Я уставилась на Монтенегро, дав тому шанс сказать хоть что-то в свою защиту. Но кто я такая блять, чтобы он передо мной отчитывался, верно? Ваас молчал, отрешенно рассматривая черты моего лица: либо он не знал ответа, либо же на его языке вертелся только один — правдивый — которым Ваас делиться не собирался…
— Почему я должна гнить здесь до конца своих дней, если все это время у тебя, оказывается, была точно такая же игрушка? И, насколько мне довелось узнать, она тебя своей тупостью и упрямством не бесила, так как я, а? Могу даже поспорить, — нервная усмешка, — ей-то по лицу не прилетало, как мне. С ней ты был поласковей, а?
Ваас приблизился ко мне почти вплотную, а мне лишь оставалось грустно улыбаться, смотря на мужчину снизу.
— Хватит блять хуйню нести, окей? Ты хочешь знать, почему не рассказал раньше? Все просто — не было смысла блять. Я увидел в ней потенциал, в равной степени как и в тебе, amiga. Просто с тобой это произошло намного позже. Сама посуди: мы терпеть друг друга с самого начала не могли, потом ты неделями виляля задницей по моему острову за компанию с этими обезьянами, да еще и твое упрямство и дерзость пиздец как бесили. Так что, amigo, процесс немного подзатянулся… Почему не купил ее? Честно блять? Ни малейшего нахуй понятия, — спокойно ответил пират, пожав плечами. — Не ебу, amigo. Я просто… Так захотел. Тебе просто пора смириться с тем, что если я хочу чего-то — я получу это, Mary… И мне плевать, что из этого выйдет, amiga.
Его ладонь потянулась к моей щеке.
— Не прикасайся! — рыкнула я, перехватив руку пирата.
— Тс-с-с… — улыбнулся Ваас, наклоняясь к моему лицу. — Я не обижу тебя, Mary. Можешь больше не верить мне, но это ебаный факт…
— Пошел ты… — цежу я ему уже чуть ли не в губы, не отводя горящих глаз.
— Я не отдам тебя им, Mary. Даже если придется подорвать храм моей чокнутой сестры и ее свиты. Не отпущу, даже если мне заплатят за это бешеные бабки. Ты…
Пират приблизился до невозможности, припирая меня к стенке.
— …Принадлежишь мне, принцесса. И все зависит от тебя, hermana. Или ты добровольно остаешься со мной…
— Или?
— Или ты еще раз перебьешь меня и ощутишь на своем красивом личике ВСЕ ПОСЛЕДСТВИЯ! — рявкнул главарь пиратов, ударяя кулаком об стену.
Я вздрогнула и вновь подняла глаза на мужчину.
— И все же. Почему я?
Пират отстранился, устало вздохнув, и убрал руки в карманы.
— Мне… Просто интересно, — брезгливо кивнула я, сложив руки на груди.
— Я выбрал тебя, hermana. Надеюсь, это все блять?
Выбрал. Слово-то какое… Словно я была гребаным украшением на аукционе, но никак не живым человеком, способным на чувства и эмоции.
— Выбрал меня, значит… Не поверишь, Ваас. Но Деннис однажды уже сказал мне то же самое, — процедила я пирату в лицо и, обогнув его, быстрым шагом направилась прочь из его комнаты.
========== Way, sadist and death ==========
Shipwrecks — Deep Diamonds (George Georgia)
Надо же.
Теперь, спустя столько времени, будучи обведенной вокруг пальца всеми ублюдками, творящими анархию на этом острове, я могла признаться себе в истинной причине вхождения на путь воина. Этой причиной было…
Желание почувствовать себя нужной.
Не столько нужной себе, сколько окружающим. Хотя бы одному человеку в этом мире…
Маленькому ребенку, застрявшему в глубине моего сознания, не было суждено испытать этого чувства за всю свою жизнь. Он никогда не испытывал тепла матери, никогда не мог не смотреть на этот мир со страхом в ангельски-голубых глазах. В своей жизни он встречал только предательство, только его.
Теперь этот ребенок превратился в чудовище — в моего внутренного зверя, сотканного из боли, недоверия и животного страха.
Ракъят подарили мне возможность почувствовать себя особенной, почувствовать себя нужной, значимой. Но это было иллюзией — я не приняла эту возможность. Ведь с самого начала прекрасно знала, что в действительности, меня всего лишь используют, как и тех, кто был до меня.
