– Конечно! Но…
– Значит, решено. Через два дня на Север отправляется гонец. Он повезет еще одно письмо. Я сегодня же напишу его.
Хонахт преклонил колено:
– Учитель! Как мне благодарить тебя?
Человек в черном положил ему руку на плечо:
– Не стоит благодарности, Хонахт. Встань.
Когда Элион увидел эту руку – обожженную, охваченную в запястье тяжелым наручником, – он отшатнулся, вжимаясь в стену. Он понял, кем был… этот. «Враг. Моргот. Невозможно… Я схожу с ума!..»
Он закрыл лицо руками и опрометью бросился прочь – куда угодно, только вон, вон отсюда, как можно дальше!..
Вала смотрел ему вслед.
– Кто это?
– Элион, – вздохнул юноша.
– Тот Нолдо, что живет у тебя?
– Да, Учитель…
– Иди за ним. Скорее. Иди, – голос Валы стал жестким. – Иди.
– Что с ним, Учитель? – обеспокоенно спросил Хонахт.
– Он понял, кто я. Он перестал понимать все остальное. Перестал понимать себя. Помоги ему. Торопись.
Хонахт быстро догнал Элиона, взял его за плечи:
– Что с тобой?
Эльф попытался сбросить руку человека:
– Отпусти меня… оставь… не надо… – с трудом выдавил он.
– Я не могу тебя оставить. Тебе плохо. Почему, объясни?
– Уходи… Я не могу здесь… Он – Враг, Враг! – отчаянно вскрикнул Эльф. – Я не хочу!.. Я не верю!.. Все – ложь, ложь! Ложь…
Вряд ли он понимал, что говорит сейчас, кто перед ним, иначе никогда не простил бы себе, что человек видит его слабость и смятение.
– Идем со мной. Посидишь у меня, успокоишься… Если хочешь, потом я уйду. Пойдем.
Эльф повиновался, не сознавая, что делает. Он только стискивал руки и шептал: «Этого не может быть… Моргот, Враг, зло… Этого не может быть…»
Он пришел в себя только в комнате Хонахта, когда северянин подал ему тяжелый серебряный кубок:
– Пей… Тебе станет легче, пей…
– Этого не может быть, – глухо сказал Элион, подняв глаза на Хонахта.
«Не может быть… Я не мог не понять, что это – он, Проклятый… но ведь не понял! Должен быть почувствовать – и не почувствовал… не может быть, чтобы он был настолько другим… Я ничего не понимаю, ничего… Уйти…»
Человек долго молчал, потом сказал тихо:
– Тебе тяжело будет оставаться здесь. Если хочешь – можешь уйти. Он отпустит тебя. Я попрошу, – он коротко усмехнулся. – Все возьму на себя. Хочешь?
Эльф молча кивнул. «Как он угадал? Смог понять… он, человек, Смертный – меня, Нолдо? Что же может быть дано ему, что не дано мне? Вражье наваждение… нет, слова могут лгать, но обмануть чувства – невозможно… неужели он просто другой, а мы не поняли? Не может быть… А Орки? А Финве? Сильмариллы? А войны?.. Неужели правда то, что говорят эти Смертные? – не может быть. Не может быть! Бежать, бежать отсюда… может, разберусь… Или – это ловушка?..»
Элион подозрительно взглянул на Хонахта, но в лице молодого человека не читалось ничего, кроме сочувствия.
– Когда? – отрывисто спросил Эльф.
– Хоть сейчас.
