мнением представителей земель приходилось считаться, ведь каждый из них потенциальный кронпринц. Если права одного из привилегированных нарушат, то веры королю, что законы будут соблюдаться в отношении остальных, не будет. А это уже перспектива гражданской войны.
– Кто ещё требует оглашения королевской воли? – проскрипел король, испепеляя взглядом Ойгена.
Один за другим начали подниматься представители. Судя по одежде и некоторым деталям, кто-то прислал своих поверенных, но были и те, что приехал сам. Двадцать один из двадцати четырёх. Трое воздержались, включая Ойгена, до которого стало доходить, что натворил.
– Но она сама! Сама легла под этого Вангера, когда брак уже был восстановлен! – сделал попытку обелить себя мой бывший муж. – Разве можно верить словам этой распутной женщины?!
– Незадолго до аннулирования развода между бароном Майером и баронессой Вербер-Майер, будучи с юридической точки зрения абсолютно свободными людьми, мы заключили помолвку. И в отличие от вас мы соблюдали все правила приличия, сохраняя репутацию до проведения брачной церемонии, – спокойно парировал Вильгельм. – За оскорбление моей невесты я требую ответа и компенсации у вас, господин барон.
Однако король ухватился за эту ниточку, чтобы хоть как-то выкрутиться из ситуации: – Было ли объявлено о помолвке? Чем можете подтвердить свои слова? *** Возникли проблемы технического характера, из-за которых на несколько дней выплала из работы. Сейчас всё исправлено и по линии связи и решены вопросы с переходниками и носителями.
Глава 89. Решение
Во мне только затеплилась надежда, что получится всё-таки избавиться от ненавистного брака, как тут же испарилась без следа. Мы ведь с Вильгельмом не объявляли о помолвке в отличие от того же Ойгена и Линды, разославших уведомления куда только можно. Оказалось, что не всегда «счастье любит тишину», порой необходимо было о нём прокричать во всеуслышание. Откуда он вообще взял помолвочное соглашение?
Вильгельм даже бровью не повёл, словно давным-давно просчитал и отработал все ходы, а теперь просто использует наиболее выигрышную комбинацию. – Делать официальные заявления мы не стали. Ведь какой смысл, если более ранняя договорённость, достигнутая ещё нашими старшими родственниками, осталась в силе? Близкое окружение, естественно, в курсе, но кто-то из присутствующих здесь может усомниться в данном факте, заподозрить подкуп. Однако у меня есть серьёзное доказательство, что помолвка состоялась и до сих пор не была расторгнута в одностороннем порядке. Баронесса Вербер-Майер, продемонстрируйте, пожалуйста, суду своё кольцо.
Не понимая, каким образом оно может помочь делу, ведь при желании любое можно надеть на безымянный палец левой руки и сказать, что это помолвочное, я подняла руку. Ойген заскрежетал зубами, но от обвинений и резких движений воздержался.
– Что написано на внутренней стороне ободка? – спросил Вильгельм, наблюдая за тем, как господин Вильдермар что-то шепнул секретарю суда, после чего тот направился в мою сторону.
Честно говоря, с тех пор, как Вильгельм надел мне кольцо на палец, я украшение ни разу не снимала. Собственно, именно поэтому вообще не была в курсе, имеется ли какая-либо гравировка или нет. С небольшим усилием, но мне удалось снять кольцо, так как руки в такой духоте немного отекли. На пальце осталась тонкая полоска белой незагоревшей кожи.
– Как можете удостовериться: кольцо носится уже достаточно давно, – взял слово господин Вильдермар. – А пока секретарь передаёт его многоуважаемым судьям, могу с уверенностью сказать, что на внутреннем ободе сделана гравировка «В знак любви и верности Кристине В. Вербер. Вильгельм Д. Вангер». Вот бланк заказа ювелиру с точной формулировкой гравировки и датой. Также здесь указано, когда работа была выполнена и кольцо передано заказчику.
Покрутив в руках переданный секретарём золотой ободок, судьи начали совещаться. Время от времени каждый из них бросал вопрошающий взгляд на короля, который, казалось, отрешился ото всего происходящего вокруг. При желании любой довод Вильгельма или его нотариуса можно было оспорить, но в присутствии представителей других земель... В зале повисла такая тишина, что было слышно, как трещат поленья в камине.
Неожиданно голос подал господин Вильдермар: – Пользуясь случаем, я хотел бы зарегистрировать ходатайство от имени барона Вангера о проверке на подлинность расписок, якобы данных Эгоном Густавом Вангером на имя барона Ойгена Ристофа Майера, согласно которым произошло отчуждение Зауберерского озера, расположенного на его берегу охотничьего домика и части земель. У нас возникли веские подозрения по этому поводу, в связи с тем, что позднее попали некоторые бумаги, подлинность которых также хотелось установить.
Если до этого состояние Ойгена выдавал нервный тик, то после заявления нотариуса Вильгельма с моим бывшем мужем случилась истерика. Таких оскорбительных эпитетов я не слышала даже в трактире у Марго от сильно перебравших постояльцев.
– Баронесса, вы понимаете, что после всех этих заявлений вы лишаетесь всего? Ваша дочь будет считаться незаконнорожденной. А принадлежащее вам имущество, приобретённое после развода в мае этого года, перейдёт обратно к барону Вангеру, если артефакты подтвердят факт подделки? В случае согласия на брак по помолвочному соглашению земли Верберов перейдут к вашему новому супругу... – ледяным тоном произнёс король, которого явно утомил шум, производимый Ойгеном.
– Я всецело осознаю все риски и продолжаю настаивать на своём решении. Тем более что барон Майер, отказавшись в своё время от прав на Софию Анналейсу, так и не восстановил себя в них. Для моей дочери не изменится ничего.
– В таком случае вот моя королевская воля: с учётом всех обстоятельств я признаю брак, заключённый между Ойгеном Ристофом Майером и Кристиной Вильгеминой Вербер недействительным. Ходатайство о расторжении брака оставить без удовлетворения, претензию барона Вангера к барону Майеру рассмотреть. В связи с этим все участники предстоящего процесса должны явиться на первое слушание завтра в полдень, ответчику запрещено покидать пределы королевского дворца. В противном случае нарушители будут заключены под стражу, в том числе и за неуважение к суду.
Что именно имел в виду король, я не поняла, но потому, как хищно изогнулись его губы в конце, он точно задумал какую-то гадость. Встав со своего места, он скрылся за той же дверью, из которой появился перед началом заседания.
– Я этого так не оставлю! Если думаешь, что для тебя всё закончилось, то клянусь: всё ещё только начинается! – подскочил ко мне Ойген, брызгая слюнями, но путь ему на этот раз преградил Вильгельм.
– Прошу зафиксировать угрозы в адрес моей будущей жены, и в том случае, если в ближайшее время с ней произойдёт какое-либо несчастье, проверку начать с барона
