-- Это тяжело, --ответил Рогозин. --Иные могут дожидаться окончания срока, безучастно посещая заседания, бездумно голосуя за те проекты законов, которым импонируют сенаторы соседних провинций. Добросовестная же работа сенатора всегда сопряжена с большими трудностями. Мне ежедневно приходится принимать решения, от которых зависят судьбы миллионов людей.И решение это должно быть осознанным. Поэтому приходится быть специалистом во всех сферах, знатоком, а для этого необходимо постоянно учиться, расширять свои знания, быть всегда в курсе событий. Да, выступать перед публикой мне всегда нравилось, всегда нравилось быть в центре внимания. Я могу сказать точно: я люблю свою работу. Это работа, которую я не выполняю по чьему-то принуждению, я действую исключительно из соображений своей совести. И ответственность за свои проступки, за свою лень, если таковая проявится, я несу не перед кем-то, а перед своей совестью.
-- У некоторых нет совести, -- сказала Ирина.
-- У меня есть, я хочу в это верить. В любом случе, она меня ещё ни разу не подводила.
Ирина улыбнулась:
-- Хорошо бы. Везёт тебе, значит.
-- Не всегда, -- махнул рукой Виктор Алексеевич. -- Если бы у меня всё получалось, мы бы не сидели посреди холодной саванны у костра без еды и питья.
-- Быть может, это и есть везение? -- промурлыкала девушка, подняв глаза.
-- Намекаешь, что всё в этом мире происходит не случайно? -- Рогозин хитро прищурил глаза.
-- Может быть.
-- В таком случае, сомневаюсь, что сейчас мне должна сопутствовать удача, -- сенатор вдруг снова вспомнил про своё участие в убийстве сира Корхаста, и ему стало тяжело на душе. -- Не заслужил.
-- Значит, везёт мне, -- Ирина расплылась в улыбке.
-- Почему? -- удивился Виктор Алексеевич.
-- Ну... наедине с таким большим человеком...
"Она подкатывает ко мне" -- решил он и решил действовать.
-- Возьми мой пиджак, замёрзла, наверное, -- предложил он.
Ирина пожала плечами:
-- Не замёрзла, но на всякий случай возьму. Подкинь ещё дровишек...
Костёр полыхнул жаром, жадно съедая сухую древесину. Огонь играл бликами в глазах Ирины, освещал лицо, придавая смуглой коже нежный, тёплый оттенок. Заметив, что Рогозин внимательно рассматривает её, девушка улыбнулась.
-- Как ты попала на работу к Роше? -- спросил он.
-- По распределению, -- ответила Ирина. -- Я только-только два месяца назад закончила Лётное училище в Орсу. Это на Капри. Мне предложили здесь работать, и я согласилась.
-- Как мэр? Вёл себя подобающе? -- продолжал интересоваться Рогозин. Ему стало интересно, приставал ли он к своей подчиненной.
-- Нормально. Почтительно даже. А что?
-- Я слышал странные вещи про этого человека. Что он иногда превышал свои служебные полномочия...
Ирина рассмеялась.
-- Ах ты про это... Не беспокойся насчёт него. Он - евнух. С этими делами у него был полный порядок.
-- То есть... -- Рогозин поднял вверх мизинец.
-- Именно, -- кивнула Ирина.
-- Значит... учитывая факт того, что ты тут только месяц, то и парня у тебя нет...
Девушка напротив него наклонила голову, хитро прищурив глаза.
-- Да вы клеитесь ко мне, сенатор, -- промурлыкала она.
-- Конечно, -- согласился тот, пододвигаясь ближе. -- Вот посмотрите, госпожа, вокруг на несколько километров вокруг ни души, огонь костра создаёт интимную атмосферу, ночь всё холоднее, и я, кажется, знаю, как нам согреться...
-- Вы превышаете свои служебные полномочия, сенатор, -- сказала она тихим голосом, -- но не вздумайте останавливаться, сир...
Рассвет застал их спящими. Костёр давно потух, лишь лёгкий дымок вился над углями. Они спали на одежде, разложенной на траве. Ветра не было, казалось природа затихла, чтобы не потревожить их сон.
Виктор Алексеевич проснулся первым. Ирина положила голову на его плечо, её чёрные, как смоль, волосы рассыпались на его груди. Он посмотрел на её лицо и подумал, что так, наверное, должны выглядеть ангелы. Да, она была прекрасна. В ней было что-то необыкновенное, то, что он не видел в других женщинах, и именно сейчас Виктор Алексеевич ощутил странное щемящее чувство, которого не испытывал очень давно. Он не стал её будить. Он лежал такещё долго, боясь пошевелиться и потревожить спящую девушку.
Ирина, скорее всего, проснулась от холода, так решил Виктор Алексеевич. Она бы сладко спала до полудня, если бы не утренняя свежесть этих мест. Быстро вскочив, она натянула на себя комбинезон, размялась и объявила о готовности идти дальше. Рогозин не собирался торопиться. Обнаружив, что костюм его порядком измят после сегодняшней ночи, он решил, что хотя бы галстук должен быть завязан надлежащим образом.
Через несколько минут они снова шли вперёд, а на горизонте уже отчётливо угадывались стены, опорные фермы, смотровые башни космопорта. Нарастающее чувство голода и жажды подгоняло их, и им казалось, чтоконец их пути совсем скоро. Не разбирая дороги, спотыкаясь в траве, они шли всё быстрее.Им оставалось идти меньше восьми километров,когда почва под ними задрожала, а на горизонте показалось несколько точек, увеличивающихся в размерах.
-- Это танки и ракетницы, -- констатировала Ирина. -- Выдвинулись в резервацию. Теперь наши точно победят!
-- Хорошо бы! -- ответил Виктор Алексеевич, пересчитывая машины. -- Раз, два, три, четыре, пять... Пятнадцать штук! Почему так мало?
-- Может, с ними ещё дивизия пехоты? -- пожала плечами девушка. -- Этого вполне хватит, чтобы разогнать оттоков по домам.
-- Я боюсь, там нужно хирургическое вмешательство, на испуг их не возьмёшь...
-- Что? Не поняла... -- Ирина удивленно приподняла брови.
Рогозин махнул рукой:
-- Э...не обращай внимания.
Огромные гусеничные машины, сотрясая саванну, оглушая рёвом двигателей, медленно проехали мимо них. Рогозин с восхищением смотрел на широкие башни, длинные орудийные стволы, броню, блестящую в свете утренней звезды. На фальшбортах отчётливо были видны символы Гвардейской дивизии, нарисованные краплаком - Крылатый меч, расположенный клинком вниз. Казалось, ничего не может остановить эту величественную мощь.
-- Мьёльниры... -- прошептала Ирина.
По широким колеям, оставляемыми танками, трусцой бежали пехотинцы - человек тридцать-сорок за каждым из них. Слишком мало, чтобы сбросить аборигенов со Стены и подавить восстание. Рогозин осмотрелся, подсчитав силы людей, и возмущение охватило его.
-- И... и что? Какого чёрта их так мало? Чего же они хотят-то? -- всплеснул он руками. -- О чём думал командующий, высылая их против этой орды?
