«С ребенком?» — мысленно спросил он.
Она кивнула, продолжая буравить его взглядом. Пришла картинка — маленький си’лура мчится сквозь лес, его голова украшена короной из перьев, а позади развевается пушистый хвост.
— Я назвала его Финчем, — вслух проговорила Торн. — Он остался в лесах с прочими малышами и стариками.
— У меня есть сын…
Удивление Фардейла не уступало удивлению Могвида.
«Сын… От той ночи соединения, когда на них обрушилось проклятие!»
— Почему ты не сказала раньше?! — удивление мужчины быстро сменилось гневом.
— Я и сама не знала… До тех пор, пока отец не осудил вас. — Боль на лице Фардейла заставила ее отвернуться. — А потом стало слишком поздно. Ты должен был покинуть леса. Если бы я рассказала тебе о ребенке, ты бы захотел остаться. Но как я могла отправиться с тобой в странствия, когда растет живот? Надо было заботиться о ребенке.
Она снова повернулась, и в ее глазах читался стыд.
Фардейл наконец-то понял ее страдания.
— Ты переживала… — пробормотал он. — И за себя, и за нашего малыша…
— И за тебя, — добавила она шепотом. — Я знала, что если ты откажешься уйти, то навсегда останешься волком и рано или поздно превратишься в дикого зверя, забудешь, кто ты на самом деле. Но как же болело мое сердце, когда ты уходил… Я знала, что в моем чреве дитя, и не могла сказать тебе ни слова.
Фардейл приблизился к ней. Могвид ощущал, как два сердца тянутся друг к другу. Парочка обменивалась мысленными образами, слишком быстрыми, чтобы проникнуть в них разумом, но не сердцем, — целая череда радостей и печалей, стиснутых в одно мгновение. Несомненно, общение через мысли, воспоминания, чувства величайший дар си’лура.
Могвид парил над их посланиями. Он не мог проникнуть так глубоко в душу брата. Но тем не менее чувствовал их мысли как отдаленную вспышку буйного пламени.
Он вспомнил, что и раньше ревновал Торн к брату, но так сильно — никогда. И сейчас он покинул их, не из деликатности, чтобы любовники побыли наедине, а измученный стыдом и непрошеной болью, хлынувшей в его сердце. Он отвернулся от огня их страсти и попытался найти забвение в прохладной тьме.
Едва стены темницы сомкнулись вокруг него, Могвид разжег собственное пламя. Он знал лишь один способ вырваться на свободу. И плевать, что платить придется кровью…
«Я должен освободиться».
Элена поняла, что туннель заканчивается.
С каждым шагом, уводившим все глубже под землю, воздух давил на уши и грудь, затрудняя дыхание. Это походило на погружение в бездонное озеро — обиталище Духовного Корня.
Эр’рил иногда обращался к ней, но гул в ушах заглушал его слова. Она словно оказалась внутри кокона, отделившего ее от внешнего мира. Даже яркий факел в руке Тол’чака казался тусклым и унылым.
Остальные, похоже, ничего не чувствовали и продолжали разговаривать как ни в чем не бывало.
Вскоре на стенах туннеля появились тысячи светящихся точек.
— Мы уже близко, — оглянулся Тол’чак.
Элена уже догадалась об этом. Давление воздуха стало нестерпимым. Глаза девушки болели, сердце билось о ребра, но она упрямо шагала вперед.
— Тебе плохо? — спросил Эр’рил откуда-то издалека.
— Это все здешняя магия, — покачала головой Элена. — Воздух прямо пропитан ею.
— Ты бледная.
— Все хорошо.
Она и в самом деле не ощущала никакого недомогания. Только присутствие силы, значительно большей, чем она сама. Часть ее души трепетала в ожидании встречи.
Эр’рил сжал ее пальцы, но Элена не заметила этого. Здесь ничто не могло противостоять магии… даже любовь.
Тол’чак наконец-то вышел из туннеля в широкую и гулкую пещеру. Остальные выбрались за ним, причем Эр’рил и Элена шагали последними.
Все взоры устремились к дальней стене, где на невероятную высоту поднималась арка из алого камня, сияющего, будто пламя.
— Врата Духов, — пояснил Тол’чак, хотя и без него уже все догадались, что перед ними.
— Это же надо! Столько сердце-камня, — пробормотал Арлекин Квэйл. — Да мы могли бы попросту купить Темного Властелина.
Элена же замерла от ужаса. По словам Тол’чака, то, что они видели, было всего лишь половинкой целого. Целиком же Врата состояли из огромного кольца, высеченного из сердце-камня.
— Если Темный Властелин завладеет таким количеством сердце-камня, — сказал Магнам, подошедший к Арлекину, — то страшно даже подумать, сколько зла он сумеет натворить. Ты можешь представить, что будет, если арку такой величины преобразить в эбеновый камень? По сравнению с ней все врата Вейра — не более чем стеклянные безделушки шлюхи.
После слов д’варфа все, а в особенности Тол’чак, напряглись.
Огр стоял перед Вратами Духов, прикрывая одной ладонью сумочку у бедра, будто хотел скрыть свою ношу от сияния арки из сердце-камня.
— Может, нам стоит еще подумать, прежде чем…
— Нет! — Элена шагнула к нему. — Я ощущаю здесь такую силу магии — осколок эбенового камня не может ей угрожать. Чтобы бросить вызов арке, нужно что-то не меньшее по размеру, чем врата Вейра.
Увидев промелькнувшее в глазах Тол’чака сомнение, она прикоснулась к его руке, стремясь вызвать доверие.
Огр не сразу, но кивнул. Взволнованный и нахмуренный, он двинулся к одной из опор арки, на ходу развязывая сумочку и вытаскивая ее содержимое. Так как он все время глядел на арку, то последним заметил, что же выпустил на свободу.
Тьма, словно чернильная клякса, вырвалась из раскрытой сумки, высоко взлетев над плечом Тол’чака.
Элена охнула. Эр’рил удержал ее на месте, схватил за плечо.
— Добрая Матушка! — воскликнул Магнам.
Услыхав их возгласы, Тол’чак обернулся и увидел черное облако, трепещущее под аркой.
— Это Триада! — закричал он. — Я думал, они ушли, когда камень почернел!
Теперь уже всем стало ясно, как он ошибся.
На глазах Элены яркие серебристые прожилки вспыхивали в черноте, будто молнии в грозовой туче. Только эта тьма скорее напоминала испарившийся эбеновый камень, чем грозовое облако. Из клубящегося сгустка тьмы послышался смех, такой же черный, как туман.
— Вернись! — закричал Эр’рил Тол’чаку, а на остальных замахал руками, призывая их укрыться в туннеле.
— Но Триада… — Огр сжался под облаком.
— Они, как и Сердце, захвачены порчей! — убеждала огра Ни’лан, пока Мерик подталкивал ее вместе с прочими спутниками к туннелю. — Они сейчас как мои сестры, ставшие гримами!
— Но Врата! — огр не сдвинулся с места. — Я не могу их бросить!
— А мы и не собираемся тебя отпускать, — исполненные темной злобы слова донеслись из клуба тумана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
