свои собственные интересы, порой заметно отличающиеся от государственных. Партийные руководители слишком часто бывают некомпетентными в вопросах промышленности, культуры, сельского хозяйства, вооружения, военного дела. И когда такие люди курируют все области общественной деятельности, это не сулит ничего хорошего. Страдают государственные интересы.
Вот почему Сталин дал указание Ежову проводить репрессии предельно широко и преимущественно среди партийных руководителей, не согласных со сталинской генеральной линией. Политическая партия в его системе должна быть одна и едина, а ее роль – прежде всего идеологическая, пропагандистская. Появление фракций чревато переходом к многопартийной системе, сопряженной с политическими интригами, демагогией, прилюдной грызней, идейным разбродом, переносом главных интересов общества на борьбу за власть и привилегии вместо интеллектуального и экономического развития.
Когда «ежовщина» достигла угрожающих масштабов и НКВД стал превращаться в орган, стоящий над партией, армией, хозяйственниками, местным самоуправлением (и без того слабым), пришлось пожертвовать Ежовым и репрессировать значительную часть его мощной группировки. Вновь установилось динамическое равновесие в своеобразной сталинской многопартийной системе, где разделение было установлено не по политическим, а по государственным, общественным и, можно сказать, корпоративным интересам.
В конце 30-х годов Сталин окончательно определился не как партийный лидер (кем он был официально), а как крупнейший государственный деятель.
Ему удалось создать, сплотить общество нового типа, небывалого в истории человечества. Суть этого общества – народовластие. Его характеристику дал писатель и философ А.А. Зиновьев (бывший антисоветчик, проживший на Западе около 15 лет) в книге «Нашей юности полет». Он привел слова следователя, допрашивавшего его уже в послевоенное время на Лубянке:
«Ты, сопляк… не знаешь еще, что такое народ и что такое власть. И запомни: выражение «враг народа» – не пустышка для пропаганды и не абстрактное обобщение, а точное и содержательное понятие, отражающее сущность эпохи. Тот, кто восстает против Сталина, восстает против народа. Он есть враг народа. Мы, органы, выражаем волю народа».
Потом, скрываясь от органов и скитаясь по стране, я присматривался к власти и народу. Мне достаточно было всего несколько месяцев, чтобы понять, как прав был тот следователь. Я с абсолютной ясностью понял одно: противопоставление народа и власти в нашем (сталинском) обществе лишено смысла, что власть здесь есть прежде всего организация всего народа в единое целое. Сталинизм способствовал созданию новой сети власти, вырастал на ее основе, но вместе с тем противостоял ей, боролся против нее, стремился сдержать ее рост.
Миллионы шакалов устремились в эту сеть власти. И не будь сталинской сверхвласти, они сожрали бы все общество с потрохами, разворовали бы все, развалили. Когда эта сеть власти приобрела более менее приличный вид, сталинизм как форма власти был отброшен.
Народовластие закончилось, и власть перешла в руки «законной» партийно-государственной системы».
Западное направление
Итак, по нашему мнению, в конце 1930-х годов, после ликвидации партийной оппозиции и «ежовщины», Сталина беспокоила не борьба за власть, а необходимость обеспечить безопасность Советского государства. Это уже особая тема, которой мы коснемся лишь потому, что за последние 15 лет в массовое сознание упорно внедрялась мысль: пакт «Молотова – Риббентропа» был позорным соглашением с фашистами, а Финская война была захватнической, закончившейся поражением СССР после огромных потерь (более миллиона человек).
Серьезные историки могут усмехнуться: зачем, мол, обсуждать столь нелепые домыслы? Они пущены профессиональными дезинформаторами типа бывшего партбосса Яковлева и кагэбиста предателя-перебежчика Резуна (он постарался подгадить еще и тем, что публиковался под фамилией «Суворов»). Однако на массы наших изрядно запутавшихся интеллектуалов подобные фальшивые версии произвели ошеломляющее действие. Да и теперь все те, кто так или иначе содействовал развалу СССР, а потому стремится оправдать (хотя бы перед самим собой) это, охотно готовы поверить в любые преступления и прегрешения сталинского режима.
Как же следует оценивать пакт Молотова – Риббентропа? Сразу надо сказать: если благодаря ему СССР получил возможность лучше подготовиться к предстоящей войне, то для будущей победы это был мудрый шаг. Но если этот сговор был заключен со стороны СССР с агрессивными целями захвата территории Польши и Финляндии, то это не только прискорбный, но и преступный акт. А если еще вдобавок он дезориентировал Сталина, заставив поверить в долгий мир с Гитлером, то это и вовсе характеризует вождя СССР с самой дурной стороны и делает полностью ответственным за первоначальные жесточайшие поражения Красной Армии. В таком случае все его предвоенные мероприятия (прежде всего репрессии) выглядят очень неприглядно.
Правда, тогда возникает другой вопрос: каким образом, несмотря на все эти роковые просчеты, СССР смог победить фашизм? Ведь на стороне Германии была почти вся мощь континентальной Западной Европы, а СССР поначалу потерял обширные территории, на которых находилось 40 % населения страны. С учетом всего этого (Второй фронт был открыт после серии крупнейших побед Красной Армии) победа выглядит поистине чудом. Или Гитлер был необыкновенно глуп, равно как и все его военачальники, а у нас были сплошь гении военного искусства во главе с маршалом Жуковым?.. Впрочем, Верховным главнокомандующим был все-таки Сталин…
Такие общие соображения вынуждают подозревать, что пакт, заключенный в августе 1939 года между СССР и Германией, был не просчетом и поражением, а важной предвоенной победой сталинской дипломатии. Хотя на тот период и Гитлер мог с полным основанием полагать, что он остался в выигрыше, потому что получил возможность подмять под себя почти всю Западную Европу, заставить ее работать на «германскую идею» (последнее ему в значительной степени удалось).
Но может быть, Сталин совершил аморальный поступок, чудовищную провокацию, сумев открыть путь фашистам к захвату Европы и разгрому Польши и Франции? Такое обвинение можно было бы предъявить Сталину только в том случае, если считать его совершенно особым, высоконравственным и безукоризненно корректным политиком, каковых в природе не бывает (этаким Дон Кихотом на государственном уровне). Реальный неглупый политик вынужден идти порой на сомнительные компромиссы и союзы, лавировать и хитрить.
В нашем случае все решается просто. Достаточно вспомнить, что еще раньше, в сентябре 1933 года, руководители Англии и Франции (Чемберлен и Даладье) заключили в Мюнхене с Гитлером и Муссолини соглашение, позволявшее Германии осуществлять агрессию в восточном направлении, прежде всего против Чехословакии и Польши. Расчет был прост: «натравить» Германию на СССР и добиться того, чтобы обе страны истощили свои силы в войне.
Сталин совершил бы непростительную глупость, не пойди на соглашение, пусть временное, с Гитлером. Так называемая оккупация Советским Союзом части Польши, а также стран Прибалтики была, в сущности, возвращением Россией территорий, не так давно ей принадлежавших. Кстати, это произошло без вооруженного сопротивления местных жителей. Разве так бывает при
