставили в келье до рассвета? Как узнать?..
Артак стал громко шагать перед дверью, стал кашлять: может быть, кто-нибудь выглянет на шум? Никто не показывался. Ясно – в келье никого не было, кроме Анаит. Но если ее оставили одну, значит… она скончалась!..
Артак схватился за голову. Свет в келье вновь мигнул. Кто-то двигался внутри…
Рассвет наступал медленно и безмятежно. Зазвонили к заутрене. Священники молча шли в церковь.
Артак вспомнил день своего отъезда из Арташата в Рштуник. Каким счастливым чувствовал он себя тогда! Он ехал к живой Анаит. Между ними лежали горы и долины, но как легко было на душе у Артака! И вот какая горькая судьба: стоять перед ее дверью и не знать – скончалась любимая или еще продолжает бороться со смертью…
