себе на фабрику, но та так и не успела ничему научиться, потому что началась война. Надя поступила на курсы медсестер, и вскоре обе девушки последовали ее примеру. Окончив курсы, они разъехались по разным фронтам.
Из всего пережитого на фронте Зубаржат больше всего запомнилась сырая октябрьская ночь на Западной Украине, когда все вокруг гремело от взрывов, а санитарная машина мчала в госпиталь медсестру Зубаржат и военврача Софью Петровну. Один снаряд попал в машину и зажег ее; Софья Петровна откинулась на спинку сиденья — осколок попал ей в сердце. Шофер Володя был тяжело ранен и потерял сознание. Зубаржат, сама истекая кровью, сквозь дым и грохот взрывов тащила его за собой, пока наконец силы не оставили ее…
Запомнила Зубаржат на всю жизнь и землянку, полную мышей, где при тусклом мерцающем свете фонаря она учила Устав партии и где во время короткой передышки между боями политрук полка вручил ей партбилет, где она, всматриваясь в каждого раненого, мечтала и боялась увидеть дорогое лицо Мажида…
— А где жена? — Шарип остановился на пороге с чашкой чая в руках.
— Я здесь! — откликнулась Саидат. — Малыш еще спит!
— Пусть спит, набирается сил. — Шарип улыбнулся и сел.
«Как хорошо, что Шарип все же пришел в тот день, — подумала Зубаржат. — Да, чтобы снять квартиру, он проявил много энергии».
— Входите, — сказала Зубаржат, услышав стук в дверь.
— Это я, — сообщил Шарип.
— Проходи, проходи, я ждала тебя завтра.
— Мой визит совершенно секретный, можно сказать — военная тайна. Умеете хранить тайны?
— Приходилось на войне, уж как-нибудь постараюсь, — улыбнулась Зубаржат.
— Неужто воевали?
— Да, сынок. Вот здесь у меня визитная карточка войны, — Зубаржат показала на правую ногу. — Садись, — она придвинула стул. — Выпьем чайку?
— С удовольствием, садитесь, тетя Зубаржат, я сам налью.
— Нет, ты мой гость.
— Ничего не надо, — запротестовал Шарип, увидев, что Зубаржат ставит на огонь большую синюю кастрюлю, — не беспокойтесь, только стаканчик чаю.
— Неужто не попробуешь моих голубцов? А я обрадовалась, что смогу угостить тебя обедом!..
— Ну хорошо, так и быть, чтобы не обидеть вас и назло себе, — махнул рукой Шарип. В этот момент его поднятая рука и искрящиеся глаза очень напомнили Зубаржат Мажида.
— Что вы так смотрите? Признайтесь, подумали, что я нахал?
— Перестань, я просто люблю веселых людей, умеющих пошутить.
— А моя Саидат всегда недовольна. Говорит, что я слишком несерьезный. Объясняю ей, что два одноименных заряда отталкиваются, а разноименные притягиваются… Ну, а теперь о деле. Я хотел вступить с вами в тайный сговор. Сестра не придет?
— Да кто ее знает?! Может за день десять раз прийти, а может за неделю ни разу не появиться.
— Вот что, тетя Зубаржат. Моя жена — своеобразная женщина. Она ни в коем случае не соглашается отдавать такие деньги. Я вам буду платить по шестьдесят, а вы ей не говорите, пусть считает, что мы платим пятьдесят.
— Я сама думала об этом, — сказала Зубаржат, — и хотела попросить вас сказать сестре, что мы сговорились на шестидесяти, а сами платите сорок.
— Нет, я здоровый мужчина, заработать могу. Шестьдесят рублей — нормальная цена за такие комнаты и условия.
— Ни за что больше сорока не возьму. Одна ведь живу, мне и так всего хватает выше головы. До сих пор жильцов не пускала, хоть сестра ругает меня. И сейчас нипочем бы не согласилась, если бы не вы. Как вы ушли, мне сразу стало скучно.
— Ну зачем делать скидки? Мы поженились против воли родителей и привыкли за все отвечать самостоятельно и по полной мерке, — сказал Шарип.
— Ну ладно, после поговорим… Ешь голубцы, заправь их сметаной. — Зубаржат поставила на стол полную дымящуюся тарелку с голубцами.
— Спасибо, тебя Зубаржат.
Когда Шарип ушел, Зубаржат почему-то стало тревожно. Она несколько раз включала и выключала телевизор, ходила из угла в угол. Такой пустой собственная квартира ей никогда не казалась. «Не надо никаких денег, лишь бы только они жили здесь», — мелькнула мысль. Зубаржат долго не могла заснуть. Проснулась она от стука в дверь. «Это они», — подумала Зубаржат и вскочила с кровати, открыла дверь. На пороге стоял шофер Муртазали.
— Йорчами, Зубаржат-ада!
— Йорчами, — ответила Зубаржат разочарованно.
— Мать просила заглянуть.
— Да, я приготовила, заходи! Вот, бери два мешка.
— Спасибо большое. — Муртазали взвалил мешки на плечи и вышел.
— В ауле все в порядке? — спросила вслед Зубаржат.
— Все хорошо, год ведь урожайный!
В воротах он столкнулся с Хатимат. Она повернулась и долго смотрела в затылок уходящему Муртазали, будто он уносил на плечах ее собственное добро.
— Пришла узнать, как дела. Думала, квартиранты уже переехали. А что, Муртазали тебе что-нибудь привез в благодарность?
— Да ну, скажешь тоже… Ты ведь знаешь, я сама голодала и поэтому не могу видеть, как пропадает хлеб.
— Вай, когда ты наберешься ума?! Зачем тебе о других-то все время думать? Собираешь у людей остатки хлеба, сушишь… Лучше бы сама кур держала или продавала, что ли, эти отходы. Вот любительница даром поработать!
— Во-первых, я у людей не собирала. Это из больницы, в которой работала, беру, чтобы не выбрасывали. Во-вторых, у меня огород, кур не могу держать, а в-третьих, я не нищая, чтобы хлебные корки продавать.
— Да, да, знаем! Тебе же обязательно надо показать, что ты лучше и благороднее других. Да только людей не обманешь, лицемерка! О тебе небось никто особенно не беспокоится? А ты все о посторонних печешься. Корова Муртазали, которая пасется где-то в горах, тебе дороже родной сестры! А Супайнат хороша! Могла она послать тебе раз в три года масло или хотя бы овечий сыр?!
— Не надо мне, я, слава аллаху, голодная не сижу.
— С тобой говорить — что добро в пруд бросать, ничего не понимаешь. Послушай хоть сейчас меня, я научу, как себя надо вести с жильцами. Важно что? — Хатимат задумалась и села на край неубранной кровати. — С первых же дней сумей поставить себя. Не дай им забыть, что они здесь не хозяева. Увидела, например, что долго включен свет, — ничего не говори, но посмотри на них выразительно, выключи свет и уйди к себе. Затем дай понять, чтобы гостей к себе не звали…
— Короче говоря, и в туалет лишний раз пойдут — проконтролируй!
— А что? Таким дай мизинец — руку откусят! Вот, кстати, и они. — Хатимат встала, услышав стук в дверь.
— Это они, — тихо повторила Зубаржат и вытерла губы.
Хатимат открыла. На пороге стояла девушка с большим пакетом в руках.
— Зубаржат Максудовна здесь живет?
— Да, вы заказ принесли? — Зубаржат пропустила девушку в комнату.
— Я
