и, прижимая к груди орто, вышла.
И вот сегодня свадьба!
— Пойдем первыми, — решила бабушка. Она вытащила из сундука бархатное фиолетовое платье. — Файзат-ханум, надевай! Правда, в талии широковато, — она оглядела меня со всех сторон. — Парихан, достань пояс!
Мама вытащила из сундука пояс со звенящими бубенчиками, расшитый серебром.
Когда я надела все это, мама с бабушкой переглянулись, и по их лицам я поняла, что хорошо выгляжу. Я перемерила несколько платков; мы остановились на золотом тастаре. Потом бабушка посадила меня напротив:
— Не топчись там, как покинутый овцой ягненок. Танцуй, веселись, — словом, чтобы сияла!
— Что мы подарим? — спросила мама.
Бабушка призадумалась.
— Невесте подарим вот это, — она сняла с полки новый медный кувшин, горлышко которого было изогнуто точно лебединая шея.
— Что ты, мать! — Мама выхватила из рук бабушки кувшин. — Я за него в Гоцатле отдала две мерки ячменя и пять метров бязи.
— Не спорь со мной, говорю тебе! Вдруг люди подумают, что мы обижены! Надо показать, что ничего подобного… А ты работай там засучив рукава, как ближайшая родственница…
Бьет барабан, играет зурна. Мы выходим из дома; до Шахрузат от нас рукой подать, но бабушка ведет нас в обход, мимо родника.
— Зачем это? — спрашивает мама.
— Разве пустой кувшин в дом несут? И мы делаем круг по аулу.
Кувшин несу я. Бабушка и мама, шушукаясь, идут следом. Они любуются мной.
— В добрый час! — кричат женщины.
— На свадьбу идем, подарим невесте кувшин со свежей водой!
— Вабабай! Какой красивый кувшин! И дочь вашу не узнать, словно сама заря. Совсем невеста!
— Вот и выросла, время летит, — отвечает бабушка.
Так, сделав почетный круг по аулу, мы приходим наконец к дому Шахрузат.
— Вай, как рада вас видеть! Вот дождались мы радостного дня. Вчера еще Гамзат под стол пешком ходил, а сегодня время пришло женить! Заходите!
— Будь благосклонна, судьба, чтобы все твои дни, Шахрузат, были такими, как этот! Пусть жизнь молодых будет чиста и прозрачна, словно животворная влага в этом кувшине! Пусть наш подарок принесет счастье невесте!
— Вай! Какой кувшин! — радуется и изумляется Шахрузат. — Но у вас тоже дочь!
— Этот Парихан купила специально для твоей невестки. — И бабушка отдает ей кувшин.
Не успеваю я переступить порог, как мне вручают палочку — приглашение на танец. Я вхожу в круг, улыбаюсь, танцую быстро и весело. Потом зову танцевать жениха и долго не отпускаю его из круга. Гости хлопают в ладоши, выкриками подзадоривают зурнача и барабанщика. Мне кажется, что все любуются мной, и жаль выходить из круга.
Приводят невесту. Она толстая и маленького роста.
— Садись с ней рядом, — шепчет мне бабушка.
Я так и делаю. Позади слышен шепот:
— Сравни этих двух девушек!
— Зато у дочери председателя знаешь какое приданое!
Я улыбаюсь и никому не уступаю место рядом с Загидат…
Перевод М. Магомедова.
КВАРТИРАНТЫ
— К тете кто-то пришел, — закрыв за собой дверь, сказала Саидат.
— В такую рань? — удивился Шарип.
— Да, я мельком видела его, — наверное, герой, вся грудь в орденах.
— Подождем, пока уйдет!
— Интересно, понравится ей? — Саидат развернула кашемировый павловопосадский платок, на бордовом фоне которого розовели цветы.
— Конечно, это же настоящее произведение искусства! — Шарип поднял руки к потолку.
— Оптимист! Если бы все были такими, как ты…
— Видишь, значит, тебе нельзя иметь другого мужа, только такого, как я, — перебил ее Шарип.
Саидат отошла от кровати, на которой лежал платок, и еще раз придирчиво осмотрела его со всех сторон.
— А вдруг все-таки не понравится? — озабоченно сказала она.
— Понравится, будь уверена. Не переживать, а радоваться надо, что мы нашли чудный подарок! Я бы сейчас на твоем месте набросил платок на плечи, пригласил в круг такого хорошего парня, как я, и станцевал бы лезгинку. — Шарип набросил на Саидат платок и, напевая мелодию лезгинки, стал кружиться вокруг жены.
— Сына разбудишь, не хулигань, — сдвинула брови Саидат.
— Ну и пусть разбужу, посмотри, какое утро за окном! Кто это спит в День Победы?
— Когда наконец станешь серьезным, — вздохнула Саидат. — Вся надежда была на рождение сына. Думала, почувствуешь себя взрослым. Как-никак отец, воспитатель… А я смотрю — тебя самого еще надо пошлепывать!
— Наша пара — самое лучшее творение судьбы… — продекламировал Шарип и продолжал скороговоркой: — Реку, неукротимо мчащуюся с гор, сдерживает направляющее ее русло; чтобы огонь не спалил все кругом, его заключают в объятия очага…
— Слышали, слышали! Я — твое русло, ты — моя неукротимая река, — засмеялась Саидат, складывая платок.
В этот момент раздался стук в дверь.
— Войдите, — сказал Шарип.
— Услышала голоса и решила войти, — на пороге появилась Зубаржат. — Пойдемте ко мне чай пить! — На квартирной хозяйке молодоженов был нарядный военный китель.
— Так это твой китель, тетя Зубаржат? — удивленно сказал Шарип. — Моя жена говорила, что к тебе зашел герой весь в орденах, а это, оказывается, ты и есть!
Саидат застыла на месте, открыв рот от удивления.
— У тебя столько наград, и ты никогда не говорила нам…
— Надеваю только в День Победы, — ответила Зубаржат. На ней были вместо сапог черные лаковые туфли на высоком каблуке, а вся грудь — в орденах и медалях.
— У тебя и орден Славы есть! — с восхищением сказал Шарип. Он стал серьезным. — И «За взятие Берлина» тоже!
— Ну так идем чай пить, — позвала Зубаржат.
— Мы так удивились, что даже забыли тебя поздравить с Днем Победы, — и Саидат набросила на ее голову платок.
— И это от нас, — Шарип достал из вазы букет красных роз.
— Спасибо, дети, — голос Зубаржат задрожал, и по ее смуглым щекам покатились крупные горошины слез.
— Что ты, тетя Зубаржат? — обнял ее Шарип.
— Это мой самый счастливый праздник Победы после Девятого мая сорок пятого года. Как я раньше жила без вас, представить себе не могу.
— И мы, тетя Зубаржат, не можем без тебя, — голос у Саидат задрожал.
— Ах, женщины, любите вы по каждому поводу слезы лить. Я требую чай! Как у нас с тортом? — Шарип направился в столовую.
— Можно подумать, что ты — главный конструктор этого торта, — сказала Саидат. — Хвастунишка ты наш, все себе приписываешь!
— Тетя Зубаржат, пусть она не умаляет моих заслуг. Кто колол орехи, кто взбивал белки?
— Конечно ты, сынок.
— Может, и слова на торте тоже ты написал? — не унималась Саидат.
— Признаюсь, не я, — ответил Шарип и прочитал: «С Днем Победы!»
— Садитесь, дети. С праздником! — торжественно и громко сказала Зубаржат.
Сейчас она думала о том, что не было бы у нее этой радости и праздника, если бы не Шарип и
