Ходячее представление о том, что с петровских времен все дворянство ходило в «немецком», то есть европейском платье, а все крестьянство в старинных кафтанах и армяках, настолько же примитивно, как и представление о том, что нация состояла из одних дворян и крепостных крестьян. Даже и дворянство ходило не только в немецком платье – во фраках, сюртуках, панталонах и цилиндрах. Такая одежда дворянством носилась только в городах, и то не всегда, в деревне же она была почти невозможна: в русские морозы и метели во фраке с голым брюхом и узенькими длинными фалдами было неуютно. Поместное дворянство и в деревне, и в городе, особенно провинциальном, нередко ходило одетым вовсе не по-дворянски. Простонародные казакины, а то и захваченные в дорогу армяки, абсолютно приспособленные к русскому климату, крытые сукном овчинные бекеши и разного рода «заячьи тулупчики», азиатские архалуки и чекмени любителей лошадей и псовой охоты и венгерки отставных военных, высокие русские сапоги, куда заправлялись европейские панталоны, и азиатские папахи, русские косоворотки были едва ли не употребительнее фраков и рединготов, цилиндров и боливаров, которые носились только в городе столичной аристократией.
«Но еще многочисленнее оттенки нашей образованности в отношении к одежде, обычаям и картам, – писал в 1844 г. В. Г. Белинский о Москве. – Есть у нас люди, которые европейскую одежду носят только официально, но у себя дома, без гостей, постоянно пребывают в татарских халатах, сафьянных сапогах и разного рода ермолках; некоторые халату предпочитают ухарский архалук – щегольство провинциальных лакеев; другие, напротив, и дома остаются верны европейскому типу и ходят в пальто (сюртуке. – Л. Б.), в котором могут, без нарушения приличия, принимать визиты запросто; одни следуют постоянно моде, другие увлекаются венгерками, казачьими шароварами и тому подобными удалыми, залихватскими и ухарскими изобретениями провинциального изящного вкуса» (11; 61).
Во второй половине XIX в., особенно в 80 – 90-х гг., когда появилась мода на «народность», свидетельствовавшую о политической лояльности, даже богатые помещики стали нередко носить шелковые русские рубахи-косоворотки, простонародные поддевки тонкого английского сукна и сапоги с лакированными голенищами «бутылками», сочетая это непременно с «дворянской» фуражкой (чтобы городовой ненароком не спутал с мужиком и не въехал в зубы). Только дамы строго придерживались европейских мод. Размножившаяся к концу XIX в. дворянская и разночинная интеллигенция усвоила упрощенный европейский костюм в виде пиджака, нередко с косовороткой, и мягкой шляпы. В университетских городах в толпе мелькали студенты не столько в мундирах (в 60 – 70-х гг. студенческие мундиры вообще были запрещены), сколько в форменных тужурках и фуражках без кокарды и в произвольных или форменных, напоминающих современные офицерские шинели, пальто. В 60 – 70-х гг. своеобразную униформу студентов составляла какая-либо фуражка блином или широкополая шляпа и плед, накинутый на потасканный сюртучок, пиджак или просто красную косоворотку; этот облик «нигилиста» дополнялся синими очками и длинными волосами до плеч. Не столь многочисленные курсистки нередко также носили очки и отличались короткой стрижкой, простенькими шляпками без полей и скромными глухими платьями темных цветов – знаками презрения к пышности «буржуазок». Среди студенчества только правоведы, лицеисты, студенты ведомственных технических институтов и университетские студенты-«белоподкладочники» щеголяли полным комплектом хорошо сшитой дорогой форменной одежды, до шинелей с пелериной на бобровом меху и треуголок включительно.
Вообще мундирное платье в городской толпе постоянно попадалось на глаза: форменная одежда была знаком принадлежности к государственным учреждениям и институтам. Непременно носили форму (мундир, а летом гимнастическую рубаху, гимнастерку навыпуск под кушак с бляхой, пальто и форменную фуражку с арматурой) гимназисты и реалисты (у девочек были форменные платья общего, кофейного, синего или зеленого цвета, белые или черные длинные фартуки, форменные пальто и шапочки). Правда, отступления от формы имелись: купив новую фуражку, гимназист сразу же выламывал из арматуры в виде двух лавровых веточек угнездившиеся между ними номер и начальные литеры названия учебного заведения. Офицерам запрещалось надевать штатское платье, и только выезжая за границу, они должны были снимать мундир, так что в Европе русского офицера сразу выделяли в толпе по неумению носить одежду гражданского покроя. Чиновники также носили форменное платье, хотя их вицмундирные фраки с цилиндром мало отличались от «партикулярного платья». Даже лица, служившие в учреждениях и на казенных предприятиях по вольному найму, носили форменную одежду, только без обозначавшей принадлежность к государственной службе кокарды на головном уборе и знаков различия. В некоторых случаях показывались в мундирном платье даже купцы и мещане: служившим по выборам в органах городского самоуправления полагались мундиры.