Элион ничего не ответил. Слишком многое теснилось в душе. Сейчас он просто не смог бы идти…
«Вот и случилось это, госпожа моя. Элион сам все понял, и не мне довелось открыть ему имя Учителя. Я не успел его подготовить. Он считал Учителя кем-то из Забытых Богов, и я не решался назвать ему имя – то имя, которое они проклинают. Да он, наверно, и не поверил бы мне, стал бы говорить, что я лгу… Как тогда, когда я рассказывал ему об Эльфах Тьмы. Он плакал, а потом словно очнулся. У него были страшные, отчаянные глаза. Он закричал: „Я не верю! Этого не могло быть! Этого не было, не было! Не было! Это ложь!..“ Все это словно душу его разорвало надвое, а теперь уже ничем не помочь… Как мне объяснить ему, если он не поверил бы даже Книге? Я не могу оставить его. Не может быть, чтобы мы не могли понять друг друга! И, если я сумею убедить его – тогда у нас появится надежда… Если бы он смог говорить с Учителем!.. но нет, он не захочет этого. И я догадываюсь, почему. Он боится понять: тогда весь его мир рухнет. Элдар невыносимо терять веру в свою правоту, потому они страшатся сомнений, страшатся всего, что может изменить их взгляд. Так и с Элионом. Прав Учитель: самое страшное – непонимание. Оно рождает вражду…»
"Госпожа моя, ты просишь рассказать тебе о судьбе твоего брата. Прости, что снова причиняю тебе боль; я знаю, как вы любили его, но знаю и то, что правда для тебя дороже, и что красивая ложь не утешит тебя. Ахто принял меч Аст Ахэ всего год назад. Он был отважен и горд, твой брат, как и должно сыну вождя и рыцарю Твердыни; быть может, слишком горд. Он не вынес оскорблений, которые бросил ему в лицо пленник. Он ударил…
Тогда старший сказал ему: это против чести. Закон Аст Ахэ гласит – пленный неприкосновенен.
Брат твой пришел к Учителю и сказал: «Я предал тебя, Властелин. Я достоин самой тяжкой кары. Верши свой суд». Учитель ответил: «Боль и гнев иногда бывают сильнее нас». «Твой ученик не может быть бесчестным. Я знаю, ты простишь меня, Властелин, но я сам не смогу простить себя», – ответил Ахто.
Долго говорил с ним Учитель, но не сумел убедить его. «Честь дороже жизни», – сказал ему Ахто.
Мы не знаем, как случилось это. Твой брат убил себя: он не смог перенести позора. И когда принесли Учителю весть, он сказал: я хочу видеть его. Мы слышали его слова: «Ты был благороден и честен. Кара оказалась тяжелее вины… Суров же твой суд, о воин… Пусть же никто не посмеет помянуть тебя недобрым словом». И Учитель коснулся губами лба Ахто, а потом он ушел, и видели мы – боль переполняет его сердце. И приказал Учитель проводить Ахто, как павшего вождя. Никто из нас не забудет, и цветы-память на могиле Ахто. Учитель же помнит все…
Прошу тебя, звезда моя, не говори об этом отцу. Он, двадцать лет бывший рыцарем Аст Ахэ, сочтет поступок сына бесчестьем для всего рода. Скажи ему, что Ахто погиб в бою; правда убьет его. Ахто был его надеждой, и я никогда не смогу заменить ему сына…
Элион потрясен происшедшим. Прости, сердце мое, что в такой час я думаю о нем. Он дорог мне…"
– Прощай, – коротко бросил Эльф.
– Прощай… – человек ответил не сразу.
Он отвернулся и медленно пошел прочь. Внутри все застыло.
Он был спокоен, входя к Мелькору. «Суди меня, Учитель. Я отпустил его. Я не должен был делать этого. Суди меня. Я все приму, Учитель. Все равно. Я виноват. Суди меня».
Несколько мгновений Вала смотрел на склонившегося перед ним Хонахта.
– Что произошло?
– Учитель, – Хонахт не поднимал глаз. – Он сказал, что хочет уйти. И я отпустил его. Я сам вывел его из Твердыни. Если я виновен – покарай меня. Я в твоей власти.
– О чем ты? Подойди ко мне. Подними голову. Теперь говори.
Хонахт почувствовал, как комок подкатывает к горлу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
