Карло смутился.
— Наверное, отец не хотел расстраивать меня.
— Выходит, если бы вашего отца не арестовали, он никогда не сказал бы вам об этом?
— Протестую, — обратилась Кэролайн к Лернеру. — Вопрос чисто умозрительный.
— Поддерживаю протест, — отозвался Лернер.
Но Паже понимал, что Салинас добился своего: не мытьем так катаньем ему удалось представить Паже человеком, склонным замалчивать неудобную для него информацию — от полиции ли, от Терри или от собственного сына. И с каждым вопросом обвинителя отказ Паже давать показания в глазах присяжных представлялся все более предосудительным поступком.
Тут Салинас решил сменить тему.
— Давайте поговорим о вечере накануне отъезда вашего отца в Италию. Ведь вас тогда не было дома, верно?
— Да.
— Вы ушли примерно в половине восьмого?
— Да.
— Вы предупредили отца, куда вы направляетесь?
Карло кивнул:
— Я был с друзьями.
— Предупреждает ли он вас, если уходит из дома?
— Да.
— Всегда?
— Как правило.
— А что он сказал вам тем вечером?
Паже помнил, что Монк не задавал Карло этот вопрос. Но Кэролайн, похоже, неплохо натаскала его. Не моргнув глазом Карло ответил:
— Кажется, он собирался куда-то вместе с Терри.
— Вы не заметили, не выглядел ли он больным?
Паже слушал с замиранием сердца.
— По правде сказать, я не помню, — ответил Карло как ни в чем ни бывало. — Папа не любит жаловаться.
Обвинитель с нескрываемым подозрением посмотрел на него и спросил:
— А вы предупредили отца, когда вернетесь?
Карло кивнул.
— В половине первого. — В тоне его не было и тени сомнения. — У меня комендантский час.
— Когда вы разговаривали с отцом, вы не сказали, что, возможно, вернетесь домой раньше? — спросил Салинас.
Карло на мгновение замешкался, затем произнес:
— Нет.
Крис обратил внимание, что Кэролайн не сводит с Карло глаз.
— И вы были дома точно в половине первого?
— Да.
— Ваш отец находился дома?
— Да.
— Откуда вам это известно?
Карло впервые позволил себе улыбнуться.
— Он дожидался меня. Как всегда.
— Он выглядел больным?
Снова повисла пауза.
— Мне трудно судить. Было довольно темно. Свет горел только в библиотеке.
Виктор вплотную приблизился к месту свидетеля.
— Вы помните, во что он был одет?
— По-моему, на нем были джинсы и свитер.
— Но не серый костюм?
Подросток обескураженно посмотрел на него.
— Нет.
— А когда вы уходили — около половины восьмого, — что на нем было? Костюм?
Внутри у Паже все оборвалось.
— Кажется, да.
— Какого цвета костюм, вы помните?
— Нет.
— После полуночи, вернувшись домой, не заметили ли вы у отца каких-то травм? Например, на правой руке?
Лицо Карло стало непроницаемым. Паже хорошо знал это выражение: с самого детства оно было защитной реакцией сына, когда тот хотел соврать или что-то скрыть от отца.
— Нет, — резко ответил подросток.
«Что же он мог видеть?» — подумал Паже. Но Салинас не мог знать Карло так же хорошо, как его знал Паже.
— Появлялись ли вы дома между семью тридцатью и двенадцатью тридцатью? — внезапно спросил обвинитель.
Кристофер заметил, как насторожились присяжные, услышав этот вопрос.
— Да, я приходил, — спокойным голосом ответил Карло.
— В котором часу?
— Около половины девятого.
Салинас, казалось, вновь обрел твердую почву под ногами.
— При каких обстоятельствах? — спросил он.
— Мы с друзьями были у Дарнелла Шитса. Потом мы решили сходить в кино, и я обнаружил, что забыл дома бумажник. Мы с моей девушкой хотели после фильма зайти в пиццерию, так что я решил заскочить домой за деньгами.
Паже мысленно отчитал сына за рассеянность.
— Вы встретили отца? — спросил Салинас.
— Физически? Нет.
— Это не показалось вам странным?
— Я спешил. — Карло смешался, потом неопределенно пожал плечами. — Наверное, я подумал, что он где-то с Терри.
— Где был ваш бумажник? — спросил Салинас.
— У меня в спальне.
Паже обратил внимание, что Виктор при этих словах самодовольно улыбнулся.
— Чтобы попасть в вашу спальню, надо подняться по главной лестнице, верно?
— Да.
— А по пути миновать гостиную и библиотеку?
— Да.
— Там кто-нибудь был?