Купцы 1-й гильдии, пробывшие в ней беспорочно 12 лет или заслужившие почетное звание коммерции– или мануфактур-советника, получали право на особый шитый кафтан (то есть обшитый галунами и застегивавшийся на накладные галунные петлицы с кистями) и особую купеческую саблю, либо на мундир цветов МВД с шитыми золотом воротником и обшлагами по чину 8-го класса Табели о рангах и шпагу; в таком наряде они имели даже право приезда ко Двору (правда, без жен: купчих во дворец все же не пускали). Любое лицо, активно занимавшееся благотворительностью и делавшее большие взносы на это дело, получало особый шитый мундир по Ведомству императрицы Марии Федоровны, с шитьем по разрядам мундиров, вплоть до высших, отличавшийся от обычных мундиров огромными шитыми шевронами на рукавах. Почетные попечители учебных заведений могли носить мундир по Министерству народного просвещения. Церковные старосты, избранные на третий срок, надевали обшитые галунами бархатные кафтаны. Такие же суконные или бархатные «мастерские» кафтаны носили в качестве награды фабричные мастеровые и ремесленники. Даже курьеры и почтальоны ходили в полувоенной форме и с холодным оружием – особой формы кортиками; промышлявшие разноской писем и записочек посыльные носили шапки с красной тульей (их и звали «красной шапкой»), уличные продавцы газет разными способами оттеняли свою принадлежность к тому или иному изданию.
Подобие униформы носила и прислуга. О дворниках мы говорили прежде, трактирные же половые и гостиничные коридорные одевались по-русски, в белые косоворотки под красными кушаками и широкие белые порты навыпуск, официанты и лакеи носили белые сорочки со стоячими крахмальными воротничками и черными галстуками, черные фраки и панталоны, непременные белые нитяные перчатки, а швейцарам «при параде» полагалась широкая длинная шинель офицерского покроя, с огромной пелериной, обшитой галунами, широкая галунная перевязь через плечо, обшитая галунами треугольная шляпа и высокая булава в руках. Горничные наряжались в глухое платье со стоячим воротничком, оттененным узким белым рюшем, белые фартуки с рюшами и такую же белую наколку на голове. Кормилиц же и нянек одевали в «русский» сарафан, дополненный белым фартуком, и наколку наподобие русского кокошника. Кстати уж отметить, что придворные лакеи, швейцары, кучера и казаки при парадной форме носили ливреи красного сукна, отделанные широким золотым галуном, затканным черными двуглавыми орлами, а камер-лакеям полагался еще и золотой эполет с бахромой на левое плечо, с золотым же аксельбантом под ним; недаром современники иной раз пишут о «красном» лакее или кучере.
Военная и гражданская форма была сложна по составу, а соблюдение ее требовалось неукоснительное, и легко было, особенно в первой половине XIX в., попасть на гауптвахту не только за неформенные галоши, но и за несоответствие деталей формы ее назначению. А различалась форма парадная, праздничная, воскресная, будничная, бальная, дорожная, походная, и печатные правила предписывали быть то в шарфе и орденах, то в шарфе без орденов, то при оружии, но в фуражке, то без оного. Мундир с шитыми золотом или серебром воротником и обшлагами (а кому шитье не положено – с шитыми петлицами-«катушками») заменялся того же покроя вицмундиром без шитья, более удобным и дешевым, тот, в свою очередь – сюртуком положенных цветов, а к концу XIX в. появились еще и белые летние кителя (с 1907 г. и походные защитные) и форменные рабочие тужурки. А расшитые шнурами гусарские ментики, доломаны, куртки и венгерки всех цветов, а синие уланские куртки с яркими настежными лацканами, а белые кирасирские колеты, да при парадной форме еще и со стальными черными кирасами поверх (у гвардейских кирасир и вовсе золочеными)! А синие и зеленые, у гвардейцев – красные, казачьи чекмени и кавказские черкески с газырями на груди! А золотые и серебряные эполеты, без бахромы у обер-, с тонкой бахромой у штаб-офицеров и с «жирной» бахромой у генералов и адмиралов! А серебряные, с черными и оранжевыми прядями поясные офицерские шарфы со свисающими слева кистями!