Ваас, он…
Я почувствовала, что по-своему нужна ему. Еще в тот день, когда мы все еще искренне ненавидили друг друга. В ту ночь, когда я прочла его, как открытую книгу. В ту ночь, когда мужчина сжимал пальцы на моем горле и цедил о том, что ему не сдалась моя жалость, что он не нуждается ни в чьем сочувствии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да, я плохо помню ту ночь из-за одурманивающего наркотика… Но взгляд Вааса я запомнила на всю жизнь. Потому, что никогда не видела его таким…
Впервые я осознала свою значимость в жизни другого человека. Это было… Неописуемо странное чувство. Чувство чего-то неправильного, немного пугающего. Было ли это связано с тем, что в русской рулетке этой жестокой жизни на долю моей привязанности выпал конченый садист? Я не знала ответа, но ничего не могла поделать с катящимися по щекам слезами.
Слезами стыда. Стыда за эгоизм. Все это время моя душа преследовала цель не спасти друзей и даже не отомстить за смерть подруги, а утолить жажду собственной важности.
Слезами обиды. Обиды на Вааса. За ложь, за отлично отыгранную роль. За то, что вывернул мою душу наизнанку и втоптал в грязь. За то, что не оправдал моих же наивных ожиданий…
Слезами того самого ребенка. Одиночества, такого знакомого одиночества…
Не почувствовав на запястье останавливающей хватки главаря пиратов, я быстрым шагом покинула его комнату, громко хлопнув дверью. Слезы предательски покатились по моим щекам, и сколько бы я не утирала их ладонью, тихо матерясь себе под нос, их это не могло остановить. Гребаные эмоции. Чертовы бабские гормоны. Будь оно проклято все!
Темный коридор. Давящая тишина. Быстро спускаясь по винтовой лестнице, я даже не прислушивалась ко звукам на этажах, наплевав на банальную осторожность. Все в тот момент казалось таким бессмысленным. Теперь, когда все точки над i были расставлены, я была готова бежать, бежать с чистой душой, с которой упал огромный груз, и имя этому грузу — выбор стороны, на которой я готова сражаться. Ни ракъят, ни Ваасу я больше не могла доверять, однако первые, в свою очередь, помогали мне в поисках друзей, а потому выбор стороны был очевиден.
Оказавшись на улице, я незаметно проскользнула мимо зевающего охранника, который сидел на деревянном стуле в обнимку с АК-47, морщась от холода. Недалеко от главных ворот я пролезла через давно запримеченную мной дыру в заборе и засела в густой листве. Оставалось только осторожно проползти мимо парочки нетрезвых снайперов, что не составило особого труда, и уже вскоре я добралась до другого конца небольшого острова.
Пирс был пуст. Длинная полоса неба над бесконечным морем вдалеке становилась светлее буквально на глазах. До скольки я ждала пирата в эту ночь? Часов до четырех, а может, он вернулся даже ближе к пяти… И рассвет медленно давал о себе знать этой тусклой желтой полосой над горизонтом.
Я забралась в первую попавшуюся моторную лодку и завела ее — все, как на автомате. И вот лодка уже плыла в сторону острова Рук. Холодный, ночной ветер развевал мои волосы и обветривал намокшее от слез лицо. Морские волны завораживающе пенились и синхронно отдалялись друг от друга под лодочным движением, создавая симметричные узоры. Дикие джунгли, великанские горы и безлюдный пляж становились все ближе и ближе с каждой секундой. Но несмотря на мой побег из лагеря Вааса, я так и не почувствовала себя в безопасности: в этом мире больше нет человека, который защитит меня от невзгод и жестокости людей этого острова.
Одиночество. Вот оно, реальное одиночество, мой главный страх — я посреди бесконечного океана. Что значат эти клочки земли с обеих сторон? Ничего они не значат — они ничтожны в сравнении с этой глубокой, бесконечной пустотой, пожирающей большие корабли и маленькие лодочки. Пустотой, поглотившей мою душу.
Трясясь по морским волнам, я всеми силами старалась не думать о том, что произошло: взглядывалась в черты острова, прислушивалась к шуму моря, к заведенному мотору. Даже мысленно напевала все песни, что знала. И все ради того, чтобы вновь не окунуться с головой в вспоминания о главаре пиратов, о ракъят, о Деннисе, о Саре, не вспоминать ни о чем.
