Следующий участок был самым сложным, так как представлял из себя сращу несколько препятствий: проход по наклонным доскам, «болотные кочки», «сломанная лестница», подвесной мост, бревно подвешенное на цепях, цепь для спуска и «лабиринт» в конце.
Хейнет Ган проходил испытание за испытанием. На его отражались упорство и гнев. Одна мысль билась в его голове:
«Я — лучше».
Скрепя зубами, молодой шиварец пролезал под ядовитым и шипастым вьющимся растением, чьи заросли начинались в конце «лабиринта». Обливаясь потом юноша карабкался по скалодрому и с силой задерживая дыхание, проплывал под водой сотню метров. Вынырнув из искусственного водоема, Хейнет Ган спустился в подземный туннель, имитирующий городские катакомбы. Идя в кромешной темноте, доверяя лишь своему чутью, парень пробирался вперед, словно мантру повторяя одну и туже фразу:
— Я — лучший… Я — лучший… Я — лучший…
Впереди показался свет и Хейнет Ган выбрался на поверхность. Тяжело дыша, он огляделся. Ансацу в поле зрения не было.
— Да! Я первый! Я смог! — шиварец вытер стекающую по лицу влагу и обернулся.
В нескольких метрах от него стоял Мастер Сатсугай и беседовал с юным Ансацу. Хоть тот и был младше, но на нем никак не отразилось прошедшее. Казалось, что полоса препятствий для него не более, чем увеселительная прогулка.
Ансацу заметил товарища и робко улыбнулся.
Для гордого Хейнет Гана это было последняя капля. Он бросился на собрата и завязалась драка. Но подчиняемый эмоциям, юноша не мог четко контролировать свои атаки и вскоре был повален на обе лопатки.
— Ты жалок, Хейнет Ган, — грозный Сатсугай навис над проигравшим учеником. — Ты не способен признать своего поражения и быстро теряешь хладнокровие, — старший шиварец поднес клинок к волосам юноши и резким движением обрезал их. — Ты не достоин называться Бесшумным Ходоком.
Хейнет Ган подскочил с земли и бросился прочь. Пробираясь сквозь лес, что окружал лагерь, он выбрался к открытому склону.
— Проклятье! — кричал во все горло шиварец. — Будь все проклято! Пусть вас всех заберет к себе Многоликая Мать[57] и покарает Зеленоокий Отец[58]!
— Хейнет Ган!
Юноша обернулся. Следом за ним из чащи показался Ансацу. Мальчик глубоко дышал, а движение выдавали его волнения.
— Хейнет Ган! — срывающим голосом повторил молодой шиварец. — Прости, Хейнет Ган, я не хотел. Я…
— Ты всегда «не хотел», — передразнил мальчика юноша, — но все они смеются надо мной! Они называют меня жалким и все из-за тебя! Ты, родившейся от неизвестного отца, всегда! Во всем! — схватившись за головы, буквально рычал Хейнет Ган, яростно стуча ногами по земле, — Меня! Превосходишь!
Камень под ногами шиварца осыпался и Хейнет Ган полетел вниз. Ансацу бросился следом и припал к обрыву. Его собрат лежал на одном из выступов, а из его груди торчала острая ветка. Вокруг древесины клубился черный туман, а сам Хейнет Ган был в облике до-во.
Только пробудившейся кагэми поднялся на ноги, осмотрел свои руки и взглянул вверх. На его лице играла безумная улыбка.
— Я — кагэми! Я лучше, чем все они! — смеялся Хейнет Ган. — Они больше не станут тыкать меня в мои неудачи! Теперь ты можешь быть лучшим шиварцем, ведь я кагэми! Я прощаю тебе все прошлые обиды! Прощаю!
— Да, Хейнет Ган. Благодарю тебя, — Ансацу спрятал за спиной руки, на которых исчезали дэне эшекей.
* * *
— Знаете, Амо, — девочка прекратила петь и тихо заговорила, пытаясь отогнать морок, что клонил ее в сон, — а я уже бывала в пустыне. Не такой дикой, конечно, но была. Мне тогда было лет шесть. У мамы было турне…а вы знаете, что такое турне? Конечно, нет. Турне — это когда кто-то известный путешествует по миру и показывает, какой он крутой. А моя мама была очень крутой. Но вы это и сами знаете, да ведь? — малышка взглянула на шиварца. Мужчина мирно спал. — Но сейчас вы мне об этом не скажете, потому что спите. А вот если бы я заснула, то вы бы кричали по этому поводу. И вообще, в пустыне спать опасно. Мне так говорили люди из отеля. Они всюду сопровождали меня и маму. Однажды даже прокатили на своих верблюдах. А верблюд, это такое большое животное с горбами. Большое-большое. Вон как это.
Маленькая брюнетка дрожащей рукой указала вперед. На горизонте показалось трое огромных зверей, быстро приближающихся к стоянке кагэми. Вскоре т'эрка смогла разглядеть неожиданных гостей. Ими оказались двое фурри, бегущие по бокам от химеры в истинном обличье. На спине Хариты сидел Векс. Кагэми приблизились к девочке.
— Ребята, — улыбнулась малышка, растягивая слова, — а что вы тут делаете?
Не реагируя на слова подруги, Векс, успевший слезть с денром, окатил двух кагэми виа Сацуи водой из бурдюка. Харита же, заметив покраснения на коже т'эрки, что уже распространились на большую часть тела, тут же сорвала с колючего дерева ветку. На изломе выступил белесый сок. Им она смазала губы девочки, заставив затем и зажевать кору. Спустя пару минут, сознание маленькой брюнетки прояснилось.
— Друзья? — малышку немного мутило. — Что вы тут делаете? Как вы нас нашли?
— Мы верррнулись в Цитадель, как только в нашем миррре все утррряслось, — объяснял Гебура, закидывая одну руку шиврца себе на плечо. Хесед сделал тоже самое с другой стороны. — По возвращению мы сразу же пошли искать тебя, но ни Октуш Ширр, ни Октуш Мадлен вас не видели с тех пор, как вы ушли с нами.
— Мы забеспокоились и верррнулись в Зеррркальный Зал, — продолжил за братом Хесед. — Мы вошли в пррроход и верррнулись обррратно на Ду'Тог. Уже оттуда, Харита смогла почувствовать, куда же вас занесло.
— Нам следует покинуть этот мир. Дальнейшее нахождение в нем может привести к нашей гибели, — Векс указал на небо. К трем светилам приближалось четвертое. Тень стала угасать с невероятной скоростью.
— Скорррее! — Гебура открыл проход. Первыми ушли Векс и Харита. Фурри коснулись друг друга лапами и их тела покрыл теневой узор. Черными провалами глаз, Хесед взглянул на малышку:
— Мы не смогли тебя тогда пррровести. Не уверррен, что получится сейчас.
— Зато у меня получится, — облизывая губы, пробормотал Ансацу. — Подойди.
Девочка приблизилась к наставнику. Мужчина убрал руку с плеча Гебуры и взял подопечную под локоть. Тела двух Сацуи запылали дэне эшекей.
Проход сомкнулся за кагэми в тот миг, когда все четыре светила выстроились на небосводе и мир Денром покрылся толщей стекла.
* * *
Тени раскрыли свои чертоги, выпуская компанию кагэми.
— Мы дома, — вздохнув полной грудью, произнесла т'эрка и посмотрела на друзей. Замешательство читалось на их лицах.
