Сделав еще несколько шагов, я замер. До врагов осталось всего ничего. Скоро они вывернут вон из-за того угла, что в четырех метрах передо мной. Я-то их чувствую, а как, интересно, они меня? Тоже, наверное, могут, если дадут себе труд проверить пространство по ходу движения. Жаль, что я не в состоянии ощутить их сканирования — тут нужна магическая восприимчивость моей дочери. Но Моргана осталась позади — «размораживать» наших союзников. Однако есть мнение, что не станут харры местность сканировать: уж слишком верят в мощь магии губителя. А в таком случае, у меня преимущество — пара мгновений форы на упреждающий удар. Главное — его не профукать.
Ближе, ближе… остается буквально несколько ударов сердца. В эти секунды я лихорадочно вспоминал все самое плохое в своей жизни, и уровень моего отрицательного запаса рос стремительными темпами. Начинаю обратный отсчет… Четыре, три, два, один…
Он шел впереди остальных — здоровенный сгусток непроглядного мрака самой устрашающей формы, которую только можно было себе вообразить. Прямой расчет на внешнее впечатление, на то, что, увидев его, потенциальный противник хотя бы на пару секунд замрет в ужасе. Однако со мной не сработало. Во-первых, навидался уже всякого. А во-вторых, и этого урода уже успел увидеть в том пророческом сне, а потому знал, что меня ждет.
Удар я, все же, нанес первым, вложив в него всю накопленную злобу и ненависть. Не столько за себя лично, сколько за мой родной мир, который они хотели уничтожить. А мне он, черт побери, был дорог, при всех его недостатках, и за него я готов был порвать глотку любому, благо способности мои это позволяли.
Удар получился на славу, и от кого-нибудь другого после него наверняка остались бы только рожки да ножки. Но с губителем такого не случилось. Очертания твари несколько размазались в пространстве, но лишь на мгновение, тут же вновь приняв первоначальную форму. Я почувствовал себя боксером, нанесшим свой коронный кросс, после которого рефери обычно начинает отсчет, и увидевшим, что нынешнего противника этот удар лишь слегка разозлил. Возникло совершенно четкое ощущение, что сейчас меня начнут, грубо говоря, метелить по первое число.
Комбинированный щит я успел поставить в самый последний момент и сокрушительный удар губителя принял уже на него. Оххх! Ну, могло быть и хуже: к стене я отлетел, но на ногах устоял. Тут же включился процесс самоврачевания. Злости же внезапно прибыло по принципу «Ах ты так, гад?!», и я основательно вломил ему второй раз… То есть, это мне так показалось, что основательно. На сей раз он сумел закрыться, и моя атака вовсе не возымела какого-то видимого эффекта. Его новый удар снова не смог опрокинуть меня на пол, но поплохело мне уже куда серьезнее. Во рту я ощутил соленый вкус собственной крови.
Да, долго мы так не протанцуем. Как только он вмажет мне достаточно сильно, чтобы хоть на несколько секунд отключить сознание, то сразу активирует десмодовскую составляющую своей Силы, и вот тогда уже — пиши пропало! Убьет меня спокойно — без шума и пыли, то бишь без какой бы то ни было посмертной волны. Ладно еще, харры не показываются. Впрочем, им-то зачем рисковать? Натравили на меня губителя и ждут, пока он со мной разделается. А дальше просто перешагнут через мой хладный труп и пойдут забирать Осколок. Не нравится мне, конечно, такой расклад, но что я могу сделать?
Новый размен ударами с губителем привел к тому, что в голове у меня загудело и на пару секунд помутилось в глазах. Я вынужден был отступить еще на несколько шагов. Теснил он меня и теснил основательно — без шансов. Вот загонит сейчас в ту комнату, где Моргана пытается оживить этот «музей восковых фигур»…
Мысль о дочери внезапно придала мне дополнительных сил, и я вновь контратаковал, на сей раз сфокусировав всю свою ненависть узким лучом наподобие лазерного. И удар прошел! Губитель замер, покачнулся, и форма его вновь на мгновение исказилась. Воодушевленный успехом, я ударил вновь, затем еще и еще… На какое-то время тварь ушла в глухую защиту и даже стала отступать, а у меня тут же возникла надежда, что я могу взять верх…
Но это оказалось иллюзией, которую быстро разрушили. Из-за угла выступили три человеческие фигуры. Харры. Лилит благоразумно не ввязывалась. Но тут и без нее вполне справились. Кромешники нанесли синхронный удар своими разрушительными черными лучами, которые, встретившись в точке фокусировки, далее объединились. Этот суммарный луч я попытался нейтрализовать своим наспех поставленным щитом, но, как тут же выяснилось, его оказалось недостаточно. В итоге ослабленный вражеский аркан, все же, достиг моей плоти, и там, где это произошло, она задымилась и начала чернеть. Инстинктивное самоисцеление тут же взялось за дело, и все же боль была такая, что я взвыл нечеловеческим голосом, потерял равновесие и едва не рухнул навзничь. Однако устоял на ногах и даже быстро восстановил щит, отразивший второй удар харров. Моя волна ярости уже готова была обрушиться на них, когда в дело вновь вступил губитель.
