предметы оценил в две тысячи рублей. Но за эти деньги в опустевших магазинах ничего купить уже было нельзя.
За террор народ расплачивался и деньгами, и кровью.
Из ЦК в ЧК и обратно
После покушения на Ленина, когда врачи больше не сомневались, что ранение не представляет угрозы для жизни, когда ВЧК знала, что выстрелы произвели террористы из той самой плеяды социалистов-революционеров, что десятки лет убивали во имя счастья народа тысячи людей, начиная с царя, кончая полицейскими, вот тогда из Кремля по телеграфу передали такую песню песней чекизма:
«Совет Народных комиссаров находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью;
что для усиления Всероссийской Чрезвычайной Комиссии и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей;
что необходимо обеспечить Советскую республику от классовых врагов путем изолирования и в концентрационных лагерях, подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам;
что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним высшей меры.
Секретарь Совета Л. Фотиева,
Москва, Кремль,
5 сентября 1918 года».
Обратите внимание: страшная директива, которая обрекла на гибель тысячи людей, передана по правительственной связи за подписью — кого бы вы думали?
Не председателя ВЦИК, высшего законодательного органа, не председателя Совнаркома, главы правительства, даже не народных комиссаров, то есть министров, а за подписью технического секретаря Совнаркома и одновременно личного секретаря Ленина.
Почему она взяла на себя такую ответственность, кто ей позволил? Я уверен, только один человек мог это санкционировать, тот самый, что лежал раненый в кремлевской квартире, а именно ее шеф Владимир Ильич Ленин. Мне даже представляется, текст телеграммы надиктовал он сам, здоровье ему позволяло, раны оказались не такими страшными, как предполагалось.
Выдает стиль автора, словечко «прикосновенные», что промелькнуло однажды в ленинском декрете за месяц до покушения. Что значит — прикосновенные? Если жена спит в одной постели с мужем, участником заговора, прикосновенна она к белогвардейцам? По логике большевиков — да. К истинным заговорщикам, мятежникам, белогвардейцам прикасались, не зная об их антиправительственной деятельности, множество родственников, друзей, знакомых. Сотни из них поплатились за это жизнью.
…Видел я даму, что подписала эту депешу, Лидию Николаевну Фотиеву, похожую аристократической осанкой на пушкинскую «Пиковую даму», такую же старую и надменную. Она как консультант музея Ленина кратко отвечала на мои вопросы о ее службе в Кремле. Прожила почти век, и не мучили ее угрызения совести, что была «прикосновенна» к «красному террору», убийству многих аристократов, которых убивали только за то, что они родились князьями, графами, баронами, просто дворянами. Они попадали в застенки на законном основании и после другой знаменитой телеграммы, когда за подписью наркома внутренних дел поступил приказ о заложниках:
«…Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безоговорочно массовый расстрел… Все означенные меры должны быть проведены незамедлительно».
…Жил я в гостинице Академии наук вблизи Зимнего дворца, на улице Халтурина, того самого, что взорвал царский дворец, убив многих невинных людей, «прикосновенных» к царю, хозяину дворца. Ходил по соседним улицам, также названным при советской власти именами цареубийц — Желябова и Перовской, казненных за покушение. Никого из знакомых, родственников не брали в заложники, не преследовали. Никто не репрессировал Владимира Ильича после покушения на царя, в котором участвовал его старший брат Александр.
Что не мог помыслить император, помазанник Божий, недолго думая, повелел глава временного правительства, который незадолго до ранения разогнал Учредительное собрание и узурпировал власть.
Видел я однажды на юбилее старого большевика, другую не менее известную даму, Елену Дмитриевну Стасову, тоже из дворян, внучку известного музыкального громкокипящего критика-демократа Стасова. И она служила секретарем в ленинские годы, но рангом повыше, чем Фотиева, секретарем ЦК партии.
В день покушения на Ленина и Урицкого Стасова, как пишет в мемуарах, была введена в состав президиума Петербургской ЧК, стала чекисткой. Раз в неделю сутки дежурила в Чрезвычайной комиссии как член президиума.
«Обязанности мои, в основном, заключались в проверке списков арестованных и освобождении тех, кто случайно попал в эти списки. Часто аресты были неправильными, так как арестовывали по случайным данным (за „прикосновенность“! — Л.К.). В число арестованных попадали люди, сочувствовавшие нам, работавшие с нами и т. д. Ко мне часто обращались родственники арестованных. Многих пришлось освободить. Помню, например, одного офицера, арестованного только потому, что он был офицером гвардейского полка. Удалось установить, что, служа в царской армии, он проводил нашу, большевистскую линию. Разумеется, он был немедленно освобожден».
А если бы не проводил эту генеральную линию в гвардейском полку, просто служил, как все офицеры, что бы тогда с ним было в петербургской ЧК в те самые дни, когда служила там Елена Дмитриевна? Поставили бы его к стенке в подвале, как пятьсот заложников, казненных за выстрелы в Урицкого и Ленина, как раз в дни дежурства Елены Дмитриевны?
Спустя полгода перевели ее из питерской ЧК в Москву, на работу в ЦК, в марте 1919 года. Об этой своей деятельности бывшая чекистка вспоминает столь же кратко:
«Не исключено было, что партии придется вновь уйти в подполье… На всякий случай нужно было позаботиться о паспортах для всех членов ЦК и для В.И. Ленина, в первую очередь, обеспечить партию и материальными средствами».
Какие же это паспорта? Наверное, иностранные. На имя, очевидно, отнюдь не Ульянова, поскольку на любой границе с таким паспортом его бы арестовали. Значит, фальшивые паспорта.
Какие же были материальные средства?
Снова процитирую бывшего секретаря нашей партии:
«С этой целью было отпечатано большое количество бумажных денег царских времен (так называемых „екатеринок“, то есть, сторублевок с портретом Екатерины II). Их упаковывали в специально изготовленные оцинкованные ящики и передали на хранение в Петроград Николаю Евгеньевичу Буренину. Он закопал их, насколько я знаю, под Питером, где-то в Лесном…» Как и паспорта, деньги, значит, поддельные. Фальшивомонетное производство по заданию партии. Это не все.
Еще цитата из уст Елены Дмитриевны:
«Тогда же на имя Н. Буренина (как купца по происхождении) был оформлен документ о том, что он является владельцем гостиницы „Метрополь“. Сделано это было с целью материального обеспечения партии».
С целью, конечно, благородной. Но основа — подлог, фальшивые документы, обманные сделки. Как все знакомо нам по делам наших дней! Изготовление фальшивых документов не где-нибудь, а в стенах ЦК на Старой площади, коллекция фальшивых (или краденых?) печатей, коллекция паспортов, образцы
