играет песню «Он чертовски славный парень», затем шотландскую песню о дружбе.
Среди юных гимнасток с булавами выделяется «аппетитная» Бетти Лу. Покачивая бедрами, она ловко манипулирует булавами. Все машут, кричат. Некоторые вытирают слезы.
На площадке вагона Лоунсом и Марция.
Поезд трогается. Лоунсом машет рукой, посылает воздушные поцелуи. Делает вид, что вытирает слезы.
Лоунсом. До свидания! До свидания! До свидания, Люси! До скорого, Лютер... Пишите мне! До свидания, добрые люди! Я буду вспоминать вас!..
Перрон. Жители Пикетта посылают своему любимцу последний прощальный привет.
Поезд. В кадре крупно: Лоунсом и Марция.
Посылая рукой прощальное приветствие, Лоунсом искоса поглядывает на Марцию.
Лоунсом. Черт возьми, как я рад, что выбрался из этой дыры.
Марция изумленно смотрит на него. Он подвигается к ней и как можно убедительнее заявляет:
— Дорогая, я пошутил. Вы же меня достаточно хорошо знаете, чтобы не всему, что я говорю, верить.
Смеется своим обычным, раскатистым смехом. Высовывается, чтобы в последний раз помахать рукой.
Лоунсом. До свидания!.. Благослови вас бог, люди добрые! Благослови вас бог...
Готовая снова поверить, Марция смотрит на него испытующим взглядом... Свисток паровоза. Лоунсом посмеивается.
Маленький вокзал и восторженная толпа провожающих исчезают из виду.
Вечер. Общий вид города Мемфис. Отель Пибоди. Вход в отель.
К подъезду отеля приближаются Марция, Эйб Стейнер и Лоунсом.
Вид у Лоунсома далеко не такой самоуверенный. Скорее он похож на растерявшегося деревенского парня, оказавшегося не на своем месте.
Марция. Спасибо за обед, мистер Стейнер.
Стейнер. Не за что... Мне было очень приятно. Завтра утром встретимся на телестудии. (Лоунсому.) Я знаю, что буду гордиться вами, мой мальчик. Я еще никогда не ошибался в талантах.
Прощается и уходит.
Лоунсом (Марции). Почему бы нам не подняться ко мне в номер и — ну... так сказать... ну вроде как бы подрепетировать программу?
Марция. Вам лучше выступать без подготовки.
Лоунсом. Мне страшно, Марци!.. Я серьезно говорю... Знаете поговорку: беззубая собака громче всех лает.
Марция. У вас-то зубы есть!
С упреком смотрит на нее Лоунсом. Как она не может понять — ведь она действительно нужна ему. Обиженный, он поворачивается и уходит в ночь.
Остановившись у двери отеля, Марция смотрит на его удаляющуюся спину. Она чувствует себя немного виноватой, что оставила его одного. Кричит ему вслед:
— Доброй ночи, Ларри!
Ночь.
Улица в Мемфисе.
По пустынной улице спиной к кинокамере, настороженный и одинокий, идет Лоунсом.
Другая улица. Это Бил-стрит у площади Хэнди сквер.
Заброшенный парк. На газоне спят негры.
В парк входит Лоунсом. Он явно в плохом настроении. Чем-то озабочен. Тихо разговаривает сам с собой.
Лоунсом. Если бы эта старая улица могла говорить... если бы эта старая улица могла говорить... Боже мой, я уже слышу, как она говорит... она говорит... Надо казаться веселым, хотя мне и грустно.
Осматривается и видит пожилую, полную собственного достоинства негритянку. Она сидит, устало прислонившись к дереву, и плачет. Ее зовут миссис Кули. На ее коленях покоится голова спящего мальчугана. Лоунсом подходит к ней.
Лоунсом. О чем вы плачете, леди?.. Вас сломал большой город?
Негритянка отодвигается от белого.
Миссис Кули. Вам это неинтересно, мистер.
Лоунсом. А может быть, и интересно... Откуда вы?.. Я вижу, что у вас ноги устали.
