Терри смерила его презрительным взглядом.
— У вас действительно талант, мистер Салинас, выставлять людскую боль на посмешище. Единственное, что вы усвоили правильно, так это хронология событий.
— Так как же все-таки это произошло — я имею в виду вашу связь с мистером Паже? Вы просто переспали однажды — и все?
— Нет. — Женщина старалась не терять самообладания. — Все было совсем не так.
— И он ни разу не касался вас до того?
— Сделай что-нибудь, — прошептал Паже, наклонившись к Кэролайн.
— Не могу, — отрезала та. — Не хочу осложнений для тебя.
— Нет, — чуть слышно промолвила Тереза. — Крис прикасался ко мне.
— И целовал вас.
— Да.
— И когда же это случилось в первый раз?
Терри откинулась на спинку стула.
— Через несколько дней после того, как я ушла от Рики.
— Уже теплее, не так ли? Признаете ли вы, что имели интимную близость с мистером Паже еще до того, как уйти от Рикардо Ариаса?
Паже видел, что присяжные наблюдают за Терри со сдержанным сочувствием.
— Нет, — твердым голосом произнесла она.
— Разве мистер Паже не уговаривал вас бросить мужа?
Тереза Перальта расправила плечи.
— Вы действительно ничего не понимаете, мистер Салинас. Крис никогда ничего не говорил мне и ничего не предпринимал. Мне казалось, что чувства, которые я питаю к нему, принадлежат только мне. Я даже об этом не догадывалась, пока не ушла от Рики. — Она перевела взгляд на Паже и тихо закончила: — Потом я сказала Крису, что он небезразличен мне, и только тут увидела в нем ответное чувство.
— Это правда, что мистер Ариас обвинил вас и мистера Паже в адюльтере?
— Да, — ответила Терри. — Точно так же, как он обвинил Карло Паже в растлении нашей дочери.
Салинас смешался. Было ясно — в этот момент присяжные вспомнили, что Рикардо Ариас, возможно, просто лжец. Мариан Селлер что-то шепнула на ухо Джозефу Дуарте; тот кивнул ей в ответ. Но в следующее мгновение обвинитель уже взял себя в руки.
— Миссис Перальта, свои обвинения мистер Ариас изложил в «Инкуизиторе», не так ли? — спросил он, размахивая листком бумаги.
— Совершенно верно. — В голосе женщины сквозило отвращение. — За десять тысяч долларов. Видимо, у них это расхожая такса за спекуляцию собственным ребенком.
— Как вы с мистером Паже отнеслись к этому?
— Мы оба были возмущены.
— И это послужило одной из причин, побудивших мистера Паже изменить свои планы относительно выставления своей кандидатуры на выборы в Сенат?
— Нет. — Терри с мягкой улыбкой повернулась к Паже. — Крис решил оставить политику ради меня и ради Елены. Если вы пытаетесь представить дело так, будто из-за политики Крис пошел на убийство, то вы его совсем не знаете.
— Но мистер Ариас также обвинял сына ответчика в попытке растления его дочери, — не скрывая раздражения, произнес Салинас. — Как мистер Паже отнесся к этому?
— Он негодовал, но при этом сохранял хладнокровие. Мы оба беседовали с Карло. Тот не только отрицал эти гнусные измышления, но и заявил, что обязательно выступит на суде и не позволит Рики использовать его, чтобы отнять у меня Елену. — Она снова посмотрела в сторону Паже. — Мне кажется, Крис чувствовал гордость за сына.
— Что касается судебных слушаний по заявлению Рики, — не унимался Виктор. — Ведь он представил свое заявление в суд в запечатанном виде, не так ли?
— Да.
— И в нем он обвинял Карло Паже в попытке растления Елены?
— Да.
— И Кристофера Паже — в том, что он разбил вашу семью?
— Да.
— В сущности, мистер Ариас дал вам понять, что, если вы не оставите борьбы за опекунство, дело будет принято к рассмотрению.
Терри кивнула.
— Да.
— И мистеру Паже это было известно, так? Потому что вы читали заявление Рики.
— Да, мы с Крисом знали содержание его заявления.
Паже показалось, что Рики и после смерти продолжает расставлять свои сети.
— Слушания должны были начаться через четыре дня после вашего возвращения из Италии, верно? — спросил Салинас.
— Да.
— И тогда все обвинения были бы преданы огласке.
Терри сцепила ладони вместе и смерила обвинителя тяжелым взглядом.
— Да, это так.
— Мистер Паже понимал, что Карло придется давать показания.
— Вероятно.
— Он также понимал, что его собственные отношения с вами станут достоянием прессы.
— И это он понимал.
— Обсуждали ли вы с мистером Паже вероятность того, что его карьере политика может прийти конец?
Терри на мгновение задумалась.
— Крис думал об этом. Но, как я уже говорила, важнее для него были близкие люди.
