Элион говорил так впервые в жизни – горячо, искренне; трудно давалось каждое слово, но на душе становилось легче – словно выплескивалось то, что годами копилось в душе:
– Понимаешь… не было у меня друзей. Никто меня не называл так. И я думал – мне никто не нужен, я сильный, у сильных есть враги, а друзья – зачем? И гнал от себя мысль, что привязался к тебе, что – успел полюбить тебя… Я тосковал по тебе… Словно часть души вырвали – как кусок живой плоти, и рана кровоточит… Никогда не было такого… А теперь – ранили тебя из-за меня, словно я проклят, и от меня – только горе. Не покидай меня, друг…
Эльф бережно взял в ладони руку человека, и вдруг отчаянно вскрикнул:
– Хонахт!..
– …Вот меч твоего отца, Элион.
– Что с ним? – лицо юноши помертвело.
– Его убили. Он умер на моих руках.
– Говори, – отрывисто бросил юноша.
Эльф рассказал – жестко, подробно, не щадя себя, не тая ничего.
– Я повинен в этом. Я в твоей власти, человек. Хочешь – убей: я не боюсь смерти, я и так казню себя…
Юноша странно взглянул на него, и, выпрямившись, ответил спокойно и твердо, хотя в глазах стояли слезы:
– Отец так и хотел умереть. Пока он в силе, а не дряхлым стариком. В бою, как и подобает воину, а не в постели. От ран – не от болезней и старости. На руках у друга, а не под рыдания женщин. Это достойная смерть. Я благодарю тебя за то, что ты принес мне вести – и отцовский меч. Благодарю.
Лицо Эльфа дернулось. Вряд ли он ждал такого от сына Хонахта. Стократ легче было получить проклятье или удар меча. «Лучше б убил, чем… Что же я наделал?.. что же мы делаем…»
Теперь ничего не осталось. Идти – некуда. Не к кому. Один. И пустота в душе. Все кончено. Слишком поздно понял. Слишком поздно.
Он побрел прочь, пошатываясь. Человек окликнул его. Он обернулся.
– Едем со мной.
На мгновение что-то вспыхнуло в глазах Эльфа, потом он покачал головой и произнес тяжело и медленно:
– Меч – дар твоего отца. Прими и от меня дар. Имя. Сын Звезд, Элион – ты. А я… у меня больше имени нет. Прощай.
Какова была участь Элиона, прозванного Лесной Тенью – неизвестно: может, погиб в стычке с Верными, может, попался Оркам… А может, не лгут неясные слухи об Эльфе, убитом его же шайкой из-за того, что вступился за слугу Врага – кто скажет?..
510 ГОД I ЭПОХИ
Из «дневника» Майдроса:
…Элвинг – решительная женщина. Она сейчас одна правит остатками народа Гондолина и разгромленного нами Дориата, ибо супруг ее Эарендил все рыщет по морям непонятно зачем. Говорят, ищет своих родителей, Идрил и Туора – тогда он, по меньшей мере, помешанный. Найди корабль в море! Если же ищет Валинор, то безумец десятикратно. Он даже не предполагает, что он там отыщет, если доберется.
…Она прогнала моего посланца. Мне сказали, она очень красива, а Сильмарилл в ожерелье еще больше красит ее. Хотя мой посланец просил ее учтиво, не слишком угрожая, она сказала в тихой ярости:
– Этот камень уже не ваш. Вы в нем видите лишь желанную до безумия драгоценность, знак вашей утраченной власти. Но он уже столько раз омыт и оплачен кровью, что эта кровь перетянет ваше право. Это – наша память об убитых и погибших за него. О моих отце и матери, зарубленных вами, о погибших братьях, о разоренном Дориате. И не я, а вы еще не раз заплатите за все, что сотворили. Благодари Валар, что ты посланец, иначе я велела бы отослать твою голову твоему хозяину!
Жаль. Придется убить ее. Такова клятва. Мы напали внезапно. Резня была страшной. Я невольно вспомнил Алквалондэ – у Синдар тоже много светловолосых. Но на сей раз и Нолдор убивали друг друга. Часть моих воинов взбунтовалась. И все же день был наш. Мы разорили их город, искали Элвинг. Воины притащили ко мне ее сыновей – близнецов Элроса и Элронда. Элвинг же бросилась в море на глазах моих воинов. Мальчишки здорово сопротивлялись, особенно Элрос – даже руку мне прокусил. Я не дал их убить, слишком хорошо помню о детях Диора. Да и Маглор скорее зарубил бы меня, чем дал убить их. К вечеру подошли корабли Кирдана с его и Гил-Галада воинами. Хорошо, что пришли поздно. Мне было бы тяжело убить сына Фингона.
…Однако Сильмарилл потерян. Да, Амрод и Амрас тоже убиты. Теперь нас только двое. Кто будет следующим?"
СУД ТВЕРДЫНИ. 519 ГОД I ЭПОХИ
Люди Уггарда ждали погони. Часовых выставляли каждую ночь, днем шли сколь возможно быстро. Но настал уже четвертый день, а ничего подозрительного заметно не было, и Уггард успокоился.
…Проснувшись, он мгновенно оказался на ногах, сжимая меч. Светловолосый человек в черном, в черненой кольчуге, стоял в двух шагах от него. Осознав, что происходит, Уггард с глухим рычанием рванулся вперед, целя в незащищенное горло. Он не успел заметить, как в руках черного воина появился меч; миг – и он, безоружный, с бессильной ненавистью смотрит в неподвижно-бесстрастное лицо.
– Ну, бей, волк Моргота! – оскалился Уггард. В лице его противника не дрогнул ни один мускул:
– Благодарю за честь. Верно, мы – волки. Волки Пограничья. И ты нужен нам живым, пожиратель трупов, убийца женщин.
Уггард разразился потоком отборной ругани, которую черный воин выслушивал с прежней невозмутимостью. «Только бы не заметил…»
Воин перехватил руку с занесенным для удара длинным бронзовым кинжалом-иглой и без особых усилий сдавил и слегка вывернул запястье. Уггард, при всей своей выдержке, зашипел от боли.
– Ты нужен нам живым, – повторил воин.
…За несколько минут он выяснил подробности ночного боя. Девятнадцать человек были убиты, шестеро – пленники, так же, как и он сам; остальные скрылись. В нем жила еще отчаянная надежда, что они устроят засаду на дороге и отобьют своего предводителя; черные, судя по всему, подумывали об этом тоже. «Могучие духи, их же всего пятнадцать!.. Чего же ждут эти трусливые ублюдки?!»
Скрученные ремнями руки затекли и болели; когда он не успевал увернуться, ветви с размаху хлестали его по лицу. Всадники ехали в молчании, тем более мучительном и пугающем, что он не имел представления, куда и зачем его везут. Он дал себе клятву стойко перенести все, что бы с ним не произошло, и молчал тоже, лишь стискивал зубы от боли в запястьях.
К полудню устроили привал. Пленникам развязали руки, но стянули ремнями ноги – предосторожность отнюдь не лишняя, поскольку Уггарду тут же пришла в голову мысль о побеге. В конце концов, лучше умереть со стрелой в спине, чем… кто их знает, что они сделают! Но голодом морить, по крайней мере, не собирались.
Уггард с удивлением заметил, что несколько воинов устроились спать. Правда, отдыхать им довелось не больше получаса: тот светловолосый, видимо, старший в отряде, поднял всех и указал трогаться в путь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