Миссис Кули. Им было от чего устать!
Лоунсом (охватив ее рукой за плечи). Да полно же! Ну-ка, расскажите мне обо всем.
Она медленно поворачивается и пристально смотрит на него.
День.
Телевизионная студия в Мемфисе.
На лицо сидящего в кресле Лоунсома накладывают последние штрихи грима. Тут же суетится Стейнер.
Входит Марция. С ней молодой человек в очках. Это Мел Миллер. Он кажется неуклюжим, но у него умное лицо. Высокого роста, очевидно, не очень сильный.
На все происходящее он смотрит несколько пренебрежительно.
В этой же комнате директор программы, операторы, электрики и другие работники телестудии.
Идут последние приготовления к дебюту Лоунсома.
Лоунсом. Знал бы я, что мне накрасят губы...
Марция. Перестаньте ныть. Вы выглядите замечательно.
Не отвечая, Лоунсом делает недовольную гримасу.
Марция. Лоунсом, это писатель Мел Миллер. Студия поручила ему писать для вас тексты.
Лоунсом. Писатель!.. У тебя, парень, будет самая легкая работа на свете, ведь я так и не пристрастился к чтению.
Мел (улыбаясь). Я просто буду готовить для вас сценарий.
Лоунсом. Где вы учились? В колледже в восточных штатах?
Мел. Нет. Я учился в школе в Нэшвиле и в сорок четвертом году окончил курсы Вандербилта.
Гримерша делает Лоунсому знак, что она кончила. Тот встает.
Лоунсом. О’кэй, Вандербилт сорок четвертого года.
Директор программы. Все готово, мистер Родс.
Сцена в телестудии. Перед телевизионными камерами усаживается Лоунсом. Марция и Мел подходят ближе к нему, чтобы лучше видеть.
Мел. Это настоящий товар. Верно? И не из тех, кто идет на поводу.
Марция. Да... именно так! Старомодная смесь честности и строптивости, независимости и посредственности... Есть и сентиментальность типа «Отдай свою рубашку ближнему».
Почувствовав интерес девушки к Лоунсому, Мел спрашивает:
— Вы его...
Марция (быстро, предупреждая вопрос). Его помощница?.. Да-да... именно.
Аппаратная телестудии. Последние секунды перед началом телевизионной передачи. Режиссер дает последние указания техникам, обслуживающим аппаратуру.
Режиссер. Десять секунд!.. Приготовиться на раз. Внимание по счету два.
Директор программы, подойдя к Лоунсому, сует ему в рот соломинку.
Директор программы. Вот, теперь у вас по-настоящему деревенский вид. (К оператору.) Эта соломинка — удачный штрих!
В кадре крупно: диктор.
Диктор. Итак, леди и джентльмены, вот он! На телевидении в Мемфисе пока это новый человек, но, несомненно, он станет нашим верным другом. Сейчас мы начинаем программу «Лицо в толпе» с участием арканзасского бродяги Лоунсома Родса!
Телевизионные камеры направляются на Лоунсома. Снято под таким углом, что мы видим и телекамеры, и Марцию, и Мела, и Стейнера, которые напряженно следят за Лоунсомом.
Лоунсом (непринужденно). Здравствуйте!.. Знаете, раньше я никогда не видел самого себя на этой штуковине. Так что, если я остановлюсь, чтобы полюбоваться на себя на этом самом, как он называется...
Директор программы. Мониторе?
Лоунсом. Ага, мониторе. Покажите людям то, о чем я говорю.
В кадре крупно: монитор с изображением Лоунсома.
Лоунсом. Знаете, соседушки, режиссер сказал, что мне нужно сидеть вот так и смотреть прямехонько, как бы на вас. Он не сказал только, что прямехонько на меня будет смотреть красный глазище!.. Но мне кажется, что этот глаз я где-то уже видел.
В кадре крупно: красный глазок телекамеры.
Голос Лоунсома. Мне кажется, будто
