не враги. Я не стану поднимать оружия…
Страж не дослушал. Выхватив нож, с искажённым ненавистью лицом бросился вперёд.
— Уходи! — крикнул запятнанный дочери леса, надеясь, что она послушает. Выставил локоть, принимая удар, и оттолкнул противника ногой.
Тот отлетел, пытаясь устоять. Под сапогом хлюпнула вода — натекло с навеса. Страж пошатнулся, взмахнув руками, гулко ударился головой о каменный край стола, упал, подняв брызги, и остался лежать с растерянным и обиженным лицом. Пальцы ослабли, и рукоять почти выскользнула из них.
— Я не хотел твоей смерти, — повторил Шогол-Ву, глядя, как смешивается алое с алым и как пляшут песчинки в едва заметных потоках.
— Он поднимется, — сказала дочь леса, подходя ближе. — Нельзя дать ему подняться.
Запятнанный склонился, вынул нож из мёртвых пальцев, помолчал и ответил:
— Я не трону его в божьем месте. Иди к телеге.
— Неужели ты ещё не понял, в этом мире нет божьего места! Дай нож мне.
— Идём.
Он взял её за плечо, разворачивая. Бросил взгляд на нептицу — та лежала, откинув крыло, по которому хлестал поток с навеса, а пёс носился вокруг, поддевая её носом и поскуливая. Заметив, что на неё смотрят, она приподняла морду.
— Хвитт! — воскликнул Шогол-Ву.
Нептица поглядела из-под полуопущенных век и вновь тяжело уронила голову, прикрыв глаза.
В этот миг над площадью поднялся вой и стон.
Все мёртвые застыли, запрокинув лица, и голоса их слились в один, тоскливый и обречённый. Они плакали, как плачут по покойникам.
Рядом, в трёх шагах, выл Клур Чёрный Коготь, а напуганный страж, вывернувшись наконец из крепкой руки, бил его ножом. Но Клур не замолкал и не чувствовал ударов, и страж выронил нож, вскинул руки, попятился и кинулся прочь, зажимая уши и тоже крича надрывно.
Ашша-Ри, закаменев, стояла рядом. Всё случилось так быстро, что даже она не успела вмешаться.
— На телегу! — крикнул Шогол-Ву, наклонясь к уху дочери леса, подтолкнул её, а сам бросился к нептице. Провёл рукой по перьям, грязным теперь, измокшим, но не сумел понять, как она ранена.
Он погладил зверя по шее и попросил:
— Поднимайся! Поднимайся, Хвитт, нужно идти.
Дочь леса упала рядом на колени, погладила нептицу по макушке. Склонившись, что-то зашептала. Нептица, помотав головой, поднялась медленно, неохотно. Побрела, опустив голову и волоча правое крыло.
— Почему вы медлите? — раздался крик старого охотника.
В шуме толпы, в надрывном вое мертвецов, в звуке капель, бьющих о дерево и камень, в гуле и рокоте его голос был едва слышен.
— Идёмте же! Это плохое место, чтобы драться. Уходим, или хотите тоже стать мертвецами и бродить здесь, пока время, отпущенное миру, не подойдёт к концу?
Ашша-Ри обхватила Клура за плечи, налегла всем весом, разворачивая его к телеге. Стиснув зубы, заставила сделать шаг, ещё один.
— Брось его, брось эту падаль! — крикнул старый охотник. — Он больше не нужен нам, только задержит!
— Хочешь сбежать отсюда скорее, так беги! Я не оставлю его, — гневно ответила она. — Не оставлю!
— Видно, Трёхрукий отнял у тебя разум. Вспомни, сколько раз чёрный пёс предавал тебя! Но нет, даже теперь, когда он издох, ты верна ему больше, чем племени!
Зебан-Ар сплюнул и в два шага преодолел расстояние между ними. Ашша-Ри встретила его грудью, закрыла Клура спиной.
— Только посмей, старик. Только тронь его…
— Бери чёрного пса под руку. Я возьму под другую. Так будет быстрее.
Охотница посмотрела недоверчиво, помедлила, но согласилась. Вместе они потащили Клура к телеге.
Шогол-Ву толкал его в спину, оглядываясь на нептицу. Та шла медленно и понуро, и Хельдиг держала руку на её голове. Пёс вился вокруг, то забегая вперёд, то заходя сбоку. Тыкался мордой в светлый бок, скулил, почти выл, не зная, чем помочь.
Нату было худо. Он выгнулся, хрипя, широко раскрыв глаза навстречу холодным каплям, летящим с неба. Йерн тряс его за плечи и хлестал по щекам, Йон с трудом держал рогачей, напуганных шумом.
Тут нептица пошла быстрее. Оттолкнув старого охотника с пути, полезла на телегу. Задняя лапа её сорвалась раз, другой, и всё же нептица вскарабкалась. Легла и вздохнула, не замечая, что придавила Ната и что телега кренится.
Клур, наконец, умолк. Задышал тяжело, потом провёл по лицу ладонью.
— Отпустите меня, — сказал он. — Слышите? Отпустите!
Ашша-Ри нехотя отвела руки, и Клур, прихрамывая, пошёл через площадь к помосту, обходя людей. Видно было, как он, шагая, коснулся рукой живота и оглядел пальцы.
Мертвецы утихли и застыли. Умолкли и живые, и теперь слышно было даже, как сапоги разбивают тонкую воду и звякают набойки о камень.
Клур поднялся на помост, где ещё недавно стоял как пленник. Морщась и не убирая ладонь от живота, оглядел площадь.
— Слушайте меня! — сказал он, и даже дождь, казалось, притих. — Слушайте, живые и мёртвые! Поняли вы, к чему приводят ненависть и вражда? Если сеять боль, боль и пожнём. Кто бы что ни говорил, мир не может быть так спасён, вы понимаете это? Теперь — понимаете?
Люди молчали, не решаясь говорить.
— Мы идём в Запретный лес, — сказал Клур. — Если успеем, может, договоримся с богами. Если получится…
Повысив голос, последние слова он почти прокричал:
— Если у нас получится, вы поймёте. И тогда, запомните накрепко, не суйтесь к Косматому хребту! Это земля детей тропы, была их землёй и останется. И Запретный лес не для людей. Стерк Удачливый однажды дал слово, дал не зря, вот и не следует соваться туда и рубить деревья на границах. Это ясно вам?
Клур подождал ответа и посчитал, что получил его, раз никто не спорил.
— И больше никакой вражды! — докончил он. — Пока три племени жили мирно, такого не случалось. Значит, этого и хотят боги. После всего, что было, примириться тяжело, но возможно. Попытайтесь, если не ради себя, так ради детей. Им жить дальше, если наши распри и жадность не погубят мир, и может, они справятся лучше нас.
Он сошёл с помоста, держась гордо и прямо, щуря глаза. Лишь знающий мог подметить, что сапоги цепляются за ступени, что шаг не так твёрд, как прежде, что одна рука теперь не слушается и что бледность, проступающая под грязью и кровью, это бледность смерти с чернотой у губ и глаз.
Ашша-Ри стояла, дрожа, как натянутая тетива, едва сдерживаясь от того, чтобы броситься навстречу. Поравнявшись с ней, Клур отодвинул её рукой, прошёл к телеге. Люди вокруг не шевелились, будто боялись, что стоит только сделать шаг, и опять вцепятся друг другу в глотки, — но теперь, увидев, что Клур уходит,