Карло скрестил руки на груди:
— Я никого не видел.
— Если бы кто-нибудь там был, вы бы увидели при том освещении?
Очередная пауза.
— Думаю, да.
— Спальня вашего отца находится по соседству с вашей, так?
— Да.
— Там были слышны какие-то звуки?
— Не помню — я очень торопился.
— Вы не слышали, чтобы кто-то позвал вас по имени?
— Нет.
— Таким образом, дойдя до своей спальни, вы были в полной уверенности, что дома никого нет?
Кэролайн, казалось, готова была пронзить Карло взглядом. Паже понял: она тоже в отчаянии от сознания собственного бессилия.
— Наверное, так мне казалось в тот момент, — помолчав, ответил Карло.
Паже видел: сын изо всех сил старается не попасть впросак.
— Салинас размажет его, — шепнул он Кэролайн.
Мастерс нахмурилась.
— Ему надо только стоять на своем, вот и все. И он знает об этом, Крис.
— Фактически, — продолжал Салинас, — для вас никого дома не было.
— Это не так. — Голос Карло зазвенел от злости. — Мне кажется, что слышал какой-то звук. Я уже говорил об этом полиции. Теперь, когда точно знаю, что папа был дома, уверен: это был он.
Салинас с какой-то нарочитой поспешностью принялся кивать головой:
— Вы сказали инспектору Монку, что вам показалось, будто вы слышали шаги, верно?
— Я уверен, что слышал шаги.
— Вы сейчас в этом уверены?
— Да.
— Вы можете поручиться?
— Да.
«Нет», — едва не вырвалось у Паже.
Кэролайн впилась в Карло глазами. Салинас немного отступил, словно хотел получше разглядеть его.
— Карло, скажите, сколько приблизительно времени прошло с того вечера до того момента, когда вы сделали заявление полиции? — спросил он.
— Не знаю. Недели три.
Виктор подошел к своему столу и взял какой-то листок.
— Тогда, согласно записи вашей беседы с инспектором Монком, вы сказали буквально следующее — я цитирую: «Помню, мне показалось, что я слышу звук шагов в мансарде, над моей спальней», — цитата кончается. Все правильно, Карло?
Карло заерзал на своем стуле.
— Видимо, да.
— С того вечера прошло уже около четырех месяцев, верно?
Кэролайн сидела, затаив дыхание.
— Положим, — пробормотал свидетель, а затем весь подался вперед, пожирая Салинаса ненавидящим взглядом. — Мистер Салинас, все это время вы обвиняете моего отца в убийстве. Поневоле вспомнишь детали, которые теперь представляются наиболее важными. Я снова и снова прокручивал в памяти события того вечера. Помню, что поднялся по лестнице к себе в спальню, нашел бумажник, а потом услышал чьи-то шаги в мансарде, там, где мы храним чемоданы. — Он повернулся к жюри. — Раньше я сомневался, но теперь уверен. Я как сейчас слышу эти шаги.
Паже едва не стало дурно, когда он слушал все это. И вдруг, словно не рассчитывая больше на собственные силы, Карло с мольбой посмотрел на него, ища поддержки.
Крис заставил себя улыбнуться. Но когда их взгляды встретились, он увидел — сын догадался, что сказал не то.
— Вы говорили об этом полиции? — спросил Салинас.
Карло вспыхнул и перевел взгляд на обвинителя.
— Нет. Полиция больше не допрашивала меня.
Салинас понимающе улыбнулся:
— Говорили ли вы хоть кому-то?
Карло не отводил глаз. Паже знал — в эту минуту он не потупит взор; это был тот же пристальный, исподлобья взгляд затравленного зверька, которым он смотрел на отца в детстве, когда тот впервые уличил его во лжи.
— Нет, — промолвил Карло.
— Даже отцу?
Карло покачал головой.
— Он отказывается говорить со мной о процессе. Потому что я свидетель.
— Карло, а как же его адвокат? — Салинас кивнул в сторону Кэролайн. — Ведь вы знакомы с мисс Мастерс, не так ли?
— Да. — Карло смутился. — Об этом как-то не заходило речи. Я знал, что у меня будет шанс рассказать обо всем здесь.
— Другими словами, вы решили придержать эти сведения до суда.
Карло смерил его испепеляющим взглядом.
— Вы меня спросили — я вам ответил. И сказал вам правду.
Паже похолодел.
— Почему же вы в таком случае не позвонили в полицию? — елейным голосом осведомился Виктор.
Подросток был явно сбит с толку. Паже подумал: тем-то и отличается простой человек от юриста, что последний может распознать капкан до того, как он захлопнется.