Пауза, которую дали ему харры, оказалась весьма кстати для суперкромешника, и он смог восстановиться. Восстановиться и шарахнуть по мне со страшной силой. Щит мой лишь слегка смягчил удар. Основная его боевая составляющая дошла до меня практически неурезанная, и я в полной мере ощутил на себе мощь кромешника-гиганта. На миг мне показалось, что меня просто размазало по стене — я сполз на пол, как мокрая тряпка. Про боль вообще молчу — весь организм стал сплошным ее средоточием. Сознание замерцало, грозя погаснуть, а мысли стали вдруг тяжелыми и неповоротливыми. Не выплеснись разом все содержимое положительного резервуара на мою кожную оболочку, тем самым упрочнив ее, я бы, скорее всего, уже представлял собой мешок переломанных костей и окровавленного мяса. Впрочем, ощущения у меня в тот момент были такими, словно это, все же, произошло.
Как в тумане я видел, что от медленно приближающегося губителя тянутся ко мне серые щупальца, будто сотканные из дыма. «Вампирическая магия десмодов!» — догадался я. Странно, раньше мне ее доводилось лишь чувствовать на себе, но никак не видеть. В справедливости своего предположения по поводу этих щупалец я убедился очень скоро: едва они коснулись меня, как пришел цепенящий холод и ощущение стремительно утекающих остатков сил, как жизненных, так и Э-магических.
«Все, финиш!» — возникло у меня в голове. И мысль эта, скорее всего, стала бы в ней одной из последних посетительниц, но тут надо мной что-то сверкнуло ослепительно белым, и щупальца отдернулись.
Моргана
Легко сказать — вывести из ступора! Может быть, на фоне отца Моргана и выглядела экспертом в области обычной магии, но по сравнению с матерью могла считаться разве что зеленым дилетантом. Вот Лилит бы наверняка что-нибудь придумала: ей с чем только ни приходилось в жизни сталкиваться. Для Морганы же данная ситуация была в новинку. Она понятия не имела даже как подступиться к решению этой проблемы.
Фраза Диллины «Жертвенный канал!» заставила Моргану вздрогнуть и обернуться. Похоже, как это ни обидно было признавать, доминаторша соображала лучше нее и первой нашла выход из ситуации, правда, лишь для одной себя. Молодая криганка прекрасно знала, что означают эти два слова. «Жертвенный канал» был прикладным арканом Вторых, который позволял представителям низших каст отдавать высшим часть своих магических и жизненных сил. Весьма значительную часть. Сами «доноры Силы» при этом не умирали, но временно становились бессильными и беспомощными, словно новорожденные котята. Зато акцепторы (то есть, те, кто принимал Силу) на то же самое время получали возможность выйти довольно далеко за пределы своих обычных возможностей.
Цели Диллины были понятны: за счет пожертвованной Силы двух стражей, форса и принципа она сможет вырваться из тисков «стазиса», а ее доноры — наоборот, останутся в них до тех пор, пока заклятие не будет снято или пока за ними не придет смерть. Последнее, учитывая развитие событий, было куда вероятнее.
Что же до низших… «Жертвенный канал» являлся арканом, а не приказом. Словом власти, проще говоря. Не подчиниться ему было нельзя, и действовал он на всех представителей иерархически подчиненных каст, находившихся в зоне прямой слышимости от того высшего, который применял его. Выбор отсутствовал даже у форса, не говоря уже о принципе и стражах. Вполне в духе Вторых, как светлых, так и темных. Раньше это и для Морганы было совершенно естественным делом, но теперь… Пожалуй, рядом с отцом она слишком очеловечилась. Хотя, кто скажет, хорошо это или плохо?
К тому же, обвинять Диллину в аморальности ее решения Моргана не имела права. Та действовала предельно прагматично и получала результат: движения ее на глазах становились все более быстрыми и плавными. Оковы «стазиса» ослабевали медленно, но верно. Скоро она сможет полноценно двигаться и… Что дальше? Кинется помогать отцу? Хорошо бы! А если нет? Если смоется под шумок? Что делать ей, Моргане? Вступать с доминаторшей в бой? Впрочем, какой там бой?! Просто убивать ее: силы-то слишком неравны. Однако не рано ли думать о карательных мерах? Кто знает, как поведет себя союзница? Возможно, окажется полезной…
