решила, что он не представляет опасности, и села на свободный край скамейки.
Он покосился на нее. Вблизи ее грудь казалась пышнее, чем он думал. Ее лицо было из тех, что выглядят то простыми, то прекрасными. Он пришел к выводу, что сам он симпатичнее, чем она, поэтому повернулся и широко улыбнулся ей. Она придвинула сумочку поближе к бедру.
– Спасибо, – сказал он.
Она промолчала. Он расслабился, откинувшись на спинку скамейки, и сделал вид, что задремал. Тогда она тоже расслабилась и стала есть сэндвич. Еще у нее было яблоко – судя по грубой кожице, пепинка. Мимо прошло четыре или пять человек – с закрытыми глазами Фрэнк не мог точно сказать, сколько их было. Он досчитал до трех, потом выпрямился, глянул на часы и пробормотал:
– Вот черт!
Подскочив, он помчался в сторону Седьмой улицы. У него из кармана выпал бумажник и приземлился на траву перед скамейкой. Скрывшись за углом Военно-морского мемориала, он услышал, как она кричит:
– Эй! Эй, постойте!
Он осторожно выглянул и увидел, как она стоит, вытянув руку и держа на весу его бумажник. Потом, решив, что Фрэнк ушел, она открыла его. Он отвернулся. Удовольствие отчасти заключалось в том, чтобы посмотреть, что она теперь будет делать.
Он оставил в бумажнике сто тринадцать долларов. Этого было достаточно, чтобы человек, у которого есть работа и который не является преступником, в особенности женщина, задумался, стоит ли оставлять деньги себе. Еще там было предоставленное ему Артуром водительское удостоверение на имя Фрэнсиса Бернетта, библиотечная карточка и пустой конверт (со списком покупок на обратной стороне), на котором был написан адрес Артура и Лиллиан. Они повезли Тимми и Дебби в Шарлоттсвилль проведать отца Артура. На два дня дом принадлежал Фрэнку.
Она пришла около шести. Было темно, и Фрэнк оставил лампу на крыльце включенной. Он также специально зажег свет над стулом, где «читал книжку», поставил мартини на столик возле стула, а на плите грелся куриный бульон – превосходная деталь, по мнению Фрэнка. К двери он подошел босиком, с расстегнутым воротничком рубашки и закатанными рукавами. Прежде чем открыть, он провел рукой по волосам. Увидев ее, он сказал:
– Да? – и широко улыбнулся.
Она не сдержала ответной улыбки, протягивая ему бумажник. Он взял его, открывать не стал и сказал:
– Вы сидели на скамейке! Я вас запомнил. Вы боялись, что я украду вашу сумочку.
Она покраснела.
– Проходите, – сказал он.
1948
Джуди испекла Фрэнку на день рождения особенный торт «Красный бархат», и они ели его на завтрак. Она поставила тарелку с куском торта – ярко-красным с белой глазурью – рядом с его яичницей и сказала:
– С днем рождения, дорогой. – Потом она положила руки на бедра. – Сегодня еще и день рождения Гувера[87]. Но я тебя в этом не виню.
Она села. Свое яйцо всмятку она ела из подставки – ему от этого зрелища становилось не по себе. О нем она знала следующее: он работал в Огайо и приезжал в Вашингтон каждый месяц на четыре дня (ее это устраивало – она не хотела, чтобы он или кто-то еще вился вокруг нее постоянно, так или иначе, она терпеть не могла детей и не собиралась выходить замуж); раньше он жил у сестры, когда бывал в Вашингтоне, но теперь останавливался у нее. Он служил в Северной Африке, Италии и на юге Франции. На политику ему было наплевать, и он не хотел это обсуждать (какое счастье – на работе ни о чем другом не говорили). Вырос он где-то на ферме (она никогда не была западнее Гаррисбурга в Пенсильвании или южнее Эшвилла в Северной Каролине, поэтому плохо представляла себе, где именно). Когда они ходили в Смитсоновский институт, он предпочитал антропологические экспозиции историческим. По дороге в Европу и обратно он проезжал через Нью-Йорк-Сити и Нью-Джерси, и когда-нибудь он поедет туда с ней, чтобы посмотреть, где она выросла. Он читал «Сэтэрдэй ивнинг пост», а иногда «Тайм», но ничего более. Он не мог назвать имя госсекретаря или губернатора Айовы – по крайней мере сразу. Ее это очень забавляло. А еще он не знал, что женщина по имени Фрэнсис Ходжсон Бернетт написала знаменитую детскую книгу «Таинственный сад», одну из ее любимых.
– Какой торт тебе пекли в детстве на день рождения? – спросила она.
– Мама очень любит торт из светлого бисквита.
– Ух. Такой сухой! – Она наклонилась через стол и поцеловала его.
– Иногда бывал фунтовый кекс с глазурью из жженого сахара.
Чего она не знала, так это того, что сегодня было их последнее утро вместе. Фрэнк сомневался, что ее это сильно заденет. Он собирался сказать, что решил сделать предложение девушке в Дэйтоне. Ее якобы звали Маргарет, и они периодически встречались в течение года. Это, конечно, немного оскорбительно, но и всего-то. После завтрака, когда она сядет на трамвай и поедет в министерство юстиции, он встретится с Артуром и передаст ему свой последний отчет. Артур сделает заметки, и на этом все.
Торт ему не очень понравился, поэтому он сосредоточился на тосте и остатках яичницы. Это было вкусно. Она умела делать хрустящую корочку. Они неплохо подходили друг другу. Ни один из них не был способен на сильную страсть. За те два месяца, что они спали вместе, он попробовал кое-что – комплименты, выражения приязни (но не любви). Пару раз он прижимал ее плечи к кровати и не давал ей встать, чтобы ненадолго дать ей почувствовать себя в ловушке и слегка напугать ее, но это ее тоже не возбудило. Однажды он схватил ее за запястье и завел руку ей за спину.