— Говоря о близких людях, ведь мистер Паже, должно быть, отдавал себе отчет, что суд может настоять на том, чтобы вы оградили Елену от общества мистера Паже и его сына. Ведь вы обсуждали данный вопрос?
— Да, это так. — Терри уже не скрывала своего негодования. — Мы были готовы к этому.
— Причинило ли это вред вашим отношениям?
Тереза хотела что-то сказать, но осеклась.
— Для нас это было тяжелым испытанием, мистер Салинас, — подумав, ответила она.
— Настолько тяжелым, что вы говорили о возможном разрыве?
Тереза безвольно уронила плечи.
— Да, — промолвила она почти шепотом.
— Кто был инициатором подобных разговоров?
— Я. — Терри устремила исполненный нежности взгляд на Паже. — Я люблю Криса и не хотела обрекать его на страдания. Но именно так все и вышло.
Окинув взглядом скамью присяжных, Терри прочла в их глазах сочувствие и сомнение. Она видела их всех — присяжных, досужую публику, представителей прессы, — всех, кто день за днем составлял собственное мнение по этому делу. Как ей было объяснить этим людям, что означал для нее Крис.
— Это Крис заставил меня изменить решение, — сказала она. — В Италии. Он сказал, что любит меня и что наше будущее стоит того, чтобы пройти сквозь все испытания…
— Это было в Портофино, — прервал ее Салинас.
Она повернулась к нему; ее вдруг поразило лицо Виктора: горящий взгляд, топорщащиеся усики — воплощенное рвение. Она почувствовала, как повлажнели ее ладони. — Да.
— Через восемь дней после вашего последнего разговора с мистером Ариасом.
Тереза была словно загипнотизирована; она видела, куда он клонит, но не могла ничего сделать, чтобы остановить его.
— Да.
— Через восемь дней после того, как — если верить медицинской экспертизе — кто-то убил Рикардо Ариаса.
— Вы не понимаете. Крис был уверен, что Рики жив. — Она повысила голос. — Все время, пока мы были в Италии, нам не давал покоя вопрос — правильно ли мы поступаем, оставаясь вдвоем. Крис не находил себе места…
— Как человек, совершивший убийство?
— Возражаю, — заявила Кэролайн, встав в полный рост. — Данный вопрос преследует единственную цель — сбить свидетеля с толку. Но даже если предположить, что это не так, вопрос, в сущности, не имеет ответа. Говоря словами суда, это обвинение в форме вопроса.
— Поддерживаю возражение, — словно откуда-то издалека прозвучал голос Лернера. — Продолжайте, мистер Салинас.
Виктор подошел ближе.
— Было ли целью вашей поездки в Италию окончательно разобраться в ваших взаимоотношениях?
— Возможно. Да.
— Когда вы последний раз говорили с мистером Ариасом вечером накануне отъезда, ни вы, ни мистер Паже еще толком не знали, останетесь ли вы вместе?
Терри с пронзительной ясностью вспоминала свои переживания тех дней.
— Нет. Не знали.
— А через восемь дней мистер Паже предложил вам выйти за него замуж?
— Да.
По губам Салинаса скользнула усмешка.
— Что же, по вашему, изменилось к лучшему за эти дни?
— Мы с Крисом имели возможность все трезво взвесить.
— Но позже в тот же день выяснилось, что вашего мужа уже по меньшей мере неделю нет в живых.
— Да.
— И вы сразу получали Елену и избавлялись от Рики; мистер Паже мог продолжать делать свою карьеру; Карло Паже оказывался чист, а обвинениям Рики было не суждено увидеть свет. Верно?
— Да. Только все получилось не так, как он того хотел.
— Не так? Скажите, миссис Перальта, как мистер Паже воспринял известие о смерти вашего мужа?
Терри почувствовала на себе взгляд Криса.
— Он был потрясен, — тихо произнесла она. — Крис не тот человек, чтобы желать чьей-либо смерти.
— Вы согласны, что со смертью Рикардо само собой разрешалось множество проблем?
«Пора», — подумала Тереза и ощутила вдруг необыкновенное спокойствие.
— Для одного из нас, — произнесла женщина. — Конечно, это ужасно, но я, по крайней мере, получила Елену. Чего не скажешь о Крисе, ведь его сыну предъявлены все эти чудовищные обвинения именно потому, что Рики погиб. Кроме того, его политическую карьеру можно считать несостоявшейся, а если он к тому же будет признан виновным, то ему уже не суждено быть вместе с Карло и со мной, или с кем бы то ни было. И у него никогда не будет второго ребенка, о котором он мечтал. — Терри повернулась к жюри. — Если Рики и хотел причинить Крису боль — а именно этого он и хотел, — то он не мог бы придумать ничего лучше, как умереть той смертью, какой умер. Безумие полагать, что Крис способен обречь на такие страдания своего сына, самого себя…
